Мятеж на окраине Галактики - Роман Злотников

Ольга заложила сумасшедший вираж и, оскалившись, всадила полный заряд в брюхо вражеского атакатора, и тут же, продолжив маневр, вывернулась из-под ответного залпа. ОНА — БЕРСЕРК! Она не помнила, когда ЭТО началось, но то, что ЭТО наступило, она теперь ощущала четко. Возможно, все произошло в тот момент, когда при атаке четвертого сателлита им во фланг ударили атакаторы канскебронов. Шесть атакаторов землян в течение нескольких секунд превратились в облака обломков, а Ольга, которая за мгновение до атаки каким-то шестым чувством или все-таки начатками Проникновения уловила приближение опасности, успела резким маневром увести свой атакатор с траектории залпа. А потом ее буквально опалило яростью, и все стало таким простым… Она предвидела каждый поворот каждый маневр врага, атакатор в ее руках буквально танцевал между рукотворных звезд, а машины противника будто притянутые, сами натыкались на ее залпы. Ей хотелось убивать еще и еще, но где-то там, глубоко внутри, занозой сидела мысль, что все это чепуха, а вот времени остается меньше и меньше. И если она не успеет расстрелять еще два сателлита, у ракет не будет никаких шансов донести заряды до комплекса Планетарного Контроля. А это значит, что, даже если брат со своим отрядом захватит Разрушитель, Система-планетарной защиты останется под контролем Планетарного Контролера и сможет сама уничтожить неуправляемый корабль. К тому же в казармах комплекса Планетарного Контроля находилось почти двадцать тысяч тактов. Вернее, сейчас они, наверное, уже грузились в десантные боты. Но каждый новый залп, разносящий на куски вражеский атакатор, вызывал в ней такую бурю восторга, что она не могла, не могла, не могла остановиться! И тут перед ней как будто наяву возникло лицо Уимона. Черт, ведь он тоже был на этом корабле. И он был таким беззащитным… Ольга крутанула атакатор так, что залп одного из вражеских атакаторов прошел совсем близко от другого атакатора, и тот так шарахнулся в сторону, что его залп заставил еще одно атакующее звено броситься врассыпную. Воспользовавшись этим, ее атакатор заложил резкий вираж и устремился к пятому сателлиту. Никто из врагов не успел вовремя отреагировать — ведь среди них не было ни одного берсерка. А она… Когда последний сателлит вспух гигантским огненным шаром, Ольга поймала себя на том, что в ушах звучит тихий голос Уимона: «…берсерки — уже не люди…» А в следующее мгновение рядом с левым бортом полыхнула еще одна рукотворная звезда полного залпа, и ее атакатор начал разваливаться на куски. Последней ее мыслью было: «Ну и пусть, так даже лучше…»

Открывшийся коридорчик оказался очень коротким. Олег успел добежать до следующей двери и остановиться, когда дверь, так гостеприимно распахнувшаяся перед ними, с резким хлопком вернулась на место. Роланд, двигавшийся последним, поскольку с его уровнем рефлексов он был самым слабым бойцом в команде, естественно, после Уимона, резко затормозил и развернулся к двери, попробовав отчаянным движением дотянуться до закрывающихся створок, не дать им сомкнуться, но не успел. Кормачев коротко выругался, а затем повернулся к Олегу:

— Черт, ловушка! Мы не сможем подорвать дверь. Слишком маленький объем, нас самих приложит взрывной волной.

В этот момент палуба под их ногами вздрогнула. Роланд замер и, медленно повернув голову к Олегу, прошептал:

— Все, отрыв.

Это был конец, провал всей операции. Берсерки качнулись вперед, будто собираясь разнести дверь, преграждающую им дорогу, но Олег широко раскинул руки останавливающим жестом и вонзил взгляд в Уимона:

— Ну! Давай!

— Что? — оторопело переспросил тот. Олег подошел к нему вплотную:

— Теперь ты должен сделать то, ради чего ты пошел с нами.

Уимон изумленно уставился на Олега:

— Но… что?

Тот невозмутимо пожал плечами.

— Я этого не знаю. Это можешь знать только ты.

В коридорчике повисла напряженная тишина. Уимон чувствовал, что все молча сверлят его взглядами. Никто не понимал, ЧТО должен сделать этот щуплый паренек и КАК он собирается это делать, но, если командир сказал, что он должен это сделать, все ждали, когда он начнет. Тишина стала невыносимой.

— Ну же!

Уимон отчаянно замотал головой:

— Я не могу!.. Я не знаю, что делать!!..

— Знаешь. — Голос Олега был неестественно спокоен. — Знаешь, но боишься. Не бойся, делай.

— Что?!

— То, что подсказывает тебе твое сердце. Забудь о разуме или здравом смысле — просто сделай ЭТО.

Корпус Разрушителя вздрогнул. Его батареи дали первый залп, и капонир «Беличья горка», отчаянно отстреливавшийся от атакующих ботов, превратился в мелкую раскаленную пыль. Уимон бросил последний умоляющий взгляд на Олега, а затем зажмурил глаза и сделал НЕЧТО, совершенно не похожее на то, что он сотворил с идентификационным порталом. Скорее это напоминало то, что он испытал с Ольгой в том заброшенном коридоре, причем настолько, что он даже почувствовал, как его плоть напряглась, запульсировала…

Огромный корабль вздрогнул так, что почти все рухнули на пол. Уимон больно ударился коленкой, но тут коротко взревели баззеры всеобщего оповещения, притух и затем вновь зажегся свет, а сквозь них прокатилась волна переменной гравитации. Чей-то странно-напряженный голос задал вопрос:

— Что это было?

Роланд, оказавшийся в числе немногих, сумевших удержаться на ногах, удивленно качнул головой:

— Не знаю, я никогда раньше не видел ничего подобного.

— Кто это сделал?

И тут до всех внезапно дошло, КТО задает эти вопросы. Все замерли. Олег покосился на Уимона, но ничего не сказал, предоставляя ему право самому решать, отвечать или не отвечать. Уимон, прихрамывая, поднялся на ноги и, отчаянным движением вскинув подбородок, выпалил:

— Я!

На несколько мгновений в коридоре вновь повисла напряженная тишина, а затем сомкнутые створки в торце коридора, закрывавшие вход в помещение, в которое они так отчаянно стремились, медленно распахнулись, и все тот же голос произнес:

— Войди…

Уимон беспомощно оглянулся. Олег стоял молча, не двигаясь, как будто боялся неосторожным жестом подтолкнуть его к тому или иному поступку, и Уимон понял, что и в этот раз решать, как поступить, придется ему самому. Поэтому он скользнул взглядом по окаменевшим лицам берсерков, отвернулся и, выбросив из головы всякие сомнения, шагнул вперед. Он даже не подозревал, что этот шаг совершенно изменит всю его жизнь.

3

— Все, можно запускать.

Кормачев откинулся на спинку стула, с хрустом развел руки в стороны и тут же, застеснявшись столь житейского жеста, нервно отдернул руки и вновь склонился над консолью. Олег покосился на Генерала Прохорова, скромно сидевшего в сторонке на узком металлическом стуле, предназначенном, вероятно, для худосочных мощей Вопрошающего и потому немного поскрипывающем под дородной фигурой генерала, но тот продолжал подчеркнуто отстраненно наблюдать за происходящим. Похоже, это означало, что Генерал отводит себе роль стороннего наблюдателя, предоставляя им право делать все, что они посчитают нужным. Эта позиция Генерала была настолько явной, что Олег даже не стал задавать никаких вопросов, а только коротко кивнул Кормачеву. Тот вырос в капонирах и впитал пиетет к Генералу Прохорову с молоком матери. Идея пригласить Генерала на столь знаменательное событие принадлежала именно ему. Причем он специально оговорил, что право включения системы необходимо предоставить лично Генералу Прохорову. Когда он сказал об этом Олегу, тот спокойно ответил:

— Если он сам согласится.

Кормачев, который также был в курсе привычек Генерала кивнул в ответ, но упрямо повторил:

— Но предложить надо.

Генерал предложение приехать принял, но, прибыв, отклонил все другие предложения и скромно устроился в сторонке, не мешая Кормачеву и трем офицерам, специалистам по программированию, которых привез вместе с собой, заниматься своим делом. Вообще, после восстания, когда эйфория первых часов прошла и настало время разбираться, что осталось после победы и как жить дальше, оказалось, что ни у кого из тех, на кого было возложено право отдавать приказы, нет ни малейшего представления, что же делать дальше. Более того, никто и не пытался выяснить это, большинство выживших офицеров, во главе с самим Генералом, как будто впали в какой-то ступор. И Олегу пришлось брать на себя ответственность и отдавать распоряжения по скудным остаткам сетей, переживших мятеж. Впрочем, сейчас связь не только была восстановлена, но и стала существенно лучше. Поскольку они получили практически неограниченный доступ к технологиям канскебронов. Проблема была в том, что многие из этих технологий были им не по зубам, во всяком случае пока.

Так как кроме Генерала в зале контроля находилось еще только трое офицеров-электронщиков из «Рясниково», Кормачев после кивка Олега просто протянул руку и надавил таблетку ввода. Экран мигнул разными цветами, выдал пару многопараметральных пиктограмм, по обычаю канскебронов изображенных в виде причудливых многоцветных цветков с геометрически правильными формами лепестков, а затем изображение рассыпалось на сотни шестиугольников, каждый из которых окрасился разными оттенками оранжевого, синего и зеленого. Каждый цвет означал функциональное состояние и степень исправности каждого из висевших над Землей сателлитов. Из этой картинки следовало, что система сателлитов планетарной обороны полностью перешла под контроль землян. Со стороны офицеров-электронщиков послышался слитный облегченный выдох. Несмотря на то что в успехе особых сомнений не было, они изрядно волновались. Только люди из команды Олега освоили компьютерные системы канскебронов в полном объеме, остальные при работе с ними пока еще испытывали некоторую неуверенность. К тому же люди капониров, привыкшие к собственным изношенным системам, в которых сбои были скорее правилом, чем досадным исключением, подсознательно ожидали подобных каверз и от аппаратуры канскебронов. Даже зная, что их модули были на несколько порядков надежнее, чем любые земные системы во времена своей молодости.