Кабус-намэ - Кей-Кавус

Все это — явное доказательство громадных изменений, которые произошли в жизни представителей Зиаридской династии на протяжении каких-нибудь 50 лет в результате втягивания местной аристократии в круг влияния арабской культуры. Этот процесс, ускорявшийся по мере возрастания связи аристократов с багдадскими халифами, крайне интересен, так как, если, с одной стороны, даже родной литературный язык вытеснялся „модным“ арабским, без знания которого нельзя было быть полноценным аристократом, то, с другой стороны, в этой же самой среде, с усилением ее мощи и ослаблением халифата, создаются предпосылки к оппозиции, приведшей в конце концов к дальнейшему росту литературы на языке дари.

* * *

Итак, „Кабус-намэ“ была написана внуком эмира Кабуса Кей-Кавусом в назидание и поучение его сыну Гиланшаху. Встает вопрос, почему же книга называется „Кабус-намэ“. Писана она много лет спустя после смерти Кабуса, памяти его не посвящена и вообще, кроме упоминаний его имени, никакого иного отношения к нему не имеет. Сам автор ни в предисловии, ни в концовке ее так не называет. Ауфи в „Джавами“, упоминая эту книгу, не дает ей такого названия, а говорит только: „Оварда анд, ки Унсур ул-маоли Кай-Ковус... дар аснои пандхо, ки писарро медод, гуфт…“ („Передают, что Унсур-ал-Меали Кей-Кавус... среди советов, которые давал своему сыну, сказал...“)[348]. По-видимому, первоначально книга эта, как тогда было принято, называлась просто „Панд-нама“ или „Насихат-нама“ („Книга советов“)[349].

Вместе с тем, как на Востоке, так и среди иранистов название „Кабус-намэ“ прочно за ней укрепилось, и ни под каким другим названием она никогда не упоминается. Это заставило и меня в переводе, который впервые делает ее полностью доступной русскому читателю, сохранить эту странную традицию, хотя ее ошибочность мне кажется вполне очевидной.

В Иране и Индии „Кабус-намэ“ издавалась восемь раз[350]. Из этих изданий лучшим по праву считалось первое, выпущенное таким знатоком родной литературы, как Риза-Кули-хан Хвдаят[351]. Это тщательно выполненная литография, объединяющая в себе, кроме нашей книги, еще и известные „Установления Тимура“ („Тузуки Тимури“) и вышедшая в Тегеране в 1285/1868 г. Текст в этом издании дан довольно правильный, почти всюду позволяющий получить удовлетворительный перевод. Однако есть все же и описки, местами вносящие значительные искажения. Кроме того, в конце книги большая лакуна, вследствие которой пострадал смысл концовки.

Это издание было повторено в Тегеране в 1307-8/1890-91 гг. Третье издание вышло в Бомбее в 1314/1897 г., четвертое — снова в Тегеране в 1319/1902 г., в третий раз повторяя редакцию Риза-Кули-хана.

Пятое издание опять появилось в Бомбее в 1325/1907-8 г. В основе его лежала та же редакция Риза-Кули-хана, но издатель позволил себе внести в текст ряд изменений и самым беззастенчивым образом дополнил его стихотворными вставками из различных поздних поэтов. В 1331/1912-3 г. в Бомбее же была выпущена часть этой книги. В 1341/1923 г. издание Риза-Кули-хана {с восполненной лакуной) было еще раз повторено в Исфахане, на этот раз уже типографским способом под редакцией Фатхулла ибн-Амулла Вали Урдуни Бахтиари. Это издание после Хидаята считалось лучшим.

Все эти издания, будучи более или менее удовлетворительными с точки зрения текста, не давали возможности определить, какой рукописный материал издателями был привлечен.

Критическое издание текста было задумано известной „Серией Гибба“, предполагавшей выпустить „Кабус-намэ“ под редакцией Э. Эдвардса, но издание это пока не осуществлено.

Этот пробел в некоторой степени заполнен изданием, выпущенным в Тегеране С. Нефиси (1933). В основу своего текста С. Нефиси положил старейшую из известных в данное время рукописей, найденную им в Тегеране, которая датирована 750/1349 г.[352] Таким образом, мы впервые получили текст, время составления которого известно. Хотя эта рукопись и отдалена от времени самого автора более чем на два с половиной столетия, но по сравнению с рукописями, имеющимися в наших книгохранилищах и относящимися по большей части к XVII–XVIII вв., она, конечно, имеет значительные преимущества.

Однако сказать, что текст ее вполне удовлетворителен, тоже нельзя. Не говоря о нескольких небольших лакунах, отмеченных издателем, в тексте довольно много описок. При этом не всегда можно с уверенностью решить, есть ли это чтение рукописи или просто небрежность типографии, так как приложенный список опечаток далеко не исчерпывает всех совершенно очевидных погрешностей.

Первоначально я предполагал дать перевод исключительно на основании этого издания, но, проштудировав его и сличив с изданием Хидаята, убедился, что это невозможно. Первой мыслью было использовать рукописи, имеющиеся в наших книгохранилищах. Однако при сличении их сейчас же выяснилось одно печальное обстоятельство, уже констатированное и С. Нефиси, когда он пытался составить текст на основании рукописей тегеранских коллекций. Оказалось, что расхождения между рукописями настолько значительны, что получить из них единый текст — задача почти неосуществимая. При этом характер разночтений весьма своеобразен. Основной смысл текста почти всюду сохранен, но словесное оформление резко расходится. Создается впечатление, что часть рукописей не столько копии, сколько своего рода пересказ текста. Вызвано это, вероятно, значительной архаичностью языка оригинала, которая смущала переписчиков и заставляла их стараться как можно более его модернизировать. Другими словами, текст безнадежно испорчен и о восстановлении его по поздним рукописям не может быть и речи.

В результате из всех находившихся в моем распоряжении текстов самыми близкими друг к другу оказались издание Нефиси и издание Хидаята. Текст Нефиси наиболее архаичен и скуп по языку и по всем языковым признакам от оригинала отходит, вероятно, не очень далеко. Так как, с другой стороны, редакция Хидаята в значительной своей части совпадает с ним почти буквально, то можно допустить, что и там в основе лежала рукопись довольно старая. Это заставило меня совершенно отказаться от использования рукописей и, взяв за основу Нефиси, в качестве корректива все время иметь под рукой издание Риза-Кули-хана. Все сколько-нибудь крупные расхождения отмечены в примечаниях. Более мелкие детали я, не желая слишком перегружать работу аппаратом, счел возможным выправить без указаний. Были использованы и имеющиеся переводы.

Наиболее полная характеристика всех переводов этой книги дана у академика А. Е. Крымского[353]. Из них можно упомянуть следующие:

а) На восточных языках:

1. Турецкий перевод, выполненный в 1432 г. для султана Мурада II (1421–1451) Мерджомек Ахмед ибн-Ильясом (А1).

2. Этот же перевод, заново переработанный в 1705 г. для багдадского губернатора Хасан-паши Незмизадэ Муртезой (А2)[354].

3. Турецкая версия Ахмед ибн-Ильяса, обработанная на казанско-татарском языке Кайюмом Насыри (Казань, 1881) (А3).

б) На европейских языках:

1) Немецкая обработка турецких переводов А1 и А2 Fr. v. Diez. Buch