Записано на костях. Тайны, оставшиеся после нас - Сью Блэк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Как уже говорилось в главе 8, руки, в особенности пальцы, часто отделяются от тела при пожаре. Поскольку на кистях мало мягких тканей и жировой прослойки, они быстро выгорают до кости, а кость рассыпается в пепел. Поэтому, когда труп обнаружен на месте пожара, важно внимательно обыскать участок рядом с предплечьем, чтобы убедиться, что найдены все обугленные фрагменты кисти. С учетом того, что идентифицировать их сложно, в последнее время судебный антрополог обязательно входит в состав команды, занимающейся изучением мест пожаров со смертельными случаями, как на стадии разбора завалов, так и при дальнейшем расследовании. Наши навыки и знания анатомии очень помогают полицейским и пожарным следователям. Они всегда поражаются, когда мы поднимаем с земли какой-то крошечный обломок, который кажется им просто угольком или камешком, и говорим, что это кость запястья или фаланга пальца.
К несчастью, привлечение судебных антропологов не всегда считалось необходимым для подобных расследований. Как часто бывает, сначала надо совершить ошибку, чтобы задуматься о том, как улучшить процедуру. Именно это произошло в одном трагическом деле, когда полиция обратилась ко мне только потому, что их собственный патологоанатом находился в отпуске.
Произошел пожар, на котором, как ни печально, погибло двое маленьких мальчиков. Пожар в удаленном, идиллическом викторианском коттедже на шотландском нагорье начался из-за короткого замыкания, и деревянные стропила вспыхнули, словно спички. Пожарным пришлось долго добираться по узкой извилистой дороге; в ожидании помощи, родители сами сражались с огнем, чтобы спасти сыновей, оказавшихся в огненной ловушке у себя в спальне, но им не удалось справиться с безжалостным пламенем и густым черным дымом. Предположительно мальчики задохнулись дымом и умерли во сне. Страшно даже представить, что испытывали родители, глядя на горящий дом, где погибали их дети, которых они не в силах были спасти.
Наконец, пожарным удалось потушить огнь, и когда опасность миновала, они приступили к печальной процедуре поиска тел. Крыша обрушилась, и стропила вместе с черепицей рухнули внутрь коттеджа, так что пришлось руками разбирать мусор и обыскивать весь дом, комнату за комнатой. Тяжелые стропила осторожно подняли и сложили на улице перед пепелищем. Мальчиков, прямо в постелях, откопали под стропилами и горелыми досками. Их сильно обгоревшие тела доставили в морг для исследования.
Один ребенок остался в целости, но у второго мальчика некоторых частей тела не хватало. Семье объяснили, что эти части, возможно, полностью сгорели, и найти их уже не удастся. Детей похоронили в маленьких белых гробах; все, кто присутствовал на церемонии, поражались стоицизму родителей, лишившихся самого дорогого в жизни.
Супружеская пара регулярно наведывалась к месту пожара, пытаясь примириться со своей утратой и спасти, что еще было можно, из руин как воспоминание о более счастливых временах. Через две недели после пожара они, как обычно, принесли туда цветы и вдруг заметили на траве в саду кучку костей.
Они позвонили в полицию, и оттуда приехал офицер, чтобы взглянуть на кости и убедиться, что те, скорее всего, принадлежат животным. Он был местный, обычный сельский житель, и ему показалось, что это кости кошки. Он сказал супругам не переживать, собрал кости в пакет для улик и отвез в морг. Поскольку патологоанатом был в отпуске, полиция обратилась ко мне с просьбой подъехать в морг и установить происхождение костей, чтобы, наконец, развеять последние сомнения несчастных родителей.
Когда ожидается, что осмотр будет простой формальностью и ты всего лишь пробежишься по основным пунктам, никто особенно не интересуется тем, что ты делаешь, поэтому в морге мне не уделили никакого внимания. К несчастью, в данном случае мне предстояло раскачать лодку, поскольку я обнаружила нечто невообразимое: крошечные «кошачьи» кости оказались, вне всякого сомнения, человеческими – костями ребенка в возрасте от 4 до 6 лет. Они были разные: несколько позвонков, фрагменты ребер и мелкие косточки запястья. На некоторых присутствовали следы зубов. Полицейским они казались просто обломками чего-то желтоватого. В первую очередь в подобных ситуациях полиция обвиняет антрополога, который говорит совсем не то, что им хочется услышать.
Меня спросили, уверена ли я, и я ответила, что да. Тем не менее меня продолжили расспрашивать о том, почему я так уверена. Я ответила, что написала учебник по идентификации детских костей. Я не только могу им сказать, из какой части тела эти кости, но знаю даже, с какой они были стороны, могу указать все их названия и примерный возраст ребенка. Температура в морге упала еще градусов на десять. Похоже, полицейским проще было решить, что эксперт ошибается, чем признать правомочность такого нежеланного заключения. Полиция оставила меня заканчивать свои записи, и я спросила, потребуется ли официальный отчет. Меня удивило, когда они ответили, что нет. Они лучше подождут, пока вернется из отпуска их патологоанатом.
Я вернулась домой. Мне было очень неприятно, что правду, которая являлась непреложной, ставили под сомнение, и я ничего не могла с этим поделать. Я думала о ребенке, о семье и о пожаре. О том, как кости могли оказаться в саду. Мне казалось, что я должна обязательно все зафиксировать, и я решила в любом случае написать отчет, хотя бы для собственного успокоения. Опыт меня научил, что хотя тебе кажется, что ты ничего не забудешь, если не записать все сразу же, детали быстро ускользают. Также я знаю, что если нет письменного свидетельства, невозможно доказать, что событие имело место.
Пару недель спустя по чистой случайности ко мне обратился адвокат той семьи. Похоже, патологоанатом вернулся из отпуска, взглянул на кости и подтвердил мою правоту; полиции пришлось связаться с супружеской парой и проинформировать их, что останки, найденные в саду, соответствуют утраченным частям тела их старшего сына. Родители решили обратиться за сторонним мнением, и их адвокат, с которым мы были знакомы, пришел ко мне. Представьте его удивление, когда я сказала, что уже написала отчет по данному случаю. Он не знал, что я осматривала кости, потому что, как выяснилось, мой визит в морг не был зафиксирован в полицейской документации. Такое стало возможным потому, что не было официального отчета. Если бы меня попросили его предоставить, проведенный мною осмотр уже нельзя было бы скрыть. Я вернулась в морг, на этот
