Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест

– Когда вы отправляетесь?

– Я улетаю уже сегодня, меня ждёт совет оборонного ведомства, отец желает меня видеть на нём. Но если вы захотите, то вас непременно переведут ко мне, я остался доволен вашей работой. – Хотя он врал, доволен он был ей, её присутствием рядом и душевной теплотой, что излучала Китти, но никак ни работой. – Я уже распорядился, так, что если вы не пожелаете более быть моим представителем, то вас переведут в любую часть по вашему желанию.

– Я, несомненно, хотела бы остаться с вами рядом. Маунд. К тому же вы предупреждали меня, что работа с вами несёт в себе постоянный риск. Я знала, на, что соглашалась.

– Когда я об этом говорил, я не в коем случае не представлял, что такое может случиться. Но, что есть, то есть. Главное, что вы живы. Я рад, что вы хотите остаться рядом.

– Вы уничтожили их столицу?

– Вы действительно хотите это знать?

– Я думаю, я уже знаю ответ. – тяжко вздыхая, молвила она. – Вы наверное всё таки мудрее меня.

– Не смотря на всё это, ваша доброта, несомненно, лучшее ваше качество. Но я не смог поступить иначе. Вам следует больше отдыхать и скорее поправляться, если вы хотите служить под моим начальством, моя дорогая Китти.

– Я буду скучать по вам, Маунд. – искренне сказала Китти, не сводя с него свой измученный взгляд.

– Я то же.

Солнце скрылось за горизонтом, самолёт Маунда улетел на северо-запад, в Муринию. Китти спала, Берк погружался в суровые времена под пятой захватчиков. Медивскому населению приходилось покидать посты во власти и в образовании, многие бежали на восток. Ураган войны пронёсся над гористой землёй тёплой страны, оставив после себя сгоревшие города и множество братских могил.

Глава 14

Брелим, самый родной и любимый город для всех гетерских медивов, столица их Родины и самый красивый город гетерской земли. Город был настолько огромен, что его население немногим уступало населению всего остального союза. Он был основан более тысячи лет назад, неким Этимиром Брелимом, национальным героем и великим человеком. Как это часто бывает с такими личностями, знали о нём не много, в основном только легенды, в которых правды было мало, а вот вымысла через край. На центральной, огромной площади, выложенной брусчаткой, стоял огромный постамент, на котором величественно возвышалась каменное изваяние Этимира – широкие плечи, мужественные руки и квадратное лицо, обвитое густой бородой. Был ли властитель древней империи таким, ни кто не мог сказать, но создатели монумента считали, что великий человек не может быть маленьким и тощим, да и как поклонятся щуплому герою? Вот и стояла эта пятидесяти метровая статуя уже более сотни лет, смотря своими каменными глазами, на кипящую кругом жизнь. Она видела и нищие кварталы, бараки рабочих и вонючие узкие улочки, помнила и рассвет Гетерского союза, помнила и его спад, войну с Дарлией и мир, объединение с бывшим врагом, десяток лет рассвета и процветания. Застал каменный богатырь и истеричные митинги фанатиков антимуринцев, уличные столкновения и ликующих горожан, предчувствующих скорую победу над восточным деспотом – Маутом. Вот и теперь Этимир, взирал сквозь серый камень на шагающие колоны солдат, что двигались на восток, на встречу злобному врагу, видел он и косяки летящих бомбардировщиков муринцев, что нещадно ровняли квартал за кварталом с землёй, не щадя тысячелетнею историю древнего города. Порой казалось, что вот-вот из каменных глаз польются самые настоящие слёзы великого правителя, ибо нынешние привели страну к возможному краху и сгинули в застенках фавийских тюрем, обвинённые, то в предательстве, то в халатности.

Теперь в некогда мирном городе отовсюду веяло войной и страхом, среди спальных районов в тихих парках дежурили зенитчики у своих орудий, на трассах встали блокпосты, а стены домов были расклеены патриотическими плакатами. Среди весенней грязи валялись листовки с призывами встать щитом пред котивской заразой. Война, что начиналась, как борьба с тираном Маутом постепенно перетекала в националистическое русло, и вот уже в каждом котиве виднелся враг, злой, кровожадный и беспощадный, которого полагалось встретить пулей либо штыком.

Сам же тиран Маут, возлагал на эту битву самые великие надежды. Он жаждал переломить хребет гетерской армии, сломить её, унизить и окончательно растоптать сапогами своих верных солдат. К тому же, будучи правителем Дарлии, Мурзан уже повергал гетерцев к бегству и теперь искренне верил, на успех, его душу так же грела надежда на восстание в Дарлии, которое во всю набирало обороты.

По другую сторону мирового противостояния, на своём царском и незыблемом троне, сидел Пихте Залес, великий и могущественный царь Фавийской империи. Он негласно был покровителем всех медивов планеты и лидером медивской унии, в которую входили более десяти стран, связанных союзническим долгом и чьи властители за многие сотни лет породнились и приходились друг другу братьями, дядями и племянниками. Расстрелянный фавийской разведкой Лесо был ни кем иным как двоюродным братом Пихте. Но родство не спасло слабохарактерного правителя от гнева родни, более того, медивские династии были рады и искренне верили в большую войну с Маутом, ради того, чтобы наконец-то решить, раз и навсегда, кто будет править этим миром. Но к несчастью для Залеса, первый этап войны был с треском провален, гетерцы оказались слабыми воинами, а их правители не справились с первыми же трудностями и от страха готовы были идти на мир с Муринией, чем и подписали себе смертный приговор. Теперь же, по тающему снегу, по бескрайним полям Гетерской земли, тянулись первые вереницы хорошо обученных и мотивированных фавийских бойцов.

Была ранняя весна, первый её месяц. В эти дни зима с весной яростно боролись за право владеть погодой. Бывало, что утром шёл сильный снег, а под ногами хрустел лёд, но к обеду его уже сменял проливной дождь, солнце топило лёд и снег, и ручьи, журча, бежали вдоль дорог. Но тут же вечером мороз вновь сковывал играющие на солнце лужицы и на свежий лёд, вновь ложились тихие хлопья снега. Так было и в эти весенние дни. Погода шалила, играла и смеялась, наблюдая за людьми, что прилагали все силы, чтобы убивать себе подобных.

По пустующей улочке, между длинными домами, что раньше были заводскими общежитиями, шла рота фавийских пехотинцев, в тёплой зимней форме серо-зелёного цвета, каким и был окружающий их мир. Они шли не спеша и бодро, пели песни, смуглые