Выбор воина - Алексей Витковский

– Тут такое дело, вождь… Нельзя ли отойти в сторонку?

Сашка кивнул и вдруг заметил у Рысенка на шее незнакомую гривну. Да и браслет на запястье какой-то новый… Точнее, эти украшения Савинов уже видел. Вот только где? Сашка допил рог и поднялся.

«Так, ноги вроде держат…» Он перешагнул скамью и направился вслед за Рысенком. Когда они проходили мимо Ласки, та чуть поклонилась Савинову, он кивнул в ответ и… «Ага! Все с вами ясно, товарищи стрелки!» Сашка хитро прищурился, заметив, что на шее девушки серебрится знакомая Рысенкова гривна.

«Успели уже! Да, девица напористая… Уже, значит, по обряду украшениями обменялись, благо оба воины. А я-то сижу, жду его…»

Сначала Сашка расстроился. «Как же так? Никак нельзя поговорить было? А вдруг с ней чего серьезное случилось? Если Ярина с раненым возится, значит, бой был. Может, она в опасности…» Эта мысль так захватила его, что он не сразу понял, о чем Рысенок толкует. «Какой такой ребенок?.. Нет, ты мне объясни – откуда там раненый?»

– Погоди-ка… – сказал он вдруг, перебив сам себя, – повтори, что ты видел?

Рысенок повторил. Савинов слушал его и никак не мог сообразить. Новость была настолько неожиданной…

– Стоп, стоп! Давай-ка по порядку… Ты все видел как свет, сияние да?

– Ну да!

– И она здорова, все в порядке?

– Так я же об этом…

– Ясно, ясно… И потом ты увидел необычное свечение… не ошибся?

– Это никак не можно, вождь. Я такое уж не раз видал в нашей верви[106]… Непраздна она! Седьмиц осьмнадцать уже.

Сашка замолчал, соображая. «Восемнадцать недель, это четыре с половиной месяца. Срок-то уже приличный! Значит, выходит, мы почти перед самым походом… Ну дела!» Он до боли крутанул свой ус и спросил растерянно:

– Чего же она в последний раз ничего не сказала, когда ты в море с ней виделся?

Рысенок развел руками:

– Так ведь тут такое дело, вождь… Не знает она.

– Что-о?! Как это может быть? Ведь должны же быть признаки… Живот, в конце концов!

– Ты, воевода, не обессудь, но бабы – они такие! Могут знать сразу, а могут и не знать, пока пузо не вылезет. Тут уж от многого зависит… У меня три сестры рожавшие, так что я всего навидался… Знаки, оно конечно… Да вот только у всех по-разному. Некоторых и не тошнит вовсе, а иные, так те худеют поначалу – и не подумаешь даже! А что до живота, так он седьмиц с осьмнадцати – двадцати выходит и заметным становится. И ежели женка переживает сильно из-за чего-нибудь или боится, то может ниче не заподозрить. – Рысенок нагнулся к Сашкиному уху и шепотом добавил: – Сказывали, что они могут при сем даже кровь ронять![107]

Савинов ошалело посмотрел на него, потом сообразил, о чем говорит стрелок, и покачал головой. «Кто бы мог подумать! Парень-то специалист по протеканию беременности, – это в двадцать-то с небольшим! А я в тридцать с гаком ни сном ни духом об этих делах! Может, и есть преимущества у матриархата?»

– А ты уверен, что мальчик будет?

Весин обиженно тряхнул белобрысой шевелюрой.

– Ну как же, вождь… Да ведь видно же!

– Ладно, понял… Но раз ты говоришь, что она не знает… Надо бы предупредить ее, чтоб побереглась!

– Это можно! – Рысенок улыбнулся. Сашка обнял его за плечи и поволок к столу.

– Такое дело, брат, не мешает обмыть! Хоть и добавил ты мне беспокойства… Однако ты не представляешь, как я рад! Это ведь многое меняет… Кардинально! А вы с Лаской давайте-ка догоняйте нас! Глядишь, если девчонка у вас родится, и поженим их!

Совершенно обалдевший от нежданно свалившейся чести, стрелок позволил усадить себя за стол и даже не спросил, что такое «кардинально». Ласка ткнула его локтем в бок и вопросительно посмотрела в глаза: чего, мол?

Рысенок наклонился к ней и прошептал:

– Воевода-то, Олександр Медведкович, на радостях породниться предложил! Говорит, ежели девочка у нас с тобой будет…

А Савинов ухватил первую же попавшуюся чашу, и чьи-то ловкие руки тут же наполнили ее вином. «Вот так-так! – сказал он себе и залпом осушил чашу. – Ты, Сашка, теперь папашка! Поэтому можешь не дергаться и наплевать на сомнения! У тебя будет сын! А это значит, что ты остаешься! И никаких гвоздей…»

Глава 11

Встреча

…Ночные странники —

Братья собак,

Поднимаются вверх,

Им подали знак,

Их ждут.

В движении к истокам

Лунной воды,

В поисках потерянного дома

Они топят следы

В болоте минут…

Сон ему в эту ночь снился престранный. С утра он долго лежал, вытянувшись на ложе, и никак не мог сообразить, что же он видел на самом деле, а перед глазами все плыли причудливые образы, от которых веяло чем-то манящим и загадочным.

Поначалу это было море. Седое, покрытое пенными барашками. Волны, наморщенные свирепым ветром, рваные облака, быстро несущиеся в вышине, и кусочек берега, щедро усыпанный серыми валунами. А в туманной дали, у самого горизонта, виднелись силуэты кораблей. Потом он увидел эти корабли сверху, с высоты метров двухсот. Эскадра шла полным ходом, и огромные белые буруны кипели у их высоких форштевней.

«Авианосец!» – понял Савинов, облетая самый большой из кораблей. Чудовищно огромный, с непонятным выступом по правому борту, будто часть палубы взяли и развернули в сторону, градусов эдак на тридцать. Здоровенная надстройка-остров, обтекаемая и стремительная, была увенчана мешаниной решетчатых антенн, полусфер, кожухов, прямоугольников и башенок. На палубе, перед островом, торчали какие-то крышки и трубы, а самолеты… Таких Сашка не видел никогда. Больше всего они напоминали наконечники стрел, увеличенные в несоразмерном масштабе, с хищными молниеносными очертаниями. У каждого по два киля и никаких пропеллеров. А потом один из них взлетел!..

Двигатели изрыгнули две струи слепящего пламени, и, коротко разбежавшись, истребитель (ведь наверняка не бомбер с такими-то обводами!) прянул в серые небеса и почти вертикально ушел вверх. Под крыльями его мелькнули снаряды, наподобие ЭРЭСов.

«Реактивный!» Сашка только читал о таких в «Технике – молодежи» еще до войны. И ходили среди пилотов какие-то слухи, что разрабатывался и даже проходил испытания подобный самолет…[108] Но такое! Он ошарашенно смотрел, как один за другим с авианосца взлетают машины с красными звездами на крыльях. «Наши! Сколько же их?» Пока он пытался посчитать чудесную авиагруппу, корабль проходил мимо, трепеща на ветру маленьким, по сравнению с его огромным корпусом, белым флажком на мачте… Стоп! Белым? Нет, конечно, военно-морской флаг Союза ССР тоже в основном белый, но там красные звезда с серпом и молотом!

Видимо, Сашкин интерес как-то повлиял на происходящее, потому что авианосец снова приблизился и флаг стал виден во всех подробностях. Белый с синим косым крестом… Андреевский! Царский!

Пока Савинов соображал, как могут реактивные самолеты с красными звездами взлетать с царского авианосца, сон смешался. Мимо промелькнула вся эскадра. Большинство кораблей размером не меньше крейсера, но никаких тяжелых артиллерийских башен: так, одна-две среднего калибра. А вместо главного – непонятные трубы и контейнеры на шкафуте, да еще совсем невразумительные загогулины на баке и юте и полусферы над рубками, похожие чем-то на стаканчики мороженого…

Вся эскадра шла под Андреевским флагом!

«Неужто монархию реставрировали?»

Но тут сон начал осыпаться отдельными фрагментами, распадаясь наподобие вспышек, в которых возникали куски образов, а иногда и вовсе непонятные картины. В них почему-то чаще всего так или иначе присутствовала война. Но не такая, какую знал Савинов…

То он видел незнакомого вида танк, плоский, стремительный, со сплющенной огромной башней, увешанный какими-то прямоугольными чешуями, контейнерами и коробами. Танк мчался по разбитому проселку со скоростью гоночного автомобиля, вздымая волны грязи и плюясь чадом, стрелял на ходу, прыгал, вертелся. И его громадная пушка с невероятно длинным стволом (калибр-то – никак не меньше ста двадцати!) была при этом постоянно направлена в невидимую Сашке цель…

…Пехота в пятнистых комбинезонах, вооруженная чем-то вроде гибридов автомата и карабина, упорно бежала вверх по склону холма. Сквозь клубы черного жирного дыма в солдат летели струи трассирующих пуль. Они падали, стреляя в ответ и швыряя перед собой дымовые шашки, а их товарищи в это время обходили позиции врага с фланга. Но гребень высоты все плевался огнем. Очередь ударила в одного из пехотинцев, сшибла с ног. Он покатился вниз, нелепо раскидывая руки. Готов! Товарищи подхватили его, поволокли прочь. Мелькнули напряженные лица за полупрозрачными забралами шлемов… Тут раненый вдруг зашевелился и, отказавшись от помощи, поднялся на ноги и снова, пошатываясь, побежал к вершине. «Железный он, что ли?» Только теперь, приглядевшись, Савинов понял, что пехота одета в некое подобие панцирей, затянутых матерчатыми камуфлированными чехлами. А огонь все не прекращался, и некоторые из упавших не поднимались больше. Но потом на вершине вспучился багровый огненный шар…