Чернее черного - Хилари Мантел

— Тебе? Да ты, кроме вранья, ничего в жизни и не слышал.

— И если это случится, где мне положить их? Ответь мне, детка.

— Может, попросту скажешь ему «нет»? — предложила Элисон.

— Скажу ему «нет», скажу «нет»? Разве так поступают с друзьями? — возмутился Моррис. — Если старая жердь попросит тебя, последи за этой коробкой ради меня, разве ты откажешь ей, разве ты скажешь, Колетт, подруга, нет, не могу?

— Не исключено.

— Но что, если Ник попросит тебя? Что, если старый Ник собственной персоной придет к тебе с предложением, что, если он скажет, я беру тебя в дело, подруга, доверься мне и не ошибешься, что, если он скажет, от разговоров мало проку, что, если он скажет, я не забуду, что ты помогла мне?

— Какое мне дело до Ника? Я и пальцем ради него не пошевелю.

— Да такое, что Ник не спрашивает, он приказывает. Такое, что Ник подвешивает тебя на дереве и стреляет по коленям, я видел, как он это делал. Такое, что Нику нельзя сказать «нет», если не хочешь остаться калекой. Я видел, как он карандашом выдавил человеку глаз. Выдавил бы, если б глаз там еще был.

— Так вот что случилось с Макартуром? Ты сказал, у него всего один глаз.

Лицо Морриса приобрело глумливое, недоверчивое выражение.

— Не надо строить из себя целку, — сказал он. — Ты, злобная шлюха. Ты прекрасно, блин, знаешь, как он остался без глаза. — Ворча, он направился к дверям в сад и обмотал голову занавеской. — Выламывается передо мной, строит из себя целку, хрена лысого, так я тебе и поверил. Расскажи это Дину, расскажи дурачку какому-нибудь, может, он тебе и поверит, а я тебе не верю. Я был там, подруга. Ты заявляешь, моя память слабеет. Но со мной все в порядке, я тебе говорю. Это с тобой, похоже, что-то не так. Я, блин, никогда не забуду, как его глаз брызнул во все стороны. Такое не забывается.

А он как будто напуган, подумала Эл. Перед тем как лечь спать, она помедлила у двери Колетт (вторая спальня, отдельный душ). Она хотела бы сказать, иногда мне одиноко и — печально, но факт — мне нужно, чтобы рядом был кто-то живой. А Колетт живая? Ну, почти. Она ощутила разверзшуюся пропасть внутри, невосполнимую пустоту утраты, как если бы дверь в ее солнечном сплетении распахнулась в пустую комнату или на сцену, ждущую начала пьесы.

В день, когда Моррис заявил, что уходит, она немедленно принялась разносить потрясающую весть.

— Его отзывают, — сказала она. — Правда здорово?

Улыбка не сходила с ее лица. Она словно бурлила изнутри.

— О, просто чудесно, — согласилась Мэнди по телефону. — В смысле, это прекрасная новость для всех, Эл. Мерлин сказал, что у него лопнуло терпение, и Мерлен тоже. Твой Моррис отвратительно вел себя с ним, он ужасно расстроил меня в ночь похорон Ди. С тех пор я никак не могу отмыться. Что ж, полагаю, ты тоже?

— Как по-твоему, он не шутит? — засомневалась Эл, но Мэнди уверила ее, что нет.

— Настало его время, Эл. Его тянет к свету. Он не сможет устоять, клянусь. Пора ему вырваться из порочного круга преступлений и завязать с омерзительным поведением. Он пойдет вперед. Вот увидишь.

Колетт на кухне собиралась пить кофе без кофеина. Эл сказала ей, Моррис уходит. Его отзывают. Колетт выгнула брови и спросила:

— Кто отзывает?

— Не знаю, но он говорит, что поступил на курсы. Я посоветовалась с Мэнди, она считает, это значит, что он переходит на высший уровень.

Колетт барабанила пальцами и ждала, пока закипит чайник.

— Это значит, больше он не будет нас доставать?

— Он клянется, что уходит сегодня.

— Надеюсь, это курсы с предоставлением жилья?

— Думаю, да.

— И надолго он уходит? Он вернется?

— Понятия не имею. Но вряд ли он вернется в окрестности Уокинга. Духи обычно не возвращаются. Я никогда о подобном не слышала. Когда он приблизится к свету, он сможет… — Она озадаченно смолкла. — Сможет сделать то, что делают они все, — наконец сказала она. — Не знаю. Растаять. Испариться.

Чайник, щелкнув, выключился.

— А все эти люди, о которых он говорит, — Дин и остальная шайка-лейка на заднем сиденье нашей машины — они тоже растают?

— Насчет Дина не знаю. Он не кажется особо развитым. Но да, по-моему, именно Моррис привлекает их, а не я, так что уйдет он — уйдут и они все. Понимаешь, возможно, тому Моррису, что мы знали, пришел конец. Однажды это должно было случиться.

— И что дальше? Как это будет?

— Ну, это будет тихо. Мы сможем немного отдохнуть, я смогу спать по ночам.

— Отодвинься, пожалуйста, — попросила Колетт, — а то я холодильник не могу открыть. Ты ведь не отойдешь от дел, правда?

— Если я отойду от дел, на что я буду жить?

— Мне нужно только молоко. Спасибо. Но как же быть с духовным проводником?

— Другой появится со дня на день. Или твоего одолжу.

Колетт чуть не уронила пакет молока.

— Моего?

— Разве я тебе не сказала?

Колетт, похоже, была в ужасе.

— Но кто он?

— Не он, а она. Морин Харрисон, так ее зовут.

Колетт залила молоком всю псевдогранитную столешницу и тупо смотрела, как оно стекает на пол.

— Кто это? Я ее не знаю. Я не знаю никого с таким именем.

— А ты и не должна. Она умерла еще до твоего рождения. На самом деле я далеко не сразу нашла ее, но ее бедная старинная подружка без конца околачивалась вокруг и спрашивала насчет Морин. Так что я подумала, отчего бы не сделать доброе дело и не соединить их вновь. Ладно, я должна была тебе сказать! Должна была упомянуть об этом. Ну и что с того? Это ничего не меняет. Слушай, расслабься, она не причинит тебе вреда, она всего лишь одна из тех старушек, что вечно теряют пуговицы от кофт.

— А она может меня видеть? Она смотрит на меня сейчас?

— Морин, — ласково позвала Эл. — Ты здесь, милая?

В буфете звякнула чашка.

— Она там, — показала Эл.

— Она может видеть меня в спальне по ночам?

Элисон пересекла кухню и принялась вытирать разлитое молоко.

— Колетт, сядь, у тебя шок. Я налью тебе еще чашку.

Она снова вскипятила чайник. Но выхолощенный кофе не поможет справиться с шоком. Она стояла, глядя на пустой сад. Когда Моррис действительно уйдет, подумала она, надо будет выпить шампанского.

Колетт спросила, откуда Морин Харрисон родом, а когда Эл ответила, что откуда-то с севера, искренне удивилась, как будто заиметь духовного проводника из Аксбриджа было бы намного естественнее. Эл невольно заулыбалась. Подумай о хорошем, сказала она, внося кофе; она положила на блюдце несколько шоколадных печений, чтобы начать праздновать. Подумай о хорошем, ведь тебе мог достаться тибетский монах. Она представила перезвон храмовых колокольчиков в «Коллингвуде».