Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разочарованная, Катрин умолкла. Руссе был уже не тот. Раньше он сам обыскал бы таверну, арестовал двух-трех подозреваемых, а палач бы уж заставил их говорить. В Дижоне царило полное безразличие к самым важным делам, и главным девизом его жителей стало: «Лишь бы ничего не вышло». Однако, если бы что-то случилось с важным пленником, Руссе скорее всего заплатил бы за это ценой собственной жизни. А может быть, он и не хотел больше жить в такой скуке?
Не возвращаясь больше к этой теме, Катрин опустилась перед Рене на колени. Если бы не редкие всхлипы, можно было бы подумать, что он тоже умер.
— Сир, — тихо обратилась она, — не плачьте, не надо гак огорчаться…
Он поднял заплаканное лицо, во взгляде его была такая мука, женщина почувствовала, как сердце ее готово разорваться от жалости.
— Вам меня не понять! Это мой друг. Я его вырастил. Он всегда был рядом со мной. Когда я попал в плен в битве при Бюльневиле, мне разрешили взять его с собой… потому что он помог мне выжить. Как я теперь буду жить без него?
— Вам недолго осталось жить в плену. Я не знаю, что вам написала королева, ваша мать, но я могу сказать, что во Франции предпринимаются усилия для вашего освобождения.
— Об этом как раз и пишет моя матушка, — вздохнул он. — Идет сбор золота, политики пытаются убавить аппетиты Филиппа, но, как пишет матушка, даже ценой собственной жизни, я не должен уступать герцогство Бар.
Теперь вы и на это согласны?
Нет, конечно, нет! Хотя я бы согласился отдать все земли, чтобы оживить Раво…
— Сир, — вмешался Жак, — теперь я должен унести его, чтобы предать земле.
— Так скоро? — И он снова разразился слезами. Оставьте мне его еще ненадолго…
— Чем дольше вы на него смотрите, тем больнее будет расставание. -
Катрин была расстроена, чувствуя себя невольной виновницей смерти собаки, так как, не урони она кубок с вином на пол, Раво был бы жив. Внезапно ей в голову пришла спасительная мысль, она сдернула с головы шапочку и освободила свои роскошные волосы. Они упали на плечи золотым дождем, подчеркивая ее красоту.
— Монсеньор, — прошептала она, — вы потеряли одного друга, но нашли другого, верного друга, который сделает все, чтобы смягчить боль утраты!
Он взглянул на нее, глаза его расширились, словно стены тюрьмы вдруг рухнули и комнату залил поток солнечного света.
— Как вы прекрасны! — изумленно произнес он. Недовольный Руссе нахмурил брови, но промолчал. Король осторожно опустил на пол бездыханное тело, встал и, взяв Катрин за руки, помог ей подняться. Он сильно еж ее руки, восхищенный красотой. Казалось, ее волосы ожили в мерцающем пламени свечи. Это «золотое руно» многие годы был не в силах забыть герцог Бургундский, пока создал престижный рыцарский орден.
Пользуясь тем, что король был поглощен ею, Катрин взглядом указала Руссе на труп собаки. Капитан понял намек, взял пса на руки и, бросив подозрительный взгляд на мужчину и женщину, стоящих так близко друг к другу, с насупленным видом вышел из комнаты. Он решил, что, как только король придет в себя, он просто набросится на красавицу. Молодая женщина и сама была недалека от этой мысли. Рене по-прежнему молчал, а в его взгляде она прочла волнение, которое привыкла видеть. Он разжал руки и погрузил их в струящийся шелк ее волос, подобно скупому, надолго разлученному со своим сокровищем. Как только пальцы короля перестали перебирать блестящие пряди, а руки сильно сжали плечи, Катрин отступила назад.
— Сир, — мягко остановила она его. — Я сказала-другом.
Он смущенно улыбнулся.
— Друзья бывают разные! Не хотите ли вы стать моим сердечным другом? Вы так прекрасны, а я так одинок!
— Как можете вы чувствовать себя одиноким и покинутым, когда такая любовь хранит вас, подобно маяку на берегу? У вас есть чудесная супруга, мать, нежность которой мне хорошо известна, сестра, королева Франции, к которой вы так сильно привязаны, и все те незнакомые вам девушки и женщины ваших государств, которые собирают выкуп за вас и молятся Богу об освобождении своего короля. Все знают, как вы добры, милосердны, благородны. В мире мало найдется мужчин, которых бы так любили. А вы говорите мне о разбитом сердце!
— Точнее сказать, об опустошенном сердце, которое жаждет наполниться вами. Голод снедает мое несчастное тело. Не одарите ли вы меня милостью, полюбив? При вашей красоте вы должны быть великодушны. — Он приблизился к Катрин. Она оказалась прижатой к стене и не могла уже ускользнуть от его жадно протянутых рук.
— Если бы я не была во власти своего супруга, — пробормотала она, — я думаю… что уступила, но я замужем… мать семейства… и я люблю своего мужа!
— И вы никогда не обманывали его? Ваша красота, должно быть, зажгла огонь в груди многих мужчин. Вы не загорались ни от одного?
Упершись руками о стену, он прижался к ней всем телом. Катрин чувствовала его упругие мускулы, на удивление сильные для затворника. Лицо обожгло его дыхание, тубы коснулись ее щеки…
— Сир! — пробормотала она в замешательстве. — Я вас Прошу! Сейчас вернется капитан… через минуту он будет здесь!
— Тем хуже! Мое желание безумно! Если он вознамерится, отнять вас у меня, один из нас умрет.
Она уже не могла бесшумно выскользнуть из его рук, не привлекая внимания охраны. С неожиданной силой он обнял ее одной рукой, а другой взял за подбородок. Рене поцеловал ее долгим, жадным поцелуем, как припадают к источнику посреди пустыни. После такого поцелуя сопротивление Катрин ослабело. Ее тело, тоскующее без любви, сыграло с ней плохую шутку, как было уже не раз: в объятиях Пьера де Брезе, в саду Гранады и в доме Жака Кера. Она забыла, как от горячего поцелуя становится безвольным ее тело. Когда рука короля овладела ее грудью, она почувствовала, что дрожит с головы до пят. Рене был молод, страстен и полон сил. Теперь она не только не хотела отталкивать его, но все ее естество ринулось навстречу радостям любви.
Но как только рука короля коснулась ее живота, она услышала гневный возглас:
— К черту этот глупый маскарад! Разденься! — Грубый окрик разрушил очарование и отрезвил ее.
