Сопротивление материалов - Владимир Лавров

Через месяц, к середине июля, вернулся злой до чёртиков Майоров.

— Сначала "случайник" выкинул меня на один тихоокеанский остров, где жили только женщины — всех мужчин убили японцы, а они смогли спрятаться. Потом японцев прогнали американцы, но американцы тоже ушли. Одним словом, им нужны были дети. Потом я попал в дальнее стойбище северного народа — они умоляли меня дать им детей, у них сторонние люди появляются раз в три — четыре года, да и то родственники, они боятся вырождения. Потом "случайник" перенёс меня в женскую колонию где-то в Сибири, прямо в барак. Эти вообще моего мнения не спрашивали. Потом я попал в Грецию, думал, хоть там отдохну. Но и там нашлась одна совсем молодая вдовушка… к тому же она сочувствует коммунистам. В общем, это как бы любовь. Такая вот ерунда, — рассказывал Василий. Рассказывал он всё это с таким серьёзным и печальным видом, что народ ржал лошадиным ржанием и валялся под лавками.

— Что вы ржете, как лошади, — ругался Майоров, — самое ужасное в мире — это секс по расписанию.

Этой фразой он только добавил хохоту.

— Надо было завести подружку ещё в университете, тогда случайник тебя и не выкидывал бы в такие места, — полушутливо сказал Александр.

— Надо было, — мрачно подтвердил Василий и посмотрел на Ваулину.

— Ну и завёл бы, — ответила Ваулина, глядя Майорову прямо в глаза.

Александр заподозрил, что знает о своих товарищах по ордену не всё, что должен знать как руководитель ордена.

— Кстати, о предполагаемых детях я должен знать заранее, — напомнил он своим коллегам.

— Размечтался! — ответила Ваулина, — Надо проявлять хоть какое-то внимание к сплетням, тогда и будешь знать.

Александр внял совету и пошептался с девчонками. Оказалось, что у Ваулиной была очень красивая история любви — они влюбилась в парня двумя курсами старше, никак не могла с ним сойтись поближе, потом они всё-таки кое-как познакомились, но это оказалось именно кое-как: парень не вспыхнул, Ваулина расстроилась, а когда парень заинтересовался, уже она его старалась не подпускать. Их отношения переживали период охлаждений, эта история была предметом жгучего любопытства больших частей обоих курсов. И всю её Александр пропустил.

Глава 23. Технология политической песни

Лето пролетело в непрерывных заботах о лунной базе, беженцах в Европе, СТПРН и слежке за "Изумрудом". Немало трудов пришлось приложить, чтобы убрать из японских городов, намеченных к бомбардировке ядерными зарядами, мастеров высокой квалификации и относительно святых людей.

Новый учебный год начался традиционным приветствием первокурсников. На этот раз их было заметно меньше.

Первая лекция у четвёртого курса была посвящена заколдовыванию немагов. Профессор Сазонова начала её с горячих восклицаний:

— О, этот блендер! Этот восхитительное, перспективное устройство, которое совершает революцию в деле повышения производительности труда на вашей кухне! Это маленькое устройство изменит всю вашу жизнь! — звенел голос профессора Сазоновой, глаза её сияли, — Уже после первых движений вы поймёте, что будущее настало, что счастливое будущее человечества — оно вот уже, рядом! — тут голос профессора взлетел до невиданных высот (от чего некоторые студенты испугались и пригнулись), — Нет и не может быть никаких сомнений в том, что мы, человечество, способны на огромные свершения, прогресс — он тут, мы уже движемся по пути повышения созидания и улучшения всех сторон жизни, и это маленькое устройство точно говорит нам, что мы уже не те, что вчера, и что перелом в жизни близко, вековых страданий больше не будет! — рявкнула под конец профессор Сазонова и победно оглядела зал.

Александр почувствовал, что ему очень хочется поверить в то, что теперь действительно всё будет хорошо, и что если бы профессор не несла явную чушь, то он обязательно бы в это поверил.

— А что такое блендер? — спросила Наталья Дубровская.

— Это такое кухонное устройство, измельчитель овощей, — спокойно ответила профессор Сазонова. Сказала она это так спокойно, будто и не громыхала только что, как свихнувшийся пророк. Контраст был столь разительным, что весь зал замолчал, ожидая объяснений

— Сегодня мы с вами говорим о технологии политической песни. Ранее мы с вами проходили агитацию и пропаганду. При агитации мы обращаемся к разуму человека, мы пытаемся его уговорить в разумности наших доводов. Примерно то же происходит и при проведении пропаганды, только в пропагандистских компаниях добавляется ещё и давление на чувства, и обращение к некоторым сторонам животной натуры — уверения в том, что все действуют так же, как и мы, идёт обращение к стайным инстинктам. Технология политической песни использует ещё более глубокие уровни убеждения.

— Политический певец обязательно обращается к громким словам, к символам "одноразового решения всех проблем", к "течениям" и к процессам. Это может быть "повышение производительности труда", "установление демократии и мира во всём мире", "счастье немецкого народа", "распространение благочестия" или — как в нашем случае — повышение производительности труда на кухне. Политический певец обязательно своим тоном, смыслом речи и жестами старается уговорить публику, что в результате предложенных им изменений наступит полное счастье и никаких страданий больше не будет. Упоение уверенностью в возможности решения всех проблем одним волевым деянием — это основа политической песни. Второе необходимое умение — это способность вызывать у людей различные чувства интонациями или мелодией речи. Для успешной практики политической песни нужно обладать хорошим слухом, чувством композиции и чувством музыки. Ускоренная, сбивчивая или замедленная речь только оттолкнёт публику — а потому для успешности политической песни певец должен петь. Про это стоит сказать подробнее.

— Необязательно петь в рифму или под музыку. Суть технологии в том, что слова, сказанные с должными темпом, ритмом и интонацией, обладают своей музыкой, которая вызывает в людях те или иные чувства. Управляя этими чувствами, можно манипулировать настроением публики — например, когда говорить о врагах, то использовать зловещие ритмы и вызывать отрицательные эмоции даже при нейтральной информации, а при рассказе о совершенно незначительных собственных успехах использовать приятные мелодии и вызывать в публике неосознанный восторг. Немаги думают в основном чувствами, к смыслу редко кто из них прислушивается, и потому такие ораторы, как правило, имеют бешеный успех.

— Тут же отметьте себе, что для того, чтобы вызывать достаточно глубокие чувства в других людях, политический певец должен для начала научиться контролировать их в себе, а попросту говоря, не верить ни во что из того, что он сам говорит, или верить в это свято. Какие именно глубокие чувства? Глубочайшая нежность, глубочайшее чувство справедливости, чувство самопожертвования ради своего народа… список можно продолжать бесконечно, высоких чувств у человека много. Надо сказать, что это достаточно редкое качество — как правило, обращение к глубоким чувствам даётся немагам ценой глубоких внутренних конфликтов, пережить которые и не пасть духом удаётся лишь очень немногим. У немагов нет вашего понимания того, что мир изменяется вслед за вашим сознанием в ту сторону, в которую вам хочется, и потому среди них политические певцы достаточно редки.