Жертвенник - Ширли Рейн

Может, и обойдется, ответил я ему. Дай бог, чтобы обошлось. Но это не уменьшит моей вины. Все равно я поступил неправильно. И никогда, никогда этого себе не прощу и не забуду, что я оказался таким дураком. Если не сказать хуже. Удивительно все-таки, до какой степени человек не знает сам себя. Воображает, что он такой, а на поверку оказывается, что совсем другой. Может, и с Бруно произошло то же самое? Может, он и понятия не имел, что струсит? А потом, когда дошло до дела…

Я почувствовал, что просто не могу больше валяться тут, в тишине и безопасности своей спальни. Вскочил, пошел в рабочую комнату и окликнул Цекомпа. Его экран тут же засветился, но и только. Это меня удивило. И испугало. Цекомп всегда появлялся на нем хоть в каком-нибудь облике, а тут – просто голубовато-серебристый мерцающий экран, и больше ничего.

– Цекомп, это я, Лумпи. Как дела у Пао?

– Пока все тихо, – ответил он. – Что, не спится? Хочешь посмотреть?

— Да.

На экране появилось изображение города, как он выглядел, если смотреть на него с большой высоты. Ну да, Пао ведь стоит на верхней площадке горы Эй, Постой-ка, напомнил я себе. Хотя вряд ли то, что я видел на экране, можно было назвать изображением. Скорее, просто тьма-тьмущая, только далеко слева еле-еле видны были тусклые, желтоватые огни костров. Однако спустя некоторое время я пригляделся и уже смог различать внизу темные дома и белесые полосы тумана между ними, а вдали, там, где кончалась суша, черную поверхность океана, слабо мерцающую в бледном лунном свете, едва пробивающемся сквозь плотные облака.

У меня немного отлегло от сердца. Может, и впрямь все еще обойдется?

Не обошлось.

Спустя, наверно, минут двадцать Цекомп сказал, что они с Пао заметили внизу быстро бегущего человека. Я до боли в глазах вглядывался в темный экран, но так ничего и не увидел. То есть, что-то там, конечно, все время шевелилось – клубился туман, двигались светлые и темные пятна, когда луна то проглядывала сквозь тучи, то снова скрывалась за ними – но чтобы я видел человека? Нет. Потом изображение дернулось, костры сместились и исчезли из поля зрения. Видимость совсем ухудшилась. Я понял – Пао побежал вниз по склону. И по-настоящему сносно стало видно только тогда, когда он оказался на берегу.

Это был Ален – тот, кого они заметили. Я смотрел на него и глазам своим не верил. Что он тут делает? Но это еще были цветочки, потом началось такое! Ален остановился неподалеку от океана, поднял голову и руки, как будто обращаясь к кому-то на небе. Изображение запрыгало, и я своими собственными глазами увидел, как мелкие камни и даже один большой валун, точно живые, заскользили по песку в сторону океана. Потом на берег выбежали крысы и принялись кругами носиться вокруг Алена, который стоял в той же позе, с поднятыми руками и задранной к небу головой. А потом на берег стали выбегать люди.

– Цекомп, что происходит? – закричал я.

– Не знаю, – ответил он. – Пао не отвечает. Он… С ним что-то случилось. Кажется, он меня не слышит.

– Как не слышит? Почему? Ой, смотри, смотри! Люди бежали к океану с таким видом, будто…

спали на ходу, что ли? Казалось, они ничего не замечают вокруг. Кто-то налетел на крыса, упал, но тут же вскочил и кинулся дальше. Пару раз люди сталкивались друг с другом, но это тоже никого не остановило. Я узнал среди них Бага, парнишку чуть моложе меня, с которым мы однажды пытались прорыть подземный ход между нашими домами, но бросили это дело, потому что нам быстро надоело. Расстояние оказалось слишком велико.

– Баг! – завопил я, как будто он мог меня слышать. – Баг! Остановись!

Но он, конечно, продолжал бежать к океану. Тут только я понял, что уже некоторое время и сам не слышу ничего. Точнее говоря, с тех пор, как Ален замер в этой странной позе, с воздетыми к небу руками и поднятой головой.

– Цекомп, почему нет звука?

– Потому что я… вырубил его, – ответил он. – Боюсь, именно с помощью своего пения Ален выманил сюда всех этих несчастных. Очень скверный

звук. Я пока не в состоянии разобраться, что он собой представляет. Даже у меня под его воздействием кое-какие элементы вышли из строя, что уж говорить о людях.

Я тут же забыл и о своем вопросе, и о его ответе, захваченный тем, что происходило на экране.

Вот первый человек добежал до океана, вошел в воду, сначала по пояс, потом по грудь, потом…

– Цекомп! Они же так все утонут!

– По-видимому, да, – мрачно ответил он.

И тут изображение на экране стало смещаться, как будто Пао, глазами которого мы с Цекомпом видели весь этот ужас, тоже двинулся в сторону океана. Это было выше моих сил. Я вскочил и завопил, как сумасшедший:

– Цекомп! Сделай что-нибудь! Останови Пао! Останови их!

– Как? Я уже связался с Адамсом, он вылетает, но вряд ли успеет помешать этим безумцам. Разве что сможет остановить новых, если они появятся…

Он еще что-то говорил, но я уже не слушал. Наверно, они все и впрямь безумцы. Наверно, это Ален каким-то образом сделал так, что люди сошли с ума и теперь безропотно тонули один за другим. Нужно что-то делать… Нужно его остановить.

Я оглянулся по сторонам, нашел свой бластер, прицепил к поясу – руки прыгали, и я едва не выронил оружие – выбежал из комнаты и понесся на наблюдательный пункт. Этой ночью там дежурила Лала. Она сидела перед компьютером и, тыкая пальцем в клавиши, гоняла по экрану какие-то дурацкие фигурки.

– Буди Антара! Скажи, пусть свяжется с Цекомпом! Тот ему все объяснит, – закричал я и помчался дальше.

– Что случилось? Куда ты? – неслось мне вслед, но я, конечно, не отвечал.

Влетел в ангар, забрался в «стрекозу» и включил двигатель. Крыша ангара отошла в сторону, машина взмыла в ночное небо и сильно накренилась. Я с трудом выровнял ее и полетел к острову Флетчера.

И в эту ночь ему опять приснился сон, похожий на вчерашний. Нет, лучше, гораздо лучше. По крайней мере, поначалу. Снова чей-то далекий голос разбудил его, он встал, выбежал из дома и помчался к океану.

Итиль уже ждала его, стоя на разгулявшихся волнах. Казалось, голодный огонь в ее глазах разгорелся еще ярче, а чувство тоски, от которой она так ужасно страдала, таким плотным облаком окутало Алена, что ему стало трудно дышать. Но теперь он заранее и совершенно точно знал, что нужно делать. Всю дорогу сюда он с замиранием сердца ждал этого момента и, едва оказавшись на берегу, снова выпустил птицу-песню на волю.

На этот раз она взмыла гораздо выше, летала несравненно дольше, а голос Алена, который вчера он ощущал как серебряный, сегодня был золотым, поистине золотым. Он звучал мягче, проникновеннее и одновременно гораздо, несравненно мощнее. Ширился, нарастал, уходил в поднебесную высоту и осыпался на спящий город сверкающим золотым дождем.