Повседневная жизнь русского кабака от Ивана Грозного до Бориса Ельцина - Игорь Курукин

На этом последнем праве и выезжает откуп в великороссийских губерниях, доставляющий казне чистого дохода до 50 000 000, иди по 1 1/2 руб. с души. Принимая в соображение, что в этих губерниях расходуется не более 15 млн ведер вина в год, что на них, сверх казенной подати, падают все расходы и барыши откупщиков и проценты, платимые за представляемые в казну залоги, можно себе представить, по каким ценам продается вино надлежащей крепости. Виннооткупная система, действующая в великороссийских губерниях, ограничивает винокурение небольшим числом заводов, препятствует свободной торговле вином, непомерно возвышая цену вина, уменьшает не только его потребление как напитка, но и употребление в разных промыслах, чрезмерно увеличивает расходы по взиманию пошлины и, наконец, ставит правительство в необходимость поддерживать систему, основанную на лжи и обмане»{22}.

Сразу остановить громадную машину откупного хозяйства было невозможно. Но последние откупные торги 1859 года проходили уже в иную эпоху: катастрофа Крымской войны и боязнь массовых крестьянских выступлений заставили правительство Александра II пойти на реформы, призванные модернизировать отсталую, крепостническую державу, в том числе — на отмену архаичной системы питейных сборов. В 1860 году была учреждена специальная комиссия для рассмотрения проблемы.

Желая получить напоследок максимальную прибыль, откупщики уже в 1858 году стали повышать цены с 3—3,5 до 8—10 рублей за ведро водки при официальном распоряжении, что подобная акция «не должна быть считаема за злоупотребление». В кабаки начали поставлять недоброкачественную водку, добавлять в нее дурманящие примеси вроде табака. Вот тогда в ожидании отмены крепостного права в стране с осени 1858 года развернулось невиданное прежде «трезвенное» движение{23}.

«С молебствием и водосвятием» крестьянские сходки в Тульской, Калужской, Саратовской, Курской, Орловской, Тамбовской, Тверской и других губерниях принимали решения: «Не пить откупного вина и не ходить в питейные дома» полгода или год под угрозой денежного штрафа, а при повторном нарушении — порки. При этом принятые на сходках «приговоры» о трезвости учитывали конкретные житейские ситуации — разрешали приобретать вино на свадьбы, поминки, праздники, по просьбе стариков и по другим чрезвычайным случаям{24}.

Образцы такого народного творчества приводились тогда же в сообщениях газеты «Московские ведомости»: «1859 года, марта 15-го дня, мы, нижеподписавшиеся, избранные от мира старшины, рядовые крестьяне и дворовые села П-ва с деревнями Кр-ною и Пог-вою, быв на мирском сходе, по случаю возвышения содержателем болховского питейного откупа на хлебное вино цен, что мы для себя и семейств своих почитаем разорительным, во избежание чего, и для распространения в нас и детях наших доброй нравственности, и чтобы мы были исправными во всех своих обязанностях, сделали между себя сию добровольную подписку, которую сим обязуемся: вино отныне впредь в питейных домах не пить и на вынос в свои дома, кроме каких-либо необходимых случаев, не покупать, зачем обязуемся друг за другом смотреть и о нарушителях сего, чрез выбранных нами старшин, доносить вотчинному начальству для поступления с таковыми как с вредными для нашего общества, а именно: ослушников штрафовать в пользу приходской нашей церкви 10 руб. сер. за каждое взятое ведро и 5 руб. сер., если кто выпьет в питейном доме, а при безденежье наказывать розгами, согласно общему приговору старшин. В случае же, если откроется какая надобность купить вина, то испросить всякий раз на то разрешение избранных нами старшин и брать в количестве, ими дозволенном; разрешение одного старшины не есть действительное; необходимо общее дозволение всех старшин в присутствии вотчинной конторы, где имеется книга для записывания всякого приговора старшин. Старшина, имеющий надобность купить вино, обязан испросить разрешение мира и брать в количестве, определяемом мирским приговором. Все эти признанные нами условия для утверждения меж нами доброй нравственности обязательны и для всех посторонних, живущих в нашем селе».

Весной этого года десятки тысяч крестьян 32 российских губерний отказались от продаваемой откупщиками сивухи и начали массовый разгром кабаков. Несмотря на посылку воинских команд, оказалось, что в 12 губерниях разграблено 220 питейных заведений{25}. Власти были захвачены врасплох, и III отделение Собственной его императорского величества канцелярии докладывало Александру II о массовости этого движения и стойкости его участников:

«Возвышение новым откупом цен на вино, весьма дурное его качество и увеличение дороговизны на все вообще предметы привели крестьян к решимости отказаться от употребления вина, если не навсегда, то, по крайней мере, временно. Это началось в Саратовской, и вслед за тем зароки повторились в Рязанской, Тульской и Калужской губерниях… Этим примерам последовали в скором времени жители разных местностей Самарской, Орловской, Владимирской, Московской, Костромской, Ярославской, Тверской, Новгородской, а также Воронежской, Курской, Харьковской и других губерний.

Содержатели откупов всемерно старались отклонить крестьян от трезвости: угрожали взысканием правительства за уменьшение питейных доходов, понижали цены на вино, даже предлагали оное в некоторых местах безвозмездно. Но крестьяне твердо хранили свои обеты и только в двух случаях отступили от своих намерений: в Сердобском уезде Саратовской губернии откупщик заявил, что цена водки возвышена для того, чтобы уделять по одному рублю с ведра на их выкуп, — и это удержало крестьян от составления условий о трезвости; в Серпуховском уезде Московской губернии содержатель откупа заплатил за жителей села Дракина недоимки 85 рублей и также успел от зарока их отклонить{25}.

Тогда же на волне общественного подъема в стране стали выходить первые книги о вреде пьянства. Проблема впервые стала гласной. В наиболее радикальном журнале «Современник» в 1858 году была опубликована нашумевшая повесть В. Н. Елагина «Откупное дело», в которой со знанием предмета описаны обычная практика откупщиков по обману казны и их фактическая безнаказанность, обеспеченная отлаженной системой подкупа местных чиновников.

Публицисты демократической печати призывали увеличить производство пива и вина, а водку употреблять непременно с закуской. Но эти предложения оказались слишком наивными, как и надежды ведущего критика «Современника» Н. А. Добролюбова: «Сотни тысяч народа в каких-нибудь пять-шесть месяцев, без всяких предварительных возбуждений и прокламаций, в разных концах обширного царства отказались от водки, столь необходимой для рабочего человека в нашем климате! Эти же сотни тысяч откажутся от мяса, от пирога, от теплого угла, от единственного армячишка, от последнего гроша, если того потребует доброе дело» (подразумевалось массовое революционное выступление). Правда, в той же статье Добролюбов признавал, что трезвенное движение вызвано не столько возросшей сознательностью крестьян, сколько дороговизной и дурным качеством водки, и считал его «непродолжительным и непрочным»{26}.

В конце концов массовое крестьянское движение было подавлено властями при помощи военной силы. При этом Министерство финансов обращалось за подмогой даже к руководству Русской православной церкви: священники должны были объяснять крестьянам, что воздержание от водки «не должно быть допускаемо как противное не только общему понятию о пользе умеренного употребления вина, но и тем постановлениям, на основании коих правительство отдало питейные сборы в откупное содержание». В результате местные власти стали получать циркуляры, где эта «польза» доказывалась ссылками на Священное писание.

Откупные безобразия и вызванные ими волнения стали дополнительным аргументом в пользу отмены откупов. «Хозяева» откупа сопротивлялись и даже предлагали правительству за сохранение прежних порядков построить за свой счет 2 800 верст железных дорог. Но это предложение было отвергнуто, и вскоре последовала реформа кабацкого дела. Впрочем, ко времени ее проведения откупщики уже получили огромные средства. Период первоначального накопления для них закончился, и свои капиталы многие из них направили в другие отрасли: промышленное и железнодорожное строительство, банковское дело.

Питейная свобода

Новое «Положение о питейном сборе» 1861 года навсегда отменило в России откупа. С 1 января 1863 года все производство и продажа спиртного были освобождены от непосредственного государственного регулирования. Предприниматель-заводчик отныне должен был лишь выплачивать акцизный налог (4 копейки за каждый градус конечной продукции, то есть 4 рубля с ведра чистого спирта) и патентный сбор за право производства и оптовой продажи. Такой же сбор требовался с любого, кто открывал питейное заведение — лавочку, погреб, трактир, магазин.