Христос - Николай Морозов

По этим двум Ибериям «Косоглазого» за родоначальников евреев приходится считать или испанских мавров, или часть армян, принявших когда-то арабскую культуру. Арамейский язык, на котором написаны некоторые книги Библии, в том числе весь «Даниил», отчасти сохранился в Сирии и до настоящего времени, как одно из наречий арабского языка, искажением которого представляется язык остальных библейских книг, который мы и называем теперь «древнееврейским языком», подобно тому, как латинским языком мы называем средневековый жаргон древне-итальянского языка, а греческим классическим такой же средневековый жаргон старинного эллинского языка.

По своему произношению и происхождению дошедший до нас библейский язык должен быть аналогичен современному немецкому жаргону польских евреев. Считать его за действительный первобытный язык, от которого произошел арабский, так же неосторожно, как считать современный немецкий язык за позднейшую отрасль польско-еврейского.

О существовании специального еврейского языка в старозаветной Библии не говорится ни слова. По-гречески же о нем упоминается два раза в Апокалипсисе (9, 11; 16, 16), четыре раза в Евангелии Иоанна (5, 2; 9, 13; 17, 20) и раз в Евангелии Луки(23, 38), но всегда как пояснение к употребленному там и нередко неправильно произнесенному арабскому названию. Так, например, в Евангелии говорится: «Есть в Иерусалиме купальня, называемая по-еврейски Вифезда» (Иоанн 5, 2), или «и была над ним (столбованным Иисусом) надпись, написанная словами греческими, римскими и еврейскими: «Это царь богославцев» (Лука 23, 38).

Если мы допустим, что это лишь пояснительные надписи средневековых переписчиков к местным палестинским названиям, странно звучавшим в их ушах, то придем к заключению, что слова еврейский язык вошли в употребление для обозначения специфической вариации арабского языка лишь в христианскую эпоху. Только в сравнительно очень поздней средневековой книге «Деяния» говорится (21, 40 и 22, 2), что раз «апостол Павел» в Цезарии произнес собравшейся толпе речь на еврейском языке, но по содержанию вся эта речь носит характер средневековой придуманности, тем более, что в то время, к которому относится даже самими теологами речь Павла (I век нашей эры), «еврейский язык», как разговорный, совсем не существовал. Современные гебраисты, отстаивающие его глубокую древность и естественное происхождение, говорят, что он был окончательно и повсюду, даже в Палестине, «вытеснен арамейским» за четыре века до начала нашей эры.[71]

Значит, и в «Деяниях», и в Евангелиях еврейским языком называется арамейский или, может-быть, арабский язык. Только на них и могли в то время еще вестись в народе разговоры и существовать общепринятые названия местностей. Ни одному путешественнику по современной Италии не придет в голову написать: около Неаполя есть гора, называемая по-латыни «Везувий», или заговорить там с итальянской толпою не по-итальянски, а по-латыни. Точно в таком же положении писали и евангелисты и в таком же положении говорил «Павел». Арамейский же язык употреблялся «евреями» вплоть до Χ века, на нем написаны Талмуд и, кроме части библейских и разных светских еврейских книг много христианских религиозных. Затем, от Χ до XIII века евреи пользовались довольно чистым арабским языком и лишь с XIII века стали употреблять, под именем древне-еврейского, тот вариант арабского языка, которым написано большинство библейских книг.

Все это показывает, что евреев, как самостоятельной расы, имевшей когда-то в Палестине свою территорию и свое государственное устройство, никогда не существовало. Это была не раса, а интеллигенция своего времени, «избранный народ из всех народов», слой образованного населения стран, тянувшихся в IV, V, VI и VII веках от Испании через всю северную Африку и Египет до Армении включительно, и отчасти захвативший и Византию. Этот слой писал и, вероятно, даже говорил между собою, помимо своих родных языков, еще особым, ученым арабским, в котором некоторые аравийские звуки быстро упростились, т.е. перешли в другие, вследствие неуменья иностранцев правильно выговаривать их. Этот язык для них был то же, что средневековый латинский для европейцев.

Такой же скептицизм мне хочется выразить по отношению к «глубокой древности» и других западно-азиатских памятников грамотности, а, следовательно, и языков, на которых они написаны.

В довольно значительном количестве клинообразных надписей, выцарапанных на кирпичах и перевезенных большею частью в Берлин, Париж и Лондон, ассириологи находят доказательство существования там погибшей в незапамятные времена древней культуры, сродной с недавней урало-алтайской. Вместе с разными молитвами, заклинаньями, гимнами и надписями царей я этих памятниках старой письменности имеется ряд коротеньких повествований на библейские сюжеты, до того сходных с последними, что заимствование их сюда из Библии или отсюда и Библию — несомненно. Археологи относят их время за 4000 — 5000 лет до начала нашей эры, исходя из вкоренившегося в нас внушения о большой древности Библии и из предвзятого предположения, что Библия заимствовала свои сюжеты из клинописей, а не они из Библии.

Однако, это совсем не доказано, а потому не доказано и то, что носители клинописной культуры не были временными завоевателями персов, живших издревле в долинах Тигра и Евфрата, подобно тому, как монголы были временными завоевателями России. Скорее всего это было именно так, а потому и существование в той местности за много тысяч лет назад «аккадо-суммерийской» культурной расы, будто бы завоеванной надвинувшимися с севера «евреями», перенявшими ее культуру, возбуждает большие сомнения. Катастрофическая теория развития человечества путем разрушения возникающих культурных государств варварами, должна быть также оставлена, как оставлена теперь аналогичная теория катастроф в геологии и палеонтологии.

Насколько мы можем видеть, высшие культурные государства всегда завоевывали или отражали те, которые стояли на низшей ступени. Вымирание и покорение отсталых духовно и малокультурных рас более духовно развитыми, хотя бы и более слабыми в физическом отношении, является общим законом человеческой эволюции, и надо с большим недоверием относиться к средневековому гипнозу, держащему еще в своих когтях наши умы, будто в древности и в средние века эволюция человечества шла обратными порывами, чем в наши дни.

Я не буду здесь выбирать цитаты о «боге Библии», как выбирал об евреях, потому что таких цитат — без конца. Я ограничусь только замечанием, что в разных книгах Библии он различен и что его вариации не должны быть объединяемы под одним именем, как это делают до сих пор переводчики и теологи.

У пророков это мессия (ИЕВЕ), бог, который должен прийти и царить на земле, и потому в своей книге «Пророки»

и отчасти здесь, говоря о нем, я оставил за ним имя «Грядущий» в согласии с его обычным производством от глагола ЕУЕ (или ЕВЕ) — быть. В церковных же переводах его всегда называют «господь» совершенно неправильно.

Но этот же самый Иеве фигурирует и в латинском Пантеоне под тем же именем, лишь с прибавлением латинского окончания существительных имен мужского рода S, вследствие чего из Иеве и вышло Иевис, или Иовис (Jovis), т.е. Юпитер. Значит, Юпитер тоже был «грядущий бог пророков», и латины его отожествляли с богом-Громовержцем и с творцом мира, как и в библейской и в христианской теологии.

Раввинам было запрещено произносить это имя (ИЕВЕ) полностью чтобы он не слышал и не загремел, и они произносили только первую букву, называя его И, или первый слог ИЕ, как он и вошел в состав многих имен, даже и в имя евангельского Христа И-ИСУС, при чем И здесь значит ИОВИС (Jovis) и ИСА — спасатель, а УС — обычное окончание имен мужского рода. Значит, имя Иисус переводится в смысле мессианских пророческих книг или «грядущий спасатель», или «Громовержец-спасатель», или Юпитер-спасатель.

Точно также и латины остерегались полностью произносить это имя в именительном или звательном падеже и оставляли только первый слог ИЕ, изменив его в ИЮ и прибавив к нему имя «отец» (рater), откуда и получилось употребляемое нами имя ЙУ-ПАТЕР, или Юпитер, или «бог-отец» христианской теологии.

Греки произносили имя Иевис, как Зевс, производя его от своего глагола зао (живу) и придавая ему смысл: живущий, сущий, как и толкуют теологи имя Иеве (испорченное в Иегову. И я даже думаю, что не Иовис-Зевс произошел от Иеве-Иеговы, а совершенно обратно.

Как же нам перевести слово Иеве в непророческих библейских книгах, где оно обозначает именно человекоподобного бога-Громовержца, пьющего и едящего, и беседующего с людьми? Я не нашел ничего лучшего, как оставить за ним иногда греческое имя Зевс, чтобы установить связь между библейской и классической теологией. Пусть же читатель не удивляется, увидев, что у меня в цитатах из Библии часто выходит совсем то же самое, что, например, у Фукидида или в Одиссее.