Киндрэт (Тетралогия) - Турчанинова Наталья Владимировна

— Не сержусь.

— Ради этого стоило терпеть издевательства тхорнисхов.

Фэри почувствовала, как напряглись руки маэстро, нежно держащие ее, и поспешно добавила:

— Я все понимаю, простите. Вы не могли защитить меня.

Магия Фэриартос пассивна. Поединок тхорнисха и асимана будет сопровождаться мощными заклинаниями, вспышками света и огня, ранами. Слабейший умрет. Равные по силе выживут. Фэри в подобном поединке погибнет наверняка. Обязательно. У них нет боевых заклятий, способных разлагать плоть врага или сжигать ее. Их сила — в ином.

Паула еще крепче прижалась к Александру, не желая больше думать ни о Миклоше, ни о Йохане. Даже Вэнса вспоминать не хотелось. Почему она не может быть такой же спокойной, как раньше? До разговора с Дарэлом в том морском ресторане. Куда делась железная выдержка, которой могли позавидовать сами леди-мормоликаи?

Александр ласково поглаживал ее по волосам и говорил негромко, как будто сам себе:

— Жизнь несовершенна. Ее катастрофы всегда случаются не с теми и не так, как нужно. Ее комедии полны смешным ужасом, а трагедии нередко переходят в фарс. Едва подходишь к жизни, как она уже наносит тебе раны. Все длится в ней или слишком долго или слишком коротко.

— «Упадок лжи»? — спросила Паула, с наслаждением вдыхая изысканный дорогой аромат.

— «Критик как творец»[24], — ответил Александр, снова целуя ее в висок. — Мы очень интересно поговорили с ним тогда.

— Почему Оскар не согласился стать одним из нас?

— Слишком устал от жизни. Разочаровался.

Паула подняла голову. Ее не переставала поражать легкость, с какой маэстро говорил об известных, прославленных людях, с которыми был знаком. Для нее они оставались хрестоматийными личностями, а для него — хорошими знакомыми, собеседниками, приятелями, друзьями.

Александр улыбался, смотрел с нежностью:

— Тебе лучше?

— Да. Теперь лучше…

Александр нахмурился, чуть отстранил ученицу, но не отпустил, прислушиваясь к чему-то доступному лишь его слуху.

— Это Дарэл Даханавар. Просит о встрече.

Паула сжалась внутренне:

— Мне уйти?

— Нет. Останься. Это ненадолго. Он привез документы от Фелиции.

— Документы?

— Да. Я просил кое-что из личной библиотеки мормоликай.

Дарэл появился через несколько минут. Как всегда немного встрепанный, несущийся на волне своей неукротимой кипучей энергии. Куртка распахнута, светлые волосы взлохмачены, дыхание как у человека, бегом поднимавшегося по лестнице. Впрочем, может быть, и бегом. Создавалось впечатление, что у него масса дел и личный психосканэр Первой Леди едва успевает справляться со всеми. Впрочем, фэри помнила его и абсолютно другим. Предельно сосредоточенным. Спокойным. Холодным. Таким даханавар становился, когда работал.

Паула сидела в кресле, делая вид, что увлечена книгой, но за все время беседы не прочитала ни строчки. Дарэл разговаривал с Александром, стоя у картины в противоположном конце комнаты. Улыбался, с интересом поглядывал по сторонам. Один раз мельком взглянул в ее сторону.

Он совершенно не производил впечатления считывающего знания о высшей фэриартосской магии с главы клана. На Советах все было по-другому. Телепат выглядел отстраненным, равнодушным, и взгляд его приобретал убийственную глубину, будто пронзая насквозь. А сейчас он явился лишь для того, чтобы передать привет с наилучшими пожеланиями.

Фэри сама не знала, чего ждала. Не представляла, что именно даханавар хотел сделать. Но точно — не глазеть по сторонам, переминаясь с ноги на ногу, ожидая, когда закончится наконец визит вежливости. Он же обещал помочь!

Паула захлопнула книгу и тут же услышала голос, прозвучавший у нее в голове. «Когда выйдешь из комнаты, подожди меня». Сам Дарэл не смотрел на нее, продолжая говорить с маэстро.

Она поднялась, с извиняющейся улыбкой кивнула учителю и выскользнула в коридор. Прошла несколько метров, свернула в маленький холл, подошла к столику, на котором стояла ваза с розами, и принялась машинально поправлять цветы. Легкое волнение быстро перерастало в нервное нетерпение. Больно уколовшись об острый шип, Паула оставила букет в покое.

Когда появился Дарэл, она бесцельно ходила из одного конца холла в другой, поминутно натыкаясь на пуфики и кресла. Увидела его, остановилась, сжала руки. Он шел не быстро. Но и не медленно. Не торопился, двигался плавно, не делая резких движений. Казалось, он нес тяжелый и в то же время хрупкий груз, готовый в любую секунду разбиться или выплеснуться, брызнуть во все стороны разноцветными осколками.

Лицо даханавара казалось застывшим, взгляд — остановившимся, обращенным внутрь себя, на то самое, драгоценное, что он держал. Подошел, крепко, властно взял Паулу за руку, потащил за собой, распахнул первую попавшуюся дверь, втолкнул внутрь. В комнате не было света, и она не успела его зажечь. Дарэл толкнул девушку к стене, стиснул обеими руками ее голову. Ладони его были горячими и сухими. Крепко прижал к холодному мрамору барельефа. Она ахнула, вцепилась в его запястья, пытаясь освободиться. Но даханавар не замечал ее слабого трепыхания. Бледное лицо было так близко, что казалось, будто оба глаза, потемневшие из-за расширившихся зрачков, почти сливаются, и она с ужасом смотрела в черный глубокий колодец. В его глубине кружилось сверкающее, переливающееся, завораживающее безумие. И вдруг оттуда, из этой головокружительной глубины, прямо в ее голову, в душу хлынул кипящий поток.

Звуки. Звенящие, шепчущие, раздирающие барабанные перепонки, мелодичные, текущие непрерывной волной. Краски. Вся палитра оттенков в золотых, слепящих вспышках. Запахи. Игра света и тени. Стальные конструкции логических формул, вокруг которых носились видения немыслимой красоты. Бесформенные куски материального света, застывающего в воздушных переплетениях. Боль, счастье, тоска, любовь, отчаяние. Все! Все, что только можно почувствовать и увидеть!

Пауле казалось, что она задыхается, горит и превращается в кусок льда. Что она умрет прямо сейчас, здесь! Не выдержит всей тяжести силы, вливаемой в нее телепатом.

Лицо Александра. Далекий, понятный, загадочный, близкий, единственный маэстро, тот, кто знает ее до конца. Его тихий прерывающийся шепот. «Реальности не существует… Есть только ты. Мир твоей души… Твои силы бесконечны. Не бойся. Делай, что хочешь. Реальности не существует! Она бесформенный, грубый слепок с твоих желаний. Протяни руку, прикоснись к ней, и ты увидишь, как он потечет под твоими пальцами…»

Звуки. Цвета. Запахи. Пустота, в которой мечется тонкий белый луч. Темнота, сужающаяся до двух черных зрачков даханавара. Яркая вспышка, расколовшая пополам ее старую, пустую, каменную ограниченность, бесчувственность, слепоту. Она поняла, почувствовала. Сразу. За одно мгновение.

Дарэл с хриплым вздохом выпустил ее, оперся ладонями о стену, опустил голову, оборвал мысленную связь, но фэри даже не почувствовала этого. Медленно. Очень медленно подошла к статуе, стоящей в центре комнаты. Подняла руку. «Реальности не существует. Той монолитной, неизменной реальности, которую я видела до сих пор…» Мраморная сирена, сидящая на высоком постаменте, пошевелилась, повернула равнодушное лицо, взмахнула крыльями и снова застыла. Каменная, но не мертвая. Готовая ожить в любое мгновение.

Фэри прижала ладони к щекам и засмеялась. Тихо, почти беззвучно. Но в душе она кричала от восторга и счастья во весь голос. Дарэл смотрел на нее, прислонившись спиной к стене, и улыбался. Устало и довольно.

Паула положила перед собой длинный лист шероховатой, грубой бумаги. Взяла тонкую палочку угля и провела первую линию. Она никогда не увлекалась рисованием, но это было не важно. Не важно, что ты изображаешь, главное, что ты при этом чувствуешь. Черные, четкие контуры. Резкие штрихи. Она не задумывалась над силой нажима или правильным наложением тени. Движения были четкими, уверенными. Пальцами фэри растушевывала линии, ребром ладони растирала неудачные детали и рисовала поверх.