Джентльменов нет – и привет Джону Фаулзу! - Ирина Степановская

– Лиза… – Мать остановилась в коридоре, не проходя в комнату.

– Ну что еще?

У матери был остекленевший взгляд. Если она куда-то и смотрела сейчас – то только внутрь себя. Видела ли она там что-нибудь – было неизвестно. Лиза испугалась. Никогда она не видела мать такой, даже в те тяжелые дни, когда отец уходил от них. Лиза спросила по-дурацки первое, что пришло в голову:

– Квартиру обокрали?

Мать прямо в коридоре опустилась на пол, обхватила голову руками.

– Твой отец умер.

Лизе показалось, что она не расслышала. Она просто не могла ожидать такого. Ее отец умер? Такой влюбленный, восторженный и совсем еще не старый?

Она встала на колени рядом с матерью, стала отдирать ее руки от головы.

– Как же так? Отчего? Он был у меня позавчера! И выглядел совершенно здоровым!

Мать, привалившись к тумбочке, плакала навзрыд. Слезы потоками растекались по ее лицу. Она не могла говорить.

– Это ошибка! Не может быть! У тебя неверные сведения! Кто-нибудь, наверное, что-нибудь перепутал! – Лиза вскочила и побежала в кухню. Холодной кипяченой воды не было, она набрала воду прямо из крана. – Мама, пей! Успокойся и все расскажи! Медлить нельзя ни минуты! Можно еще успеть что-нибудь сделать!

– Что же тут сделаешь? – Мать продолжала рыдать, не в силах остановиться. – И я даже не могу заказать ему гроб! – сквозь слезы говорила она. – Я теперь ему никто – бывшая жена, даже не вдова!

– Мама! О чем ты думаешь! Как это произошло? Кто тебе сказал?

Лизе показалось, что здесь, на полу в передней, сидит совсем не ее мать, а какая-то посторонняя женщина, случайно попавшая к ней в дом и рассказывающая о своих неприятностях, никакого отношения к Лизиной семье не имеющих. Будто бы умер чей-то чужой отец. Эта женщина говорила какую-то чепуху!

– Я не виновата, доченька! Я не виновата!

У Лизы вдруг затряслись руки. От волнения она стала слегка заикаться.

– Мама! Я ничего не понимаю! Мне плохо! Надо же делать что-нибудь! Куда-то идти! Скажи, что надо делать?

Мать на минуту замолчала, уставившись перед собой красными, опухшими глазами, потом сказала уже не беспомощным, горестным, как минуту назад, а грубым, злым, почти мужским голосом:

– Докобелился, старый кобель!

И вот тут Лиза поняла: то, что ей только что сказали про отца, – правда.

Лиза взяла себя в руки: молча поднялась, взяла стакан с водой и прошла в кухню. Вылила воду в раковину и посмотрела, как выплеснувшиеся капли упали на линолеум. Потом она, переступив через материны ноги, прошла в туалет, достала там тряпку, которой мыла полы, и аккуратно затерла пролившееся. После этого поставила на плиту чайник и села на табуретку за стол. Голова ее неожиданно стала пустой, и только шум чайника, быстро разогревающегося на плите, доносился до ее сознания.

Через некоторое время на кухню вошла мать. Лиза смотрела на нее молча, уже ничего не говоря, ни о чем не спрашивая. Она поняла главное – отца больше нет, остальное было не важно. Мать села сбоку от Лизы, подняла голову, будто находилась в зале суда, на месте обвиняемого. Она сказала громко, раздельно, будто хотела, чтобы слышал ее весь зал:

– Это я рассказала его молодой жене, что у него есть новая любовница. – Она опять замолчала, как бы слушая со стороны отзвук своих слов. Вид у нее был ужасный, но выражение лица горделивое и даже боевое. – Я отомстила ей за себя.

Лиза подумала: «Если то, что испытывает сейчас моя мать, тоже есть любовь, то сколько же в таком случае зла любовь приносит людям!»

– Мне было плевать, кого еще он удосужился полюбить! – горько улыбнулась мать, по-прежнему смотря в стену. – Хоть десять новых любовниц, хоть двадцать! Но меня он заставил страдать именно из-за этой женщины, которая сейчас унижена и оскорблена точно так же, как я когда-то!

– Это было глупо с твоей стороны, – заметила Лиза. – Ведь если бы отец не умер, он никогда не простил бы тебе этого!

– Мне было наплевать на его прощение! Я поняла, что он уже никогда ко мне не вернется!

– Я раньше не верила, что в человеке до старости могут играть роковые страсти, – сказала Лиза.

– Не до старости, а до смерти!

– Что же произошло? – Лиза почти догадалась, но решила уточнить. – Молодая жена устроила ему скандал, а у отца оказалось больное сердце? Старое не по возрасту? У него случился инфаркт?

– Сердце у твоего отца всегда было молодое, – с какой-то непонятной гордостью заявила мать. – Вот с головой – не в порядке. Врачи со «Скорой» предположили, что у него лопнул сосуд в мозге.

– Его будут вскрывать? Я бы не дала. – Лиза поморщилась: она не могла представить, что можно говорить так о ее отце! Она и не верила еще сердцем, что речь шла о нем. Как будто раздвоились сознание и душа. Ей нужно было время, чтобы все понять.

– Не думаю, чтобы нас пригласили участвовать в этом деле, – сказала мать. – Тебя, как дочь, еще, может быть, позовут на похороны, а уж меня…

И вдруг страшное и грозное лицо этой почти старой женщины снова по-детски сморщилось, и из глаз опять полились крупные слезы.

– Мама, ну что ты! – Лизе теперь стало ее ужасно жаль.

– Когда я выходила замуж за твоего отца, я мечтала, что мы с ним вместе состаримся и умрем в один день. А теперь я даже не смогу полноправно подойти с ним попрощаться!

– Мама! Какая теперь уже разница?!

– Вся жизнь пошла насмарку, деточка! Вся моя жизнь!

Лиза не нашлась что ответить, только вспомнила, что где-то у нее лежали несколько таблеток снотворного. Она заставила мать их принять и уложила ее спать на диване. Снотворное подействовало быстро и страшно: мать как будто впала в кому, она стала храпеть и свистеть во сне, и невозможно было ее растолкать. И Лизе вдруг пришло в голову, что мама теперь рядом с ней стала маленькой, как будто впала в детство. Лиза постелила себе в Сашкиной комнате старое пальто на полу и с наслаждением вытянулась на нем. Ей не хотелось спать рядом с сыном, будто она могла его испугать своими эмоциями.

«Чувствуешь ли страх, когда умираешь?» – подумала она. И ей показалось, что она уже не может чувствовать ничего. И только проснувшись утром раньше всех от того, что у нее заныли бока, и снова вспомнив и осознав, что смерть отца не ночной кошмар, а реальность, она подумала, что теперь у нее двое детей – маленький Сашка и старая мать.

Юра явился к себе домой вечером после одиннадцати. Артур разговаривал с ним по поводу нового назначения почти два часа. Сначала, ничего не говоря о личных Юриных перспективах, Артур нарисовал ему перспективы расширения деятельности фирмы. Он рассказал о предполагаемой организации нового отдела и как бы невзначай поинтересовался мнением Юры на этот счет. Юра в процессе этого разговора весьма воодушевился, как перед студентами, обрисовал всю заманчивость перспектив и возможность получения колоссальной прибыли.