Королева Виктория — охотница на демонов - А. Мурэт

Встал Мельбурн, с возражениями против только что высказанных поправок к проекту закона. «Меня огорчает, — начал он, — осознание того, что столь достопочтенный джентльмен изменил свое мнение по этому вопросу…»

Позади него сидели двое членов парламента из партии вигов, Грейнджер и Теннант; обоих сильно клонило в сон после продолжительного и сытного ланча, но они оживились при виде волос, торчавших из уст сэра Монтэгю Тэйлза, а когда настал черед премьер-министра, то пришли в полную боевую готовность: они устраивали пари на предмет того, сколько раз Мельбурн скажет свое излюбленное: «Почему бы не перестать об этом говорить?»

— Я ставлю на то, что будет больше трех, — прорычал Грейнджер.

— Действительно, сэр, он вполне может, — согласился Теннант, громко пукнув, — я полагаю, на обычных условиях?

— Абсолютно так, сэр, абсолютно, — подтвердил Грейнджер.

— Да, — сказал Теннант, показывая Грейнджеру гинею, служившую им ставкой в пари; тот сделал то же самое, — думаю, он питает надежду, что эта фраза войдет в историю.

— Я скорее поставлю на то, что Мельбурну этого будет мало, — добавил Грейнджер. — До меня дошло, что в узком кругу он высказывал желание, чтобы в его честь назвали какой-нибудь город.

— Правда? В заокеанских владениях королевы?

И Теннант закашлялся, маскируя свой нечаянно громкий хохот.

— Возможно, у него уже был город, названный его именем — Кроули. — И плечи обоих мужчин затряслись от беззвучного смеха.

В галерее Стрейнджерс на местах для посетителей восседали, поглядывая сверху на собрание парламентариев, Квимби с Перкинсом. Перкинс, по своему обыкновению, был закутан в шарф. Кроме них в галерее никого не было, так что Квимби велел слуге снять башмак и носок, чтобы дать ноге «подышать».

— О чем вы задумались, сэр? — спросил Перкинс. — О внимании нашего правительства к женскому и детскому труду на фабриках или об успехе нашего живого мертвеца?

Лорд глядел, как внизу ораторствовал сэр Монтэгю Тэйлз. Вот Монти сел, наконец, все еще с золотыми локонами во рту. И Квимби отчетливо видел теперь, что тот их жует, а в глазах у него какое-то отсутствующее выражение. Что означают эти волосы, а? Только что он развлекался с молодой женщиной? Или же он съел кого-то?

Хуже всего, что здесь были и другие члены парламента, хорошо ему знакомые и также побывавшие недавно у него в гостях в Пембридже, и они тоже сидели с пустыми, стеклянными глазами.

Квимби не был уверен. Он совсем не был уверен…

И мысленно он вернулся к тому дню в работном доме. И как блеснуло лезвие в руке у сэра Джона Конроя. Ритмичные красные всплески.

Квимби отодвинулся на край скамьи, сделав Перкинсу знак оставаться на месте.

— Я ненадолго, — бросил он, скатываясь по ступенькам к выходу из зала заседаний. Далее шел главный коридор, темный из-за дубовых панелей. В этой обшивке он разыскал дверь в туалет, совсем неприметную, словно вход в тайную комнату; зашел. Там было две кабинки, и пару мгновений он постоял, удивляясь этому нововведению, затем протиснулся в одну из них, спустил брюки и подштанники, вынув из кармана сюртука почти опустевшую фляжку с парой глотков виски, и наконец-то облегчил кишечник..

— Эти туалеты со стульчаками — замечательное изобретение, не так ли, Квимби?

— О Боже! — Квимби подпрыгнул на полметра, фляжка дернулась в его руке, расплескивая драгоценную жидкость. «Боже, вы где?» — воскликнул он громко.

— Где-где, в соседней кабинке, — ответил сэр Джон Конрой, — посмотрите наверх.

Квимби поднял голову и увидел руку, махавшую ему над перегородкой.

— Хм, — произнес он, — и что вы, собственно, хотите?

— Узнать, как продвигается наш план, естественно, — сказал Конрой, — время дорого, как вам известно. У нас в ловушке уже достаточно членов Парламента, чтобы обеспечить большинство?

— Очень скоро так и будет, — ответил Квимби, — дело нескольких часов.

— И все они подчиняются вашей воле?

— О да, абсолютно, — солгал Квимби, которого гораздо больше волновал не вопрос подчинения, а любовь зомби к живому мясу.

— Хорошо, — изрек Конрой, — это хорошо.

— Могу я спросить, — подал голос Квимби, — ради чего вы требуете, чтобы члены парламента выполняли наши распоряжения?

— Нет, Квимби, не можете. Ваша задача — это всего лишь обеспечить нас достаточным числом нежити, способных выполнять наши команды. И вы, похоже, великолепно справляетесь с этим. А теперь позволю себе откланяться. До скорого, Квимби.

Квимби предпочел бы вообще не встречаться с сэром Джоном Конроем — нигде и никогда.

— Не забудьте вымыть руки, Квимби, — напутствовал его Конрой, и Квимби услышал, как закрылась дверь.

Он подумал о сэре Монтегю Тэйлзе и его пасти, набитой волосами. А еще ему вспомнились ритмичные всплески красного.

Наконец он испражнился.

В зале заседаний тем временем Мельбурн, оканчивая свою речь, прокричал: «Почему бы не перестать говорить об этом?», стукнул по кафедре, как бы ставя этим точку, и занял свое место.

Гинея перешла от лорда Грейнджера к лорду Теннанту.

— Ровно три, сэр, — заметил Грейнджер. — Ваше предсказание не сбылось.

— Ну, на это я скажу, что мой выигрыш можно потратить в парламентском баре, где мы вместе пропустим по рюмочке, как насчет этого?

— Должен отказаться, сэр, от столь соблазнительного предложения, — сказал Грейнджер, — я приглашен на обед к лорду Квимби в Ноттинг-хилл как раз сегодня вечером, и его светлость обещал позаботиться о развлечениях самого многообещающего свойства.

XXXVI

― Осторожно, Ваше Величество, — сказал Мельбурн, указывая путь королеве. Он поднял свой факел выше, чтобы свет распространялся как можно дальше.

Премьер-министр шел впереди, Мэгги Браун была последней. В середине шла королева, неся свой меч так, как показала ей Мэгги. «Это касается только Корпуса защитников, сударыня, — сказала она, передавая ей шарф, который должен был скрыть лицо, и шляпу-треуголку, которую нужно было надвинуть на глаза, — башня хорошо охраняется йеменскими гвардейцами, как вы знаете, которые привыкли к тайным посещениям, и тем не менее даже они не допускаются к информации, касающейся угрозы со стороны демонов».

Мельбурн провел их как можно быстрее мимо стражи у ворот, Виктория шла с опущенной головой. Они вошли во двор замкового комплекса и быстрым шагом двинулись к одной из башен. Здесь они взяли факелы и начали спуск по каменным ступеням лестницы; воздух становился все более спертым и затхлым, по мере того как они все глубже забирались в подземелье.