Концессия 3 - Александр Павлович Быченин

далеко, сместившись буквально на пару километров в сторону, до приткнувшейся у склона парной скалы, образовавшей в незапамятные времена довольно удобное — и вместительное! — укрытие, куда мы и закатили, встав плотнячком, только чтобы места для распахнутых дверец осталось. Я, кстати, даже и не удивился, поскольку ожидал чего-то такого. Ну куда, скажите на милость, в таких условиях переться?! Ветер, такое ощущение, лишь усиливается, а грохочет так, что ещё чуть-чуть, и само небо обрушится на наши головы. Про всполохи и вовсе молчу — куда там до них знаменитому полярному сиянию на старушке-Земле! И да, эта свистопляска уже повсюду, куда ни глянь — от горизонта до горизонта на триста шестьдесят градусов. И стихать даже не собирается, такое ощущение, что про «глаз урагана» силы, отвечающие на Роксане за атмосферные выверты, слыхом не слыхивали. Одно хорошо — судя по скорости, с какой нас настиг сухой шторм, надолго его не хватит. Как налетел, так и прокатится. Если, конечно, у него фронт не в пару тысяч километров. Вот тогда мы конкретно влипнем!

Надо сказать, природная арка, прикрытая, пусть и не полностью, с одной стороны склоном, светопреставление изрядно сглаживала — здесь даже можно было разговаривать, а не орать соседу в ухо. Хотя, казалось бы, с чего вдруг? Но нет, и ветер удачно огибает, и громовые раскаты от скалы отражаются, и даже всполохи так глаза не режут. Это Серёга очень вовремя сообразил, конечно. Имеет смысл перед финальным рывком оценить состояние личного состава и технических средств, чтобы потом сюрпризов не было. Что характерно, неприятных. Собственно, этим мы и занялись, отрядив Ганса на охрану единственного незащищённого направления. Почему именно его? Да потому что Марио не может — нога у него с каждой минутой слушалась всё хуже и хуже, а я, Вова и Серёга проходили по категории «эксперты»: ваш покорный слуга технический, а остальные двое — медицинские. И проще всего дело обстояло со мной, поскольку мы только что на практике убедились в работоспособном состоянии транспорта. Единственное, Серёга хмуро попросил:

— Олег, глянь, что с аккумом! Не издох бы бобик…

— Сейчас, — кивнул я и откинул нужный лючок на боку трака, благо далеко идти не было необходимости, да и замки все Ганс разблокировал. — Судя по индикации, всё более-менее нормально… но всё равно сейчас проверю, — исключительно ради перестраховки полез я за смартом.

Ну а чего? Времени займёт всего ничего, а пользы может выйти немало. Опять же, и перебранку медицинских экспертов мне прекрасно слышно, так что я ничего не теряю.

А перебранка между тем имела место. Мне даже невольно вспомнилась похожая ситуация на дороге, когда эти двое вот так же относительно состояния Мигеля спорили. Разве что здесь и сейчас предметом спора выступало не общее физическое состояние пациента — тут-то они очень быстро сошлись во мнениях, благо все ушибы и переломы выявились даже при сканировании оного пациента примитивной прогой, встроенной в смартфон — а вопрос транспортировки. В смысле, прямо сейчас надо валить, невзирая на ветер, гром и молнии, или дождаться, когда погода чуток утихомирится. И дело не в количестве повреждений, а в их качестве. Если ещё точнее, то в одном конкретном: ушибе головы. Сканер сквозь череп брал откровенно плохо, да и, чего греха таить, квалификация наших доморощенных экспертов оставляла желать много лучшего, так что оба в один голос твердили, что голова — предмет тёмный, и исследованию не подлежит. Особенно в полевых условиях, да. Так что нужен спец — это раз. И соответствующие условия — это два. А также со всем этим лучше не затягивать — это три. Потому что ладно, если Пьетро просто вырубился от удара. А если он в коме? Вон, ни на похлопывания по щекам не реагирует, ни даже на нашатырь! А ну как внутреннее кровотечение? Или гематома? Или… да там ещё целая куча этих или! В общем, надо ехать. И ехать прямо сейчас, пофиг на грозу. Если фронт неширокий, то мы из неё очень скоро выедем. Ну а если наоборот, то тем более нет смысла в арке сидеть, так и до завтрашнего утра можно торчать в ожидании. И Петрухе это непременно аукнется, как заявил в финале научного диспута Серёга. На том, собственно, и порешили, а потому терять времени не стали и дружно загрузились в траки — Ганс с пострадавшими пошёл в голове построения, ну а мы следом. Почему так? Да к нам тупо не втиснуть лежачего больного, а у охотничьего трака специальное грузовое отделение есть. Опять же, проводник из меня никакой, я уже привык хвостиком за Гансом следовать.

Единственное, что меня удивило, так это то, что мы снова вернулись к старой парковке. Потом, правда, маршрут поменялся, но далеко не в лучшую сторону — пришлось лавировать не только между «кляксами» издохших слизняков, но и между покалеченными тушами рогачей, потому что путь наш лежал к тому самому «бутылочному горлышку» и далее через котловину напрямик к тайному проходу наверх. Это утром — кстати, времени-то прошло всего ничего, чуть за полдень, а ведь не скажешь! — надо было петлять и по широкой дуге объезжать стадо потенциальных жертв, сейчас же нас практически ничего не ограничивало. Ну, кроме внедорожных возможностей наших траков. Ещё обезумевших рогачей лучше обогнуть, буде таковые случатся на маршруте. На всё же остальное плевать с высокой колокольни, сейчас каждая секунда дорога, что уж говорить о минутах и тем более часах! А то, что среднюю скорость пока что держали чуть ниже, чем по пути «сюда», так это не страшно — в итоге мы всё равно окажемся в выигрыше, поскольку петлять надо меньше, да и останавливаться нужды нет…

Упс! Сглазил. Остановились. Причём, судя по худо-бедно, с помехами и периодическими потерями сигнала, но функционирующему навигатору, до «бутылочного горлышка» мы не добрались буквально самую малость — если высунуться в окно да приглядеться, уже можно различить те скальные языки, что его ограничивали. Вернее, можно было бы, кабы не грозовой фронт. Впрочем, и сейчас на это есть шанс, если приноровиться к электрическим всполохам. Они, эти самые всполохи, вообще здорово окружающую действительность искажали, одаряя всё вокруг причудливыми тенями, причём куда более выраженными, чем при естественном рассеянном освещении. И это, с одной стороны, хорошо — многие неаппетитные подробности скрадывались, например, когда мы мимо искалеченных туш проезжали, а с другой — да ну его нафиг, потому что те же дохлые рогачи казались чем-то инфернальным. Точь-в-точь демоны, восставшие из местного