Звери до нас. Нерассказанная история происхождения млекопитающих - Эльза Панчироли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Млекопитающие провели под мезозойским солнцем яркое и плодотворное время. И когда наступил меловой период, они были готовы расцвести с новой силой.
Глава десятая
Меловая революция
Кто из них сдержал обещание,
Что млекопитающие покинут свое логово?
…
И не можем ли мы отнести к этим старым запасам
Основание могучей линии млекопитающих?
Генри Найп. От туманности к человеку
Атлантический океан безустанно омывал галечные берега Британии. На горизонте немецкие подводные лодки поджидали цели – корабли британских союзников. Это был сентябрь 1939 года. В первые месяцы Второй мировой войны немецкая тактика бомбардировок судов снабжения, совершавших трансатлантический переход, оказалась убийственно эффективной, отрезая Великобританию от ее союзников.
Патруль солдат обходил побережье, старательно охраняя береговую линию от новой угрозы. Они заметили мужчину, идущего вдоль подножия утеса. У него была карта, и он изучал местность. Встревоженные солдаты пошли ему навстречу. Их тревога возросла еще больше, когда они услышали его акцент: немецкий. Несмотря на его заверения в своей невиновности, они немедленно арестовали его по подозрению в шпионаже. Иначе зачем ему бродить по их незащищенным пляжам, сжимая в руках карту?
Этим человеком был Вальтер Георг Кюне, «легендарный немецкий исследователь мезозойских млекопитающих»1. На момент ареста ему было под тридцать, обеспокоенные солдаты, разумеется, не узнали хорошо зарекомендовавшего себя коллекционера ископаемых.
Кюне прибыл в Великобританию из своей родной Германии годом ранее вместе с женой Шарлоттой. Его карьера на родине, в Университете Галле, оборвалась из-за напряженной политической атмосферы 1930-х годов. Его выгнали из университета, обвинив в коммунистических настроениях, после чего он девять месяцев провел в тюрьме2. Впоследствии он и Шарлотта обеспечивали себя, собирая окаменелости и продавая их музеям. Поскольку ситуация только накалялась, они решили найти убежище в Великобритании, где продолжали зарабатывать на жизнь коллекционированием ископаемых.
По-видимому, у четы Кюне был талант находить крошечные, редкие кости первых в мире млекопитающих. Они уже добились огромного успеха, промывая материалы в карьере Холуэлла и нескольких других местах триасового и юрского периодов в Англии и Уэльсе. Как раз таки Кюне нашел и назвал млекопитающее триасового периода морганукодона. Одним из его непреходящих достижений стал процесс извлечения окаменелостей путем промывки через сито3. «Я знаю, где искать первых млекопитающих», – заявил он Фрэнсису Рексу Паррингтону, палеонтологу позвоночных из Кембриджского университета. Сам Паррингтон был экспертом в области эволюции млекопитающих, он беспрестанно изумлялся ископаемым зубам, которые Кюне привозил для продажи. Паррингтон платил ему по 5 фунтов стерлингов (более 300 фунтов стерлингов по сегодняшнему курсу) за каждый найденный зуб древнего млекопитающего.
В сентябре, сразу после того, как Великобритания и Франция объявили войну Германии, Кюне отправился на поиски новых ископаемых в разрушенных атлантических утесах, прихватив с собой геологическую карту и молоток. Там его и нашли солдаты. Остаток войны он провел в лагере для интернированных на острове Мэн.
К счастью, он обзавелся друзьями в научном сообществе Великобритании. Коллеги из Музея естествознания и нескольких университетов Лондона обратились к правительству с просьбой разрешить Кюне и дальше работать и даже посещать музей в Лондоне, несмотря на его интернирование. Кюне тем не менее не терял времени зря и продолжал работать над окаменелостями, подготовив одну из важнейших работ по палеонтологии цинодонтов: монографию о близком родственнике млекопитающих по имени олигокифус5.
Монография Кюне стала хрестоматийной среди палеонтологов. В ней представлены подробные рисунки и описания анатомии этого существа, собранные воедино из более чем 2000 отдельных костей. Поскольку олигокифус относится к группе, находящейся на периферии семейства млекопитающих, строение его тела помогло определить общего предка млекопитающих и немаммальных цинодонтов. Даже сегодня это животное используется в сотнях филогенетических анализов для сравнения, в качестве внешней группы по отношению к млекопитающим и маммалиаформам. Олигокифус – золотой стандарт почти-что-млекопитающих.
И все же олигокифус забыт большинством палеонтологов и широкой общественностью. Его сородичи – исключительный пример ранее небывалого среди цинодонтов образа жизни, но сегодня их помнят главным образом за их внешнее сходство с наиболее распространенными млекопитающими современного мира – грызунами. Однако диету и форму черепа олигокифуса можно считать самыми успешными за всю историю млекопитающих.
Олигокифус принадлежит к группе, называемой тритилодонтами. Они относятся к ветви цинодонтов, которые считаются наиболее близкими родственниками млекопитающих, и их окаменелости одни из самых многочисленных в мире. Кюне нашел их в Британии, но они известны почти на всех континентах, от Северной Америки и Азии до Африки и даже Антарктиды. Среди них были как скромные существа, похожие на ласк, так и те, кто мог вступить в схватку с медоедом и выйти победителем. Эта группа существовала невероятно долго, охватывая период с конца триаса до начала мелового периода. С 80 миллионами лет за плечами они – одни из самых стойких цинодонтов мезозоя. Особенности их скелетов сыграли важную роль в понимании происхождения первых млекопитающих и их взаимоотношений. Вот почему монографию Кюне стоило дождаться, и вот почему она полезна по сей день.
Несмотря на все это, тритилодонты – аутсайдеры палеонтологии цинодонтов. Это странно, потому что они не просто были успешны, они приноровились к особому образу жизни, который даже не рассматривался их современниками-млекопитающими: они были травоядными. К началу юрского периода первые крошечные формы млекопитающих питались насекомыми. Но в конце концов все немаммальные цинодонты превратились в пыль, а тритилодонты только процветали. Естественный отбор превратил их в первоклассные машины для измельчения листьев.
Конечно, синапсидные травоядные существовали и раньше. Могучие животные позднего каменноугольного периода первыми определили эту нишу, а пермские громадины ее отточили, сбраживая свои бесконечные лиственные обеды в кишках, пронизанных симбиотическими бактериями. Дицинодонты пронесли травоядность через весь триас. Но время этих здоровяков прошло. В мире крокодилов и динозавров крошечные млекопитающие заполонили собой подлесок, а тритилодонтам ничего не оставалось, кроме как поедать пышный ландшафт.
Считается, что травоядность и есть причина их успеха, поскольку все остальные немаммальные цинодонты вымерли. Почти все первые маммалиаформы заострили свои клыки и превратились в разрушителей панцирей. Их зубы стали ножницами и измельчителями, которые заменялись только раз
