Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 2 - Ник Перумов

– Не люблю говорить на такие темы. О былой Силе… и о прочем. Не жди демонстраций, Тави, такие Силы не приводятся в действие по…

– По прихоти, – закончила за него Тави. – Акциум, я не девочка. Знаю, что такое Сила… Знаю, что её нельзя пускать в ход по пустякам. Я не голозадый дикарь с Южных Морей, которому нужны всякие фокусы, чтобы он уверовал в новых богов… Но всё-таки…

– Всё-таки? – не выдержав, загремел Акциум, так что Тави даже отшатнулась от неожиданности. – Никаких «всё-таки»! Тави, я мог гасить и вновь зажигать звёзды. Я мог рушить горы и воздвигать новые хребты. Я был, я был…

Он внезапно замолк и уронил голову в ладони. Воцарилось неловкое молчание.

– Ладно, – глухо сказал маг, не отводя рук от лица. – Нет смысла продолжать, Тави. Сегодня отдохнём… а завтра посмотрим, что можно сделать с твоим обучением.

Куда нежнее, чем мать ребёнка, Агата прижимала к себе Деревянный Меч. В самом сердце оставшегося после битвы магов хаоса. На руинах башни Красного Арка. И ей сейчас ни до чего не было дела. Пальцы скользили по светло-коричневому клинку, по корявому сучку-гарде, по эфесу, более напоминавшему древний древесный корень.

Иммельсторн вернулся в руки народа Дану. И теперь всё будет необычайно хорошо. Сознание заливал ровный золотисто-коричневый свет, в котором тонуло всё окружающее. Агата ничего не видела и не слышала.

Не видела развороченную, окружённую разрушенными домами площадь, не видела многочисленные трупы в алых плащах, что густо лежали в развалинах, не видела обугленные тела служителей Спасителя. Не видела вообще ничего.

Поражённые смертельным ужасом, обитатели Хвалина – те из них, кому повезло жить вдали от башни Арка, – не высовывали на улицу даже носов. Руины молчали.

Невдалеке от Агаты с грохотом отвалился камень. Появилась человеческая голова – немытая, всклокоченная, глаза болезненно щурятся от яркого света. Голова высунулась, повернулась в сторону Агаты и тотчас же спряталась, словно от испуга. Её сменила другая – лысая. Обладатель её оказался порешительнее – в проёме показались плечи, обтянутые порванным и измазанным клоунским нарядом.

Старый Кицум, кряхтя, выбрался на поверхность. За ним – Троша. Следом – жонглёр Нодлик. Эвелин, его жена. Таньша – Смерть-дева. Еремей – заклинатель змей. И, наконец, последними вылезли Тукк и Токк, братцы-акробатцы.

Цирк господ Онфима и Онфима почти в полном составе. Не хватало лишь самих хозяев, да ещё рабыни-данки по имени Агата…

Какие силы сохранили их в подземельях рухнувшей башни? Какие силы помогли пробиться к поверхности?

Магия слепа и страшна. Но и она повинуется Судьбе.

Кицум обернулся. Выглядел старый клоун неважно, но держался бодро. Или очень старался создать такое впечатление.

– Агатка! – воскликнул он, словно встретив на ярмарке старую приятельницу. – И ты здесь! Ну, молодец, молодец… вытащила-таки нас. Я сразу так и сказал: «Вы носы не вешайте, Агатка нас вытащит…» И вытащила! Ну, дай хоть обниму тебя! О, и игрушку свою добыла… Вот и славно, вот и хорошо. Троша, помоги мне!

– Ки… кицум…

– Кицум, Кицум, – жизнерадостно закивал клоун. – Вставай, Агата, пошли отсюда. Пошли, Сеамни, нечего тебе тут делать, надо ноги уносить… А ну, девки, быстро сюда! Да поклониться, поклониться-то не…

Однако ни Таньше, ни даже Эвелин приказывать не было нужды. Обе женщины низко, истово поклонились.

– Агата… госпожа… ты уж прости нас… по злобе человеческой все сотворили… Простишь, госпожа Агата? Стыд-то, стыд-то какой… – бессвязно бормотала Эвелин.

Таньша просто молчала. Порывисто схватила руку Агаты, прижала к мокрой от слёз щеке.

– Прости…

– Ну, всё? Идем, идем же, идем! – торопил всех Кицум.

Агата поднялась. Она до сих пор оставалась словно во сне. По сравнению с Иммельсторном всё остальное было мелочью. Что делать дальше, она подумает потом.

Она дала себя поднять. Дала увести с развалин. Сейчас весь мир вокруг неё сжался до размеров Деревянного Меча.

На обезображенные останки Хозяина Ливня она даже не взглянула.

И она не видела, как из-под камней с трудом выбралась невысокая тонкая фигурка, вся окровавленная и безволосая. На ощутимый толчок Силы Агата просто не отреагировала – Иммельсторн поглотил всё её внимание, всё, без остатка.

Израненная, оскальпированная девушка, в которой Агата не без удивления узнала бы Сильвию, пошатываясь, спустилась по обломкам башни. Спотыкаясь на каждом шагу, она доплелась до обугленных останков того, кто при жизни прозывался Хозяином Ливня. Брезгливо морщась, пошевелила прах носком сапога. И, нагнувшись, с усилием подняла исполинский, чуть ли не выше её самой, чёрный меч. Застонав, попыталась взвалить оружие на плечо – но лишь всхлипнула от боли и чуть не растянулась на камнях. Невольно она согнулась, залитое кровью лицо оказалось совсем-совсем низко над останками.

Никто, кроме одинокого сокола, невесть откуда появившегося над городом, не видел, как глаза изувеченной девушки внезапно расширились. Трясущаяся рука потянулась достать из-под груды ломающихся чёрных костей овальную золотую пластинку размером с ладонь; судя по налипшей на неё чёрной гари, её словно бы вживили в само тело погибшего.

Пальцы Сильвии стиснули пластинку подобно тому, как утопающий хватается за брошенный ему канат. Из сжавшегося кулака тотчас же потекла кровь.

Девушка прошептала одно очень короткое слово – не то имя, не то…

Однако этого не разобрал даже паривший в небе сокол.

– Ты будешь присутствовать на совете, – сказал Император Фессу. – Слушай внимательно. Ко мне сейчас идут много баронов… идут с дружинами, не столь многочисленными, как мне бы хотелось, но идут. Однако бароны издавна посылали к магам вторых сыновей. Дворянство, голубая кровь испокон веку связаны с Семицветьем. Я хочу, чтобы ты слышал их речи на совете. Не буду тебя больше допрашивать… хотя и чувствую, что ты не сказал мне всего. Что ж, обойдёмся тем, что есть. Ты не шпик Радуги, и этого мне достаточно. И ты сам волшебник. Так что смотри и слушай. У разведчиков тебе делать нечего. Получишь нашивки второго легата.

– Ого! – невольно вырвалось у Фесса. В имперской армии, как известно, это был весьма высокий чин. Случалось, вторые легаты командовали и когортами.

– Никаких «ого». Отныне ты – мой оруженосец, назовём это так. Радуга неизбежно постарается расправиться со мной, и чем раньше, тем лучше, поэтому…

– Повиновение Империи! – Фесс опустился на одно колено. – Дерзну нарушить речь повелителя, но Радуге нет сейчас никакой выгоды в вашей смерти. Империя держится на неизбывной традиции преемственности власти, переходящей от отца к сыну. Никогда у мельинских императоров не рождалось более одного ребёнка… и никогда не родилось ни одной девочки. Они брали в жёны девушек из богатых и видных родов или простолюдинок, но рождались почему-то только мальчики. Наверняка не обошлось без Радуги. И если сейчас род Императоров прервётся… если вы погибнете, не оставив наследника…