До горького конца - Мэри Брэддон

Глава XXIV. БРАЧНЫЙ КОНТРАКТ ЖОРЖИНЫ

Полковник был очень доволен. Он замечал с самого начала, к чему клонится дело, но не вмешивался и не старался ускорить развязку и оказался таким образом искуснейшим из сватов. Он жил своею собственною жизнью, уничтожая табак в своем атриуме, разговаривая с своею кухаркой, проектируя различные изменения в Бунгалло, обучая Педро всем искусством, делающим обезьяну джентльменом, и развлекаясь другими столь же безвредными занятиями, всегда готовый принять участие во всякой экскурсии, какую бы ни придумали молодые люди, всегда довольный и веселый.

Когда дошло дело до торжественного вопроса, приводящего в ужас адвокатов без дел, но нисколько не страшного для человека с хорошим именем и семью тысячами годового дохода, полковник отвечал с милою откровенностью:

— Милый друг мой, так как рано или поздно мне придется расстаться с моею девочкой, — и не скажу чтоб это было большою неприятностью для человека в моем положении, — я предпочитаю отдать ее вам, чем кому-нибудь другому. Во-первых, потому… потому что вы славный малый, и я… я уважаю вас, во-вторых, потому, что выйдя за вас, дочь моя будет жить близко от меня. Это не то что выйти за одного из тех господ, которые, делая ей предложение, хладнокровно уведомляли меня, что так как полк их по всей вероятности в начале весны будет отправлен в Японию, или в Кохинхину, или в Тимбукту, то им желательно было бы поспешить со свадьбой, если я дам согласие. Я не давал согласия. Жоржи тоже, к счастью для меня, потому что стоило ей заплакать, чтоб я исполнил ее желание.

В этих и во многих других словах, между тем как фараонова мышь прогуливалась по его дородной груди и плечам, высказал полковник свое согласие на предложение сэра Френсиса. Потом зашла речь о брачном контракте. Сэр Френсис выразил намерение передать большую часть своего состояния невесте; полковник протестовал против такой безрассудной щедрости.

— Мы сделаем то, что следует сделать, друг мой, — сказал он. — Я сам не деловой человек, но мы обратимся к какому-нибудь добросовестному юристу, и он научит. нас что сделать. Я никогда не был лежачим камнем, но и катаясь по свету, понемногу оброс мохом. Я могу дать дочери несколько тысяч фунтов, а после моей смерти она получит Бунгалло. Я надеюсь, что если она и не будет иметь возможности жить в нем, он будет ей дорог как создание ее отца. Дочь моя будет наблюдать, чтоб эта кровля не ветшала и фонтан пускался ежедневно.

Свадьба была отложена до начала весны. Сэр Френсис хотел назначить ее раньше, но полковник и Жоржина оба объявили, что даже назначенный срок слишком короток.

— Вы очень мало знаете меня, — сказала Жоржи своему жениху. — Могу ли я быть уверена, что я действительно такова, какою вы меня считаете? Что если мы обвенчаемся, и вы потом убедитесь, что вы ошиблись во мне? Не ужасно ли это будет? Сибилла говорила мне, что вы были влюблены уже несколько раз за границей и каждый раз кончалось тем, что ваша возлюбленная оказывалась не в вашем вкусе. Могу ли я быть уверена, что тем же самым не кончится и со мной?

— Милая моя, я люблю вас с первого дня как мы увиделись, и до вас никогда никого не любил.

— О, Франк! После всего, что говорила мне Сибилла…

— Сибилла говорила правду и вместе с тем неправду. Я имел нечто вроде… что-то такое вроде влечения к двум или трем молодым женщинам и даже доходил до того, что воображал себя влюбленным, но полюбив вас, я понял, что все прежнее было вздор. Словом, я несколько раз был в опасности, Жоржи, но судьба моя ждала меня здесь, и если уж мы коснулись прошлого, мисс Давенант, я желал бы спросить о капитане Бангле, который просил вас сопровождать его в Тимбукту, и о майоре Гоукинс, который предлагал увезти вас в Японию.

— О, Франк! Я никогда не поощряла ни того, ни другого. Они были дружны с папа и часто обедали у нас и были всегда очень любезны со мной, просили меня играть и петь, ласкали Педро и Туфту и даже делали вид, что интересуются фараоновою мышью, и вдруг, словно сговорились, сделали мне предложение. Но право, Франк, я тут ни в чем не виновата.

— И я не виноват, что люблю вас до безумия, дорогая моя.

Славное было Рождество в этот год в Клеведоне, вовсе не похожее на те, какие проводились здесь во время молодости сэра Луни, когда главным времяпрепровождением была еда, пьянство и карты. Сэр Фрэнсис начал жить в своем поместье как принц, ищущий популярности, и скоро приобрел много друзей в окрестностях. Старые сквайры, знавшие сэра Луни, протягивали дружески руку его сыну, их жены и дочери наперерыв осыпали любезностями Сибиллу. Но в ноябре, когда стало известно, что сэр Френсис женится на мисс Давенант, со стороны соседей стало заметно маленькое охлаждение. «Давенанты не уроженцы нашего графства, и она ему вовсе не пара», — говорили друг другу кентские невесты. Трудно было помириться с тем, что сэр Френсис так поспешил со своим выбором.

Настала весна, теплая весна с безоблачным небом. Сэр Фрэнсис и мисс Давенант должны были венчаться, когда зацветет, шиповник. В апреле полковник отправился с дочерью в Лондон, чтобы дополнить ее приданое и сделать визиты многочисленным родным, имевшим право узнать об ее помолвке. Само собою разумеется, что сэр Френсис присоединился к ним и поселился в Лондоне в одном из отелей Вест-Энда, в десяти минутах езды от своей невесты. Надо было составить брачный контракт, и полковник, которому поручено было отыскать свидетелей, был в большом затруднении.

— Сам я старый человек и в свидетели не гожусь, все мои знакомые, на которых я мог бы положиться, одних лет со мною, а свидетель в брачном контракте должен быть моложе мужа и жены. Надо поговорить со старым Валлори.

Поговорить со старым Валлори, с великим Валлори, главою фирмы Гаркрост, Валлори и Валлори, было одною из причин поездки полковника в Лондон. Жена его была урожденная Гаркрос, племянница того самого Стефена Гаркроса, который оставил все свои деньги Августе Валлори. Брат его, Жорж Гаркрос, женился на девушке, на которой он сам, Стефен Гаркрос, намеревался жениться, и вследствие этого он прервал всякие сношения с братом и отказался даже взглянуть на племянницу свою Жоржину Гаркрос, единственный плод этого брака. Только когда брат умер, Стефен смягчился настолько, что помог его вдове и был учтив с молодым капитаном Давенантом, который влюбился в Жоржину и женился на ней после трех месяцев знакомства. Брачный контракт, — ничтожный контракт, потому что отец Жоржины разорился, начав торговать шелком, а капитан Давенант не мог передать жене ничего, кроме своей шпаги, — контракт был заключен с помощью Гаркроса и Валлори, и с тех пор Томас Давенант считал их своими поверенными и в настоящем затруднении обратился не к кому иному, как к ним.