Лучшее в Королевствах. Книга III - Элейн Каннингем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Пламя есть пламя, - выкрикнул я, и мы вместе понеслись навстречу дожидавшимся огненным языкам.
Каким-то образом я выжил и в падении и в пламени. Невыносимая боль в дни и месяцы, последовавшие за этим – ещё одна вещь, о которой никогда не узнают мои восхищённые потомки. Человек Сидон выжил, но великий волшебник, которым я намеревался стать, сгорел. Даже моя страсть к магии ушла.
Нет, не совсем так. Не ушла, но стала иной, мягче. Исцеляющее зелье раздуло крошечную искру жизни в моём теле и частично вернуло подвижность в обгорелые ладони. Хелбен Арунсун часто навещал меня в эти дни, и из тихих бесед я узнал больше правды о великом архимаге, чем лицезрел на пылающих укреплениях Западных Ворот. С его одобрения теперь я работаю над созданием зелий и снадобий – чар, предназначенных для исправления того, что магией разрушено. Пока есть маги, всегда будут нужны такие, как я. Пламя есть пламя, оно сжигает всё, к чему прикасается.
Дедушка, пожалуйста, расскажи – что ты делал, когда напали морские дьяволы?
Возможно, когда-нибудь у меня будут дети, и их дети попросят меня поведать им историю. Их глаза будут сиять в ожидании героических деяний и чудес волшебства.
Они будут детьми этой земли, рождёнными от крови и магии, и такие истории принадлежат им по праву.
Но, о госпожа моя, Мистра, я не знаю, что мне ответить им.
СОКРОВИЩА
Впервые издано в журнале «Dragon» №282, апрель 2002 г., отредактировано Дэйвом Гроссом
Это первый и пока единственный рассказ о призраках, который я написала. Он немного рассказывает о предыстории Фары Нур, второстепенном персонаже трилогии «Советники и Короли». И снова, эта история представляет знакомые сцены через другую пару глаз, поскольку Нур лишь свидетель событий, связанных с романом «Водные Врата» – событий, которые привели к безумию Кивы и ее ненависти к магам Халруаа.
Это такая темная история, что некоторые люди с трудом узнают в ее авторе воспитанную «футбольную мамочку», коей я кажусь читателям. Когда Дэйв Гросс, редактор журнала «Dragon», попросил пикантный кусочек личной информации в двух словах, для того чтобы включить его в биографию автора, я упомянула, что меня только что попросили стать председателем родительского комитета местной начальной школы. Хотя этот факт был достаточно правдивым, я оказалась в щекотливом положении. Но Дэйв радостно ухватился за эту мысль, и потребовалось некоторое убеждение для того, чтобы заставить его отказаться от нее. Очевидно, я не единственная, кому нравится ирония.
Нур услышала распев молитвы. Звук был отдаленным, еле уловимым, он будто просачивался сквозь густой туман. Но всё же заклинание было могущественным, каждое его слово разгоняло необъяснимый мрак, окружавший девушку.
Она старалась прийти в себя, как спящий, который вдруг осознал себя актёром в дурной драме на сцене собственного сознания. Наконец девушка вырвалась из состояния между сном и явью – но лишь затем, чтобы увидеть себя проплывающей мимо стройной, черноволосой девушки, которая лежала лицом вниз, распластавшись перед сияющим алтарём.
Резкая волна страха заставила Нур отпрянуть, молотя ногами и руками в воздухе, в отчаянной попытке обрести опору для ног. Она ударилась о стену позади себя – довольно сильно, чтобы отскочить от нее. Ничто из этого не помогло разрушить странного наваждения. Потерянная и глубоко озадаченная, Нур оглянулась в поиске объяснений её нынешнего состояния.
Лежащая на полу девушка была молодой и изящной, с волосами цвета воронова крыла, характерного для знатного семейства Галагар. Она была одета в пурпурно-черное платье – цвета некроманта; цвета, которые Нур недавно сама начала носить, вопреки отцовским запретам. Значит, эта молящаяся девушка, должно быть, она сама. Нур приняла этот факт. Но почему тогда она парит, глядя сверху вниз на собственное тело?
Её взгляд скользнул по комнате. Стены, ниши и алтарь были облицованы напоминавшим опал редким мрамором с голубыми прожилками. Серебряные потиры стояли на мраморных пьедесталах, а легкий запах благовоний наполнял комнату тонкой дымкой. Над телом Нур стоял высокий жрец, читая молитву и размахивая палочкой, из которой лился сияющий голубой дым. Он был облачён в белые одеяния, а серебряный обруч на его лбу означал, что перед ней Верховный жрец. Меньшего Нур и не ожидала, поскольку это была её родовая часовня.
Резкое понимание происходящего нахлынуло на неё. Жрец читал молитву с просьбой открыть завесу будущего у Мистры, Повелительницы Магии. По семейной традиции молодые люди, прежде чем стать подмастерьем у волшебника, должны были пройти духовное испытание в мистическом путешествии. Отделение души от тела и странное чувство полета должно быть являлось частью видения.
Странно, но она мало что помнила из недавнего прошлого. Необычно также то, что она и жрец были одни. Семья Галагар всегда собиралась вместе, чтобы проводить неопытного волшебника в путешествие.
Нур изучила свое распростертое тело. Она была одета в простую одежду, которая подходила для дальних путешествий, а её ноги были обуты в башмаки вместо привычных сандалий, отделанных драгоценными камнями. Большинство колец на её пальцах она видела впервые, что, впрочем, неудивительно. Украшения, подаренные заботливым отцом и толпой поклонников, были так многочисленны, что у Нур были целые сундуки с драгоценностями, которые она даже ни разу не надевала. Тем не менее, большое чёрное с красным кольцо на левом большом пальце было ей знакомо. Вырезанное из обсидиана и украшенное гигантским рубином, это было кольцо повелителя смерти.
Так вот почему её отец не пришел!
Злость, черная и горькая, вскипела в сердце Нур. Девушка позволила этому чувству полностью охватить себя, так как оно было менее болезненным, чем осознание, что отец отрёкся от неё. Общеизвестно, некромантия в Халруаа являлась наименее почитаемым из девяти Искусств, но Нур всё равно не понимала отцовского отвращения к ее выбранной судьбе. Она уже обладала богатством, родословной и красотой. Теперь Нур жаждала власти. Игра с чувствами, гордостью и честью воздыхателей была приятным развлечением, но, как некромант, она могла завладеть их душами, держать жизнь и смерть в своих украшенных драгоценностями руках!
Песнопение становилось громче, оно
