Любовь на уме (ЛП) - Али Хейзелвуд

У меня что, голова взрывается?

— Ты представляешь, как мы с Кей занимаемся этим?

Я вздрагиваю. Росио сидит за своим столом, черные Dr. Martens стоят рядом с клавиатурой, а во рту у нее розовый леденец. — Как давно ты здесь?

— Минут пять. Ты смотрела вдаль со странным выражением оленя в свете фар, так что… — Она прекращает сосать с громким хлопком. — Так это были я и Кей? На твоем столе?

— Я уверена, что это сексуальное домогательство.

— Я не возражаю.

— Нет, ты домогаешься меня… — Я вздыхаю и качаю головой. Она невозможна. Я хочу удочерить ее и оставить в своей жизни навсегда. — Все в порядке?

Она кивает, засовывая леденец обратно в рот.

— Это… клубника?

— Бабблгам. Кей дала мне его.

— Кей, да?

— Ага.

Я прочистила горло. — Я думала о нашем недавнем разговоре, в котором ты сказала мне, что не очень любишь… Кей, и…

Ботинки Росио ударились об пол. Сильно. — Я люблю ее, — заявляет она. — Она идеальна. Я хочу, чтобы она была моей прекрасной калифорнийской невестой с розовыми лентами в волосах. Я хочу принимать с ней ванны, пахнущие сахарной ватой. Я хочу покупать ей фруктовые коктейли с маленькими зонтиками. — Она наклоняется вперед, пригвоздив меня взглядом. — Я буду носить блестки для нее, Би. Черные блестки.

Я немного запыхалась от такой интенсивности. — Алекс знает?

— Я порвала с ним. Сказала ему, что он недостаточно розовый. — Она пожимает плечами. — Его это почти не волнует.

Я ухмыляюсь. — Я так рада за тебя.

Она всхлипывает. — Не стоит. Жизнь — это боль, а потом ты умираешь.

— Ах, да. Я забыла.

— В любом случае. Сейчас как никогда важно, чтобы я поступила на нейропрограмму Джона Хопкинса, так как Кей поступает именно туда. Поэтому мы решили перенаправить время и усилия, которые мы потратили на подготовку к GRE, на уничтожение GRE.

— Уничтожение?

— Мы присоединились к #FairGraduateAdmissions. Сейчас это целое движение. Люди собирают средства, повышают осведомленность, оказывают давление на выпускные программы, чтобы те отказались от теста. Мы собираемся помочь в организации. — В ее глазах появился злобный блеск. — Я потратила сотни долларов и часов на этот тест, Би. Сотни. Я отомщу — особенно после этой дурацкой статьи в «Хронике высшего образования».

Я понятия не имею, о какой статье она говорит, но легко нахожу ее. Это статья некоего Бенджамина Грина, который, как сообщает мне быстрый поиск в Google, является вице-президентом в STC. Компания, которая продает GRE.

Против задач: что не так в #FairGraduateAdmissions

Новая тенденция — отказаться от GRE, который широко использовался приемными комиссиями на протяжении десятилетий. @WhatWouldMarieDo первой использовала свою платформу, чтобы привлечь внимание к «несправедливости», которую он увековечивает, а @Shmacademics помог ей усилить сигнал, разместив обзоры литературы, опровергающие его. Вместе у них почти два миллиона подписчиков. Но кто эти влиятельные люди? Какие крупные денежные операции стоят за ними? Имеют ли они финансовые связи с конкурентами НТЦ? Более того, эти авторитеты не предлагают полезных альтернатив GRE. Они говорят о целостных протоколах приема, но полное прочтение тысяч заявлений отнимает слишком много времени у приемных комиссий…

Мои глаза закатываются к задней стенке черепа. Комиссии должны поступать правильно по отношению к абитуриентам и должны находить время. А кто этот чувак? Эта ассоциация домовладельцев, состоящая из одного человека? Что такое «обширная денежная операция»? Я хочу вломиться к нему в дом и показать, что моя зарплата, вероятно, равна той, что он платит своему мальчику у бассейна, и ничего из этого не поступает из Твиттера. Но я не знаю, где живет мистер Грин, поэтому я просто отправила ссылку Шмаку.

Мари: Ты видел эту дурацкую статью? Бенджамин Грин официально стал Кэмел Диком 2.0.

Мой взгляд падает на сообщения, которые он отправил в последний раз, когда мы разговаривали, когда он рассказал мне о девушке. Моя грудь сжимается, и по какой-то причине я думаю о Леви. О том, что его больше нет. О его мнении о GRE. Может, я схожу с ума?

Я не жду ответа Шмака. Выхожу из приложения и заставляю себя вернуться к работе.

— ЧТО?

— Слушай…

— Что?!

— Это…

— Что?

— Я…

— Что?!

Я вздохнула. — Хорошо, Рейке. Дай мне знать, когда закончишь.

Моя сестра кричит «Что?!» еще восемь раз. — Ладно, все закончилось. Давай продолжим. Итак, вы с Уордом целовались…

— Мне кажется, что для этого должно быть более подходящее слово.

— Вы сосались. Обменялись микробами. Обменялись слюной. Пообщались. Обжимались.

— На днях ты в подробностях рассказала мне о том украинском парне, которого подцепила, и я не подняла и половины шума.

— Это другое.

— Почему?

— Потому что я опытный пеггер, но ты никогда так не делаешь. Ты такая: — Нейро теперь мой жена, застегни пояс целомудрия, выкопай ров вокруг забора, а теперь ты целуешься со своим заклятым врагом, который, очевидно, увлечен тобой…

— Был. Был увлечен мной. И это всего лишь поцелуй. — Если я буду повторять это достаточно часто, возможно, это сотрет из памяти то, как близко я подошла к тому, чтобы оказаться голой с Леви на полу моей кухни. Как я весь день одержимо думала о его местонахождении.

— К твоему сведению, я вернусь в Штаты на твою свадьбу, но я недавно обнаружила сабреддит «Невеста-зилла», и я не собираюсь красить волосы в блонд, чтобы соответствовать цветовой гамме церемонии…

— Не будет.

— Ну да, ты, наверное, попросишь тилово-зеленый — и все равно категорическое «нет».

— Рейке, это был просто… поцелуй. Ему