Три родинки на левой щеке. Часть III. Перешеек (СИ) - Таня Рысевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Велен вновь помянул Врана недобрым словом. Боль, слабость, чересчур заботливое отношение окружающих — всё это можно было терпеть. Но смотреть на мир вот так, едва различая пятна, было мучительно больно. Велен не представлял, как он будет жить дальше, если не сможет читать. С тех пор, как он научился разбирать буквы, книги и документы были его главными друзьями и учителями. Да, до ближайшей библиотеки было далеко, но рано или поздно он там окажется. И дай Бог ему не расплакаться, когда он не сможет разглядеть буквы.
Велен съел ещё пару ложек. Он был более чем уверен, что в этом рагу присутствует по крайней мере одна «курятина» из тех, что были в том самом супе. Юна, лежавшая рядом, положив голову ему на колени, заворчала. Она от него практически не отходила — грела, когда он был слаб, отвлекала, когда он совсем уж впадал в отчаянье. Велен с улыбкой потрепал псицу. Когда они впервые встретились, она была ещё щенком. Скорее так — собачьим подростком. Поджарая, длинноногая, большеухая. Рядом с ней тощий и маленький Корон смотрелся весьма комично. В этой паре Корону досталось всё спокойствие и рассудительность, а Юне — непоседливость и лёгкость характера. Они отлично дополняли друг друга.
Велен выудил кусок «курятины» из своей миски и предложил его Юне. Та с удовольствием приняла угощение и с чавканьем умяла его.
— Учитель! — раздался возмущённый голос.
Велен обернулся. К нему приближалось пятно в форме Корона. Мальчик подошёл совсем близко, настолько, что можно было различить его лицо, схватил свою Спутницу за загривок и оттащил назад.
— А ну не клянчи! — строго сказал он ей.
— Она не клянчила! — попытался защитить Юну Велен. — Я это сам…
— А тебе повезло, что Ависар этого не видела! — сурово сказал Корон. — Тебе надо есть, а не собак баловать.
Велен вздохнул. Корон был, как всегда, прав. Он послушно доел то, что оставалось в миске.
— Так-то лучше, — одобрительно кивнул Корон. — Я это… — он смутился, — сделал, что смог.
Он сунул Велену в руки очки. В заварушке на них, похоже, кто-то наступил. Одно стекло безнадёжно разбилось, а оправа погнулась или даже сломалась. Но теперь очки действительно по форме напоминали себя прежние. Велен надел их, и, прищурив правый глаз, посмотрел на мир левым. Сквозь линзу мир выглядел чуть менее размытым. И всё же Велен чувствовал, что теперь в очках он видит чуть хуже, чем раньше без очков.
— Спасибо, — Велен попытался скрыть разочарование и поблагодарить Корона от всего сердца, но, кажется, получилось плохо.
— Ависар же сказала тебе, что поговорит с другими целителями? Она говорит, магистр Луций много раз успешно лечил глаза.
— Говорила… — вздохнул Велен, — но до магистра Луция мне ещё как-то надо добраться. А я тут, посреди Перешейка.
— Ну, во-первых, не посреди, а уже весьма так близко к западной части, — поправил Корон, — а, во-вторых, ты тут не один. А все вместе мы справимся.
Велен кивнул — а что ещё оставалось делать. Все старались, как могли. Они не виноваты, что ему хочется жалеть себя и страдать.
— У меня есть потрясающая идея! — Велен запоздало заметил высокое и узкое тёмное пятно, решительно приближающееся к ним.
Господи, только Дона с его идеями тут не хватало!
— У меня дома слепые люди ходят со специальными собаками! — заявил огородник. Даже по голосу было слышно, что он ухмыляется.
Юна склонила голову набок, смешно оттопырив ухо. Она уже чувствовала, что разговор коснётся её.
— Я не слепой! — возмутился Велен.
— Ага, — подтвердил Дон, — а кто сегодня утром врезался в дерево, потому что не разглядел его?
Велен удержался от оправданий. Но вообще-то то дерево так сливалось с другими деревьями, стоящими дальше…
— Так вот, — Дона было не так просто отвлечь от Идеи, — таких собак тренируют практически с рождения, но Юна же у нас редкостная умница, к тому же, Корон хорошо объясняет. Вот, я сделал специальный поводок!
Велен прищурился и различил в руках Дона какой-то моток верёвки.
— Юна не любит поводки, — насупился Корон. Юна согласно заворчала.
— Зато Юна любит Велена! — Дон и не думал унывать. — Ради него она потерпит.
От этой наглости Юна так оторопела, что не стала сопротивляться, пока Дон надевал на неё это странное приспособление.
— Вот, — Дон сунул в руку Велену петлю из двух верёвок, — будешь держаться так, а Юна будет идти чуть впереди и показывать дорогу. Главное — голову береги, она ведь только по низу смотрит.
Дон развернулся и ушёл. Юна с сомнением понюхала верёвку и чихнула.
— Похоже, Дон прав, — сообщил Корон, — Юна хочет попробовать и сказала, что постарается смотреть наверх.
— Прям так и сказала? — усмехнулся Велен.
— Ну, — Корон смутился, — ты же знаешь, что она не словами говорит. Но я ведь хорошо её понимаю, — мальчик обхватил голову псицы руками и поцеловал её в нос, — да, дорогая?
Юна согласно гавкнула.
— Я думал, ты завалишь Дона вопросами, — сказал Велен, — а ты молчал всё утро.
— Я просто составлял список, — усмехнулся мальчик, — теперь ему не укрыться.
Велен понял, что список резко пополнился. Поводок для Юны не останется неотмщённым.
* * *
— А есть в Нулевом мире библиотеки? — Корон явно задался целью утомить Дона вопросами. Тот держался крепко, отвечал подробно, но это повышенное внимание явно начало ему надоедать. По крайней мере, он уже почти перестал шутить и начал отвечать по существу вопроса.
— Конечно, есть! Разве можно без библиотек? Но ты бы умер от зависти, если бы увидел по-настоящему большую библиотеку на моей родине. Правда, книги там обычно гораздо меньше по размеру, но зато их очень и очень много. Когда я был маленьким, у меня было много книг. Целый шкаф.
— Тот самый, под которым застряла твоя черепаха? — Наяна всё никак не могла простить Дону тот эпизод и встревала в разговор при каждой возможности.
— Нет, другой, — невозмутимо откликнулся Дон.
Маиран попытался представить целый шкаф книг, стоящий в его родном доме, но это, конечно же, было бы нелепо. Да даже в комнате Ренара не было столько книг, чтобы для них понадобился шкаф! Помнится, у Ренара было две любимые книги и они лежали на столе.
— А когда ты научился читать? — поинтересовался воин. Сам он, помнится, овладел этим искусством в одиннадцать.
— Я не помню точно, — признался Дон, — кажется, мне
