Стратегия одиночки. Книга Первая - Александр Зайцев

я не стал что-то требовать, а, сложив руки на груди, просто ждал. Не прошло и пяти минут, как входная дверь открылась, и из неё показалась ладонь, делающая приглашающий жест.

Затворник провёл меня за собой в большую, хорошо освещённую комнату, которая наверняка использовалась им как мастерская. Массивный верстак по центру, множество инструментов развешено по стенам.

Ещё один требовательный жест ладонью, и я передаю корзину с куском тёмного обсидиана. Мастер по камню положил на верстак моё копье и Сердце Царя Обезьян, долго, больше десяти минут, придирчиво рассматривал оба предмета, после чего представился.

— Лаой Гуань. — Это были первые слова, которые я от него услышал.

— Рейвен из Сиэтла. — Кланяюсь в ответ.

— Что это за материал? — Спросил мастер, касаясь пальцем древка яри.

— Дерево Таль. Крепче дуба, но эластично, словно хорошо выдержанный бук. Даже булату сложно оставить на нем зарубку.

— Сколько? — Спросил мастер.

— Не продаётся.

Я ожидал спора или торга, но Лаой просто кивнул, сразу приняв мои слова, только лёгкое сожаление промелькнуло в его взгляде.

— Кто мастер? — Новый вопрос затворника касается наконечника яри.

— Не знаю. — Честно отвечаю.

— Очень странное литьё и узор… — Он взмахнул рукой, и перед его глазами появилась “Воздушная линза”.

О как! Этот Затворник практикует магию Иллюзии? Одна из самых редких школ заклинателей на Айне. И не потому, что мало известна, а потому как она не имеет шаблонных приёмов и заклинаний, и в бою из-за этого считается мало полезной. Её чаще практикуют не воины и не маги, а ремесленники или актёры.

Пока он изучал копьё, я жестом попросил разрешение осмотреться и получил на то согласие. Помимо инструментов в комнате была собрана небольшая коллекция различных древностей. В основном это оказались осколки артефактов прошлой эпохи, которые давно потеряли свой функционал и не подлежали восстановлению. Ничего интересно, но любопытно.

Так я считал, пока не увидел небольшой артефакт, внешне напоминающий кулон. Тусклое, мятое до потери формы серебро, которое изначально должно было изображать треугольный щит размером три на два сантиметра. Но это был не кулон, так как на нём не нашлось и следа крепежа, и в него было не продеть ни нити, ни цепочки. Но меня заинтересовал не сам псевдокулон, а незамысловатый узор на нём, почти стёртый. Одна линия, замкнутая сама на себя. Из-за многочисленных вмятин форма узора нарушена, но для меня она узнаваема. Эта линия выглядит слишком простой и примитивной, чтобы любой из местных принял бы её за артефактный узор. Руна “Орс”. Руна Щита, Защиты и Прочности, её точное значение зависит от контекста.

Если этот артефакт из древних времён и был благословлён в эпоху, когда Боги ещё не пали, то я могу изучить эту руну! Правда, куда более вероятно, что этот рисунок — просто аллюзия, некий карго-культ, и изображение не несёт в себе частицу Истинной Божественной Речи. Подобные бляшки в древние времена вмуровывали в основания храмовых колонн при строительстве для большей прочности строения.

Невольно моя рука потянулась вперёд, но я вовремя себя одёрнул. Сперва копьё! И если я проявлю неуважение сейчас, то мастер выставит меня из дома и будет прав.

Пока Затворник Лаой изучал наконечник моего копья, я наблюдал за самим мастером, прикидывая, смогу ли его убить быстро, не подняв при этом тревоги. Не сейчас, конечно, а перед тем, как отплыву с острова. Убить и завладеть старым псевдокулоном, после чего я смогу спокойно изучить Руну.

Внезапно эта мысль показалась мне невероятно кощунственной, она не была моей! Она была слишком циничной, чрезмерно жестокой. Эта мысль принадлежала моей памяти будущего, а не мне нынешнему. Неужели я в прошлом Цикле изменился настолько, что ради своей выгоды готов был убить невинного человека? И память тут же услужливо дала ответ: “да! мог”. Если дело касалось мести квестерам, то прошлый я не останавливался ни перед чем. Любая подлость, любая жестокость — “будущий я” использовал всё.

Нет!

Стоп!

Тот “я” не я нынешний и, надеюсь, я таким в этом Цикле не стану! Та месть квестерам превратила меня будущего в одержимого. Того, для кого цель важнее любых средств. Но сейчас, смотря на эту память со стороны, я понимаю, что в последний месяц прошлого Цикла я потерял человечность. Превратился в машину, робота, и пусть прошлому мне, благодаря этому изменению, удалось совершить невозможное и убить квестера, но стоило ли это потери себя?

Это был сложный вопрос. Как бы мне не пришлось на него давать ответ и в этот раз. На что я готов пойти ради спасения мира? Готов ли убить невинного, ради призрачного шанса стать немного сильнее здесь и сейчас? Возможно, в будущем я и дам на подобный вопрос положительный ответ, но не сейчас.

Не сейчас.

— Многоуважаемый шериф города Унудо, — Прервал мои мысли голос затворника, — оказался прав. Мне интересен ваш наконечник, и я бы хотел получить его в свою коллекцию.

— Вы возьметесь за работу?

— Уточним детали. — Сказал Лаой и пригласил меня к верстаку.

Когда я встал напротив мастера по камню, он сперва провёл ладонью над наконечником яри, а затем повторил такой же жест над Сердцем Царя Обезьян:

— Тёмный обсидиан — материал крепкий, но подобное узкое режущее лезвие, — его рука снова замерла над наконечником, — я бы не рекомендовал. Высок риск того, что оружие сломается в самый неподходящий момент. — Когда дело коснулось работы, затворник оказался вполне разговорчивым.

— Я это понимаю. В данном случае я хотел бы четырёхгранный наконечник. — Двумя ладонями показал в воздухе, что примерно хочу. — Акцентированный больше на колющих атаках, но при этом его грани сделать острыми в форме вогнутого треугольника каждая.

Лаой протянул мне дощечку и мел, жестом пригласив нарисовать. Как смог изобразил, что именно хочу. Мастер по камню минуты две всматривался в мой рисунок, затем нахмурился протянул руку над верстаком и, развернув ладонь вниз, прошептал:

— Чертёж!

Словно в ультрасовременном земном проектом центре, над поверхностью появилась голограмма будущего наконечника. Грубая иллюзия, состоящая из тонких одноцветных линий, но при этом можно было разобрать на ней малейшую деталь. Это одна из причин, почему мастеровые утруждают себя изучением магии Иллюзий, с ней их работа облегчается в разы.

— Вот здесь пошире. — Мой палец указывает на часть чертежа. — Здесь заострить. Вот тут для устойчивости сделать не такой резкий переход. И грани, пусть они расходятся в ширину, тем шире чем ближе к древку.

— Так? — Внеся изменения в голограмму-иллюзию, спросил мастер по камню.

— Нет, не так широко.

Новое изменение:

— Теперь?

— Почти.

— Так?

— Да!

Всё же