Марготта - Екатерина Шашкова

– Ну отмечай, отмечай. Тоже мне, именинничек! – Воительница убрала клинок в ножны и двинулась к стойке, провожаемая множеством пар глаз. Хотя нет, не пар. Тщедушный старичок, устроившийся в противоположном от нас углу, имел всего один глаз, но тоже следил за женщиной с нескрываемым интересом.

Льени попытался было нырнуть на кухню и сделать вид, что его вообще здесь не стояло, но был в самый последний момент схвачен за шиворот и повернут лицом к гостье.

– Здравствуй, солнышко. Куда-то спешишь?

– Конечно, спешу. За твоим заказом, между прочим. Ты ведь абы что не пьешь… звездочка.

– Ну тогда иди, – великодушно разрешила женщина, – только огурчики не забудь. И еще что-нибудь на твой вкус. Да побыстрее, котик, я жду!

Освобожденный трактирщик затравленно покосился на воительницу и скрылся за дверью, а женщина облокотилась на стойку и замерла в весьма двусмысленной позе.

– Итак, что это за растение? – шепотом спросила я у Кьяло.

– Это не растение, это Верба! Неужели ты не знаешь? Она уже лет двадцать на всех турнирах сражается наравне с мужчинами, а то еще и лучше их. Таких, как она, больше нет, она исключительная! Я один раз видел ее в бою – потрясающее зрелище, честное слово!

– И что?

– И ничего! Если этого недостаточно, то ты просто…

– Что?

– Ничего! Ничего не понимаешь, в смысле!

– Угу, – мрачно подтвердила я. – И вообще, я полная дура!

– Эй, ты чего?

– Ничего! В смысле, ничего не понимаю!

Я резко встала и направилась к выходу. Нет бы на второй этаж, в свою комнату… Но почему-то мне захотелось в точности воспроизвести уход Тьяры, включая и громоподобный хлопок дверью. Однако я и не подумала, что получится настолько точно.

– Опаньки, да ведь это тоже баба! – возвестил всему трактиру прыщавый тип, и огромная грязная лапища припечатала меня пониже спины.

Собственно, тут все сходства в развитии ситуации и закончились. Потому что в отличие от Тьяры я не стала ни верещать, ни краснеть. Стоявшая на краю стола пустая бутылка неожиданно для окружающих оказалась в моей руке и, прочертив в воздухе элегантную дугу, живописно впаялась в череп нетрезвого бабника. Череп выдержал, бутылка нет. На пол посыпались переливающиеся осколки, а прыщавый на одном дыхании произнес длиннющую непечатную фразу, которую я выслушала с неподдельным интересом.

А вот руку он, что характерно, не убрал даже после того, как я несколько раз перевела взгляд с нее на него. Пришлось потянуться за второй бутылкой.

– Эй, ты мне так всю посуду раздолбаешь! – запоздало крикнул вылетевший из кухни Льени.

– Не раздолбает, – неожиданно вступилась за меня Верба. – Или, по крайней мере, не всю. Надо же и на мою долю что-то оставить!

– Не надо, – поежился трактирщик. – Ты-то хоть не встревай. А то знаю я тебя – лишь бы подраться.

Новый град осколков.

Прыщавый неторопливо убрал руку с моей… хм… ягодичной мышцы и осторожно коснулся набухающей на лбу шишки.

– Ты чего?

– А не фиг лапать то, что тебе не принадлежит. Свою задницу отрасти и ее щупай.

На физиономии неудачливого бабника явственно отразилась непривычно тяжелая работа мозга, которую сменила искренняя радость понимания.

– Ну так бы и сказала. А то сразу бутылкой…

Воительница разразилась звонким хохотом. Льени настороженно покосился на нее, потом на бутылочные осколки, но смолчал. Впрочем, взгляд у него был красноречивее многих слов.

– Не волнуйтесь, я заплачу за бутылки, – поспешно пробормотала я.

– Вот еще! – фыркнула Верба. – Пусть этот именинничек и платит. Они же об его голову разбились, не об стол. Тем более что пустые уже были.

– Ты это… экономику мне не подрывай! – вмешался трактирщик. – Заведение пока что мое, и порядки здесь устанавливаю я.

– И что? – скептически осведомилась воительница, нависая над Льени. – Это повод мне отказать?

– Н-нет, – выдохнул трактирщик, глаза которого оказались как раз на уровне бюста в бронелифчике.

– Вот и договорились, солнышко.

– Вот и договорились… звездочка…

Я оглядела трактир взглядом золотой олимпийской медалистки, зачем-то показала Кьяло язык и вышла наружу. Даже дверью не хлопнула, хотя так собиралась…

Зато на крыльце что-то сразу же хлопнуло меня по голове. Замечательно так хлопнуло. На улице и так было не слишком-то светло, а теперь еще больше потемнело. А спустя долю секунды и вовсе погасло.

Что я там говорила про самый спокойный день в этом мире?

Все-таки интересно, какой же наглостью надо обладать, чтобы прямо посреди города, в оживленном месте, стукнуть девушку по голове, погрузить в повозку и увезти? Впрочем, про повозку не уверена, но ведь не на руках же они меня тащили… Или он… Или она… Черт! Голова гудела и при каждом движении грозилась развалиться на кусочки. Ну и за какие заслуги мне выпало третье сотрясение мозга за неделю? Кому я в этот раз понадобилась?

Отвечать на мои наивные вопросы никто не собирался, поэтому пришлось открыть глаза. Они, как ни странно, даже открылись, хотя и с большим трудом. Судя по ощущениям, к каждому веку у меня было привязано по двадцатикилограммовой гире. Бедный Вий… Как же ему, оказывается, нелегко жилось на свете.

А самое обидное, что все мои мучения были напрасными. Открыв глаза, я ровным счетом ничего не увидела. На мгновение даже показалось, что в этот раз меня долбанули чуть сильнее, чем во все предыдущие, и это как-то сказалось на зрении. Честно говоря, испугалась жутко. Но потом взяла себя в руки, вспомнила, что я страшная и суровая магичка, и запустила в воздух пульсар. Он, конечно, развеялся уже через десять секунд, но этого времени вполне хватило, чтобы осмотреть место, куда я попала, и попутно убедиться, что с глазами все в порядке.

Хотя осматривать, как выяснилось, было особенно нечего. Практически квадратная комнатушка; стены, пол и даже потолок – каменные. От одной стены до другой не больше полутора метров, окон никаких, мебели тоже. На полу охапка соломы (ну надо же, какая забота!), в потолке люк, предусмотрительно закрытый деревянной крышкой.

Стало быть, подвал. И за что мне такое счастье?

Не успела я хорошенько обдумать план действий (если бы он еще был, план этот), как над головой послышались приглушенные шаги и крышка люка со скрипом поползла вверх. Лучик света, пробившегося снаружи, резанул по глазам, напоминая, что неплохо было бы их закрыть. Я охотно последовала его совету и непринужденно раскинулась на соломе, изображая хладный трупик. Честно говоря, устроилась так удобно, что с удовольствием полежала бы в этой позе еще часика два, выжидая, когда голова закончит кружиться от малейшего движения и начнет-таки соображать.