Посланник смерти - Александр Косарев

– Строго локализованное поле? – поднял глаза на генерала Хромов. – Как это следует понимать?

Вместо ответа Борис Евсеевич вынул из второго отделения ящичка обычный туристический компас.

– Гляди, майор, – помотал он им в воздухе, удерживая его двумя пальцами за истертый ремешок. – Сейчас ты увидишь нечто необычное.

Положив компас на край стола, он снял стрелку со стопора и принялся осторожно подталкивать его к лежащему перед Хромовым камню. Ничего не понимающий, но инстинктивно чувствующий в словах генерала какой-то подвох, Илья переводил взгляд то на камень, то на компас, пытаясь понять логику действий своего начальника. И тут он увидел, что меланхолично смотрящая в сторону входной двери стрелка компаса внезапно дернулась и монотонно завертелась вокруг своей оси.

– Ты видишь, видишь, – проговорил генерал. – Сколько раз за этим наблюдаю, а никак не привыкну. А теперь давай двинем его в обратную сторону.

Он взялся за потертый ремешок и потянул компас к себе, а Хромов во все глаза уставился на его стрелку. И едва расстояние между компасом и камнем превысило полметра, как стрелка, будто потеряв всякий стимул к дальнейшему безостановочному вращению, еще раз судорожно дернулась и вновь замерла, уставившись на дверь.

– Впечатляет, да? – улыбнулся генерал. – Но ты смотри дальше. Может быть, что-то знакомое увидишь, – он поднял уставшие глаза на Хромова, – если не по форме, так хоть по существу.

Борис Евсеевич положил камешек на место и подтянул к себе следующий контейнер.

– Вот, полюбуйся теперь на произведение неведомых создателей, – произнес он, осторожно вынимая из ватной оболочки нечто похожее на кусок стеклянной, слегка изогнутой трубки, явно найденной некогда на помойке за домом умершего триста лет назад алхимика.

Сдерживая невольную дрожь в пальцах, Хромов схватил исцарапанный обломок старой реторты и поднес его ближе к глазам. Рассмотрев его и так и этак и убедившись, что это только древний обломок исцарапанной стеклянной трубки и ничего более, Илья недоуменно посмотрел на своего собеседника. Но поняв, что тот слишком занят своими мыслями, Илья взял выглядывающую из коробки книжечку с сопроводительным документом. В то же мгновение Борис Евсеевич будто очнулся и предостерегающе поднял руку:

– Погоди, Хромов, даже и не начинай. Там страниц с полсотни будет, не меньше.

– Неужели у изогнутой стекляшки столь длинная история, что для ее описания потребовалась целая брошюра? – удивился Илья.

– Да, – кивнул генерал, – история ее и в самом деле не короткая. Впервые предмет, в состав которого входила эта, скажем так, «деталь», упоминается в Библии, в Ветхом Завете. Именно так, – подтвердил генерал свои слова энергичным кивком головы, заметив, как Илья недоверчиво улыбнулся. – Если ты когда-нибудь читал сей знаменитый труд, то должен помнить строки, посвященные ковчегу Завета. Того самого ковчега, который регулярно кормил манной евреев во время их вынужденного путешествия по пустыне. Так вот, майор, у нас есть веские основания полагать, что часть ковчега являлась мощнейшей фотохимической установкой по производству съедобного и чрезвычайно питательного субстрата. В пользу такой гипотезы говорит и кусочек той трубки, что ты держишь в руках. По преданию, кое-какие части ковчега, естественно, после того как он потерял свою способность кормить «народ Израилев», достались предводителю одного из кочевых племен. То разделяясь между многочисленными сыновьями очередного предводителя кочевников, то вновь собираясь вместе, они хранились в племени много столетий. Последний из наследников получил от своего предшественника только три сохранившихся до настоящего времени артефакта. Один из них он презентовал представителю СССР в Палестине в 1948 году в качестве оплаты за некую тайную услугу. Так эта маленькая штучка и оказалась у нас.

– И как же удалось выяснить, что трубка обладает столь необычными свойствами? – спросил Хромов. – И что же это за свойства такие?

Генерал откинул крышку второй части контейнера и, вынув двое светозащитных очков, подал одни Хромову:

– Надень-ка, сейчас пригодится, – посоветовал он, пристраивая другую пару на своей переносице.

Затем он вынул из ящика похожую на столярную струбцину конструкцию, от которой отходили довольно длинные провода. Укрепив трубку между губками струбцины, он повернулся к Хромову:

– Смотри внимательно, сейчас я буду подавать постоянное напряжение на торцевые срезы трубочки, и ты увидишь, что получится.

Воткнув вилку в розетку, генерал щелкнул тумблером и принялся крутить рукоятку реостата, непрерывно глядя на показание контрольного вольтметра. Хромов же, приподняв слишком темные очки, во все глаза уставился на трубку. Внезапно она озарилась легким внутренним светом, и он с удивлением увидел, что внутри трубки призрачно засветилось нечто подобное тонкой спиральной нити.

– Порог зажигания сто сорок три вольта, – объявил генерал, оторвавшись на секунду от рукояти реостата. – В прежние времена трубка была покрыта снаружи светоотражающим покрытием, но к настоящему времени оно почти утрачено. Ты очечки-то надень, надень, – напомнил генерал, – сейчас дам напряжение побольше.

Илья опустил очки и на всякий случай слегка отодвинулся от стола. В наступившей тишине стало слышно, как заскрипел ползунок реостата и как бы в такт скрипу неумолимо усиливался поток слепящего мертвенного света, исходящего от обломка трубки. Очень скоро давление всесокрушающего потока стало столь велико, что майор дополнительно прикрыл глаза ладонью и передвинул стул подальше от стола.

– Ну и хватит, пожалуй, – услышал он голос генерала, – хорошенького понемногу.

Щелкнул выключатель, и Хромову показалось, что комната погрузилась во мрак. Но, сняв очки, Илья увидел, что лампы дневного света горят по-прежнему, просто контраст оказался слишком велик.

– Что, впечатляет? – спросил генерал Хромова, после того как уложил стеклянный обломок на место.

– Нет слов, – покачал головой Илья, – я и подумать не мог, что такие вещи существуют.

– Хорошо, – улыбнулся генерал, – значит, задачу мы свою выполняем на все сто!

– А в чем же состоит ваша задача?

– Об этом мы поговорим потом, – ушел от ответа генерал, – а сейчас я тебе покажу еще одну преинтереснейшую вещицу. – Вскрыв самый маленький ящичек с круглой алюминиевой бляхой, прикрученной к нему проволокой, Борис Евсеевич строго взглянул на Илью и словно нехотя произнес: – Надеюсь, майор, что о том, что вы сейчас увидите, никто и никогда не узнает.