Мой Мир 1 - Юджин ЮДД

— Мило. А почему их не очень много?

— Их можно вырастить только на одном источнике, при этом далеко не все достигают нужного размера. Если посадить одновременно слишком много ящериц, то они не вырастают. Иногда за один раз бывает всего 3–4 особи, пригодные к использованию. Иногда до десятка.

— А откуда ты все это знаешь?

— Я училась в элитной диверсионной школе. У нас было два направления — диверсанты и охранники источника, поэтому, до распределения, нас водили к источнику и все рассказывали. Потом тех, кто более талантлив, брали в диверсанты.

— Когда я тебя ловил, я до того уничтожил еще одну вашу группу. Не помню, как звали их Желтую, но она по сравнению с тобой была просто курица.

— Ну, во-первых, я всегда была лучшей на курсе, а во-вторых, год назад охрана источника была полностью укомплектована и тех, кто учился по этой специальности, перевели на наше отделение.

— Понятно.

— К тому же вокруг источника сформированы стационарные посты, при том, что это четвертая линия обороны. Поэтому неожиданное нападение, как сделали Вы, крайне маловероятно. А вот если она будет ждать и во всеоружии, то ее достаточно сложно победить.

— И это говорит диверсант?!

Она прыснула.

— Короче, нам надо к этому источнику. Я, кажется, догадываюсь, что он из себя представляет и что это за ящерицы. Далеко он?

— Я не очень точно сориентировалась, где мы находимся, но не менее 300 км внутрь территории.

— Знаешь куда идти?

— Конечно.

— Ну вот и цель есть. Теперь давай поспим — нам еще всю ночь двигаться.

Что такое диверсант? Человек, который может спать тогда, когда необходимо. Она доверчиво прислонилась ко мне и мгновенно отрубилась. Я накрыл нас плащом, выставил сторожок и стал медитировать.

Глава 22. За линей фронта

Мы пришли в себя, когда уже вечерело от того, что сработал сторожок. К нам, держась за руки, шли мужчина и женщина. Он — явно раненный с перебинтованной культей правой руки и забинтованной кистью левой, а она в одежде медсестры. Я немного подумал и сделал плащ прозрачным изнутри. Фрика от этого аж вздрогнула

— Сиди тихо, они нас не видят, для них мы просто сугроб

Когда они подошли ближе, мы их начали слышать:

— Смотри, кто-то еще сюда приходил

— А наши не увидят?

— Нет. Мы далеко

Они остановились всего в паре деревьев от нас. Женщина аккуратно расстегнула мужчине брюки и достала член. Немного подрочив его, она развернулась, задрала тулуп и юбку, спустила трусы и нагнулась. Мужчина вошел в нее сзади. Сам акт был, наверное, минут пять, не более. Когда мужчина кончил, женщина достала из кармана какую-то белую тряпку, промокнулась, потом оделась, опустила тулуп и разгладила несуществующие складки на юбке, затем убрала член мужчины в штаны и застегнула их.

— Спасибо тебе родная! А то прямо невмоготу было, а сам себе помочь не могу

— Чего уж там. Вы, с фронта которые, все такие. Пойдем, а то нас хватятся.

И они пошли обратно. Я вспомнил рассказы Креоны. Эта женщина, как и она, ничего кроме уважения и преклонения у меня не вызывала. Фрика, глядя на это, долго и задумчиво молчала. Потом прошептала: «Когда же наконец закончится эта сраная война».

Больше мы не уснули. Я опять медитировал, Фрика, по-моему, тоже. Когда стало совсем темно, мы стали собираться.

— Дай мне плащ, сказал я.

Она протянула его, и я произвел в нем такие же изменения, как со своим.

— Теперь он у тебя тоже изнутри прозрачный. Надо рассказать об изменениях Креоне, но без меня, боюсь, у нее это пока сделать не получится.

— Я скучаю по ней. Я никогда еще не встречала более доброго и мудрого человека. А сколько ей пришлось пережить!

— Она лучшая. И она — Первая.

— Согласна.

— Пошли, нечего нюни распускать. Птицелеты нас ждут!

Мы, по своим следам, прошли до дороги, а потом и до окопов. Там, в отличие от моста в тылу, часовые не дремали. Мы дождались их смены, а потом где шагом, где ползком пробрались на нейтральную территорию. С обеих сторон периодически загорались дежурные световые файеры. Когда они вспыхивали — мы замирали. Потом мы так же прошли имперских часовых и оказались у них в тылу. Я настроился и кинул клич — но ни одного крупного животного рядом не оказалось — думаю их просто съели голодные солдаты. Мы пошли вдоль дороги. Дойдя до какой-то каменной гряды, выступающей из снега, мы свернули на нее, чтобы не было следов и аккуратно, дабы не подвернуть ногу, пошли вглубь леса. Когда мы отошли километров на 10, уже светало. Мы давно свернули с гряды и шли по буеракам.

— В силах идти еще?

— Конечно.

— Тогда идем еще два часа.

В животе у Фрики заурчало.

— Поешь, мне не нужно.

— Как так, Хозяин?

— А вот так. А то зажирею и раздавлю тебя.

Она прыснула. Затем опять в ладонях разогрела еду и поела.

— Ну все, ресторан закрыт. Пошли.

Идти по буераку было тяжело и в конце второго часа она стала от меня отставать.

— Все, привал.

Мы быстро забрались на дерево, в тентаклевое гнездо. По-моему, Фрика выключилась еще до того, как ее голова коснулась моей груди. Я осторожно взял ее за виски и вкачал серого. Вообще, понимая, что пауки меня либо видят либо чувствуют, я старался избегать магии. Потом я тоже заснул.

Проснулся от того, что снизу кто-то ходил, хотя сторожок не сработал. Оказалось — медведь-шатун. Он ходил вокруг нашего дерева и явно собирался нами пообедать, когда мы слезем или упадем. Я настроился на него — внутри был всепоглощающий голод. Мне удалось убедить его нас отвезти, за это я обещал ему