Мышеловка капитана Виноградова - Никита Филатов

— Ага. — Старлей нахмурился, потом кивнул: Товарищ капитан! Докладываю: сюда банда идет, прорыв будет.

— Что?

— Какая банда? Чья?

Участковый почувствовал себя в центре внимания. Как не раз замечал Виноградов, одной из особенностей местного национального характера извечно была способность любоваться собой в самых, пожалуй, неподходящих обстоятельствах. В этом и заключался, видимо, один из секретов легендарной горской отваги.

— Банда Бейдара. Двадцать-тридцать стволов, не более.

— Надо им что? Толком объяснишь?

— Люди говорят — наркотики. Много. К вам, в Россию. Хотят поближе к станице спрятать, в землю зарыть, потом другие заберут, дальше отправят. Так говорят!

— Когда? — Синицын утробно рычал и уже совсем не походил на бутафорского корреспондента.

— Думаю, полчаса-час. Они за мной гнались, стреляли, маму их так.

— Извини, старшой, только не обижайся! А почему?

— Ва! — Яниев прервал поток гортанной ругани и понимающе выставил вперед ладони: — Конечно! Товарищ капитан, ты не местный, не знаешь. Бейдара в нашем ауле не любят, Бейдар чужой. Из-за речки. Старики предупреждали: не надо! Опять война. Он не слушает, как собака ненормальный, ва! — Участковый сплюнул себе под ноги и зачем-то добавил: — Я в Ростове учился. Друзей много, понимаешь.

— Яс-сно-о. Спасибо, брат! В долгу будем, Бог даст, сочтемся… Синицын!

— Я!

— Прими пока гостя, побеседуй, а мы со взводным.

Виноградов увлек за собой младшего лейтенанта, но через несколько шагов вынужден был остановиться: на площадке у костра уже собрались милиционеры — возбужденные, упакованные в бронежилеты. Каски они пока держали в руках.

— Ну? Наши действия? — тихо, чтобы никто не услышал, спросил Виноградов.

— А что, капитан, «скворечник» я уже предупредил по рации, в общих чертах. Стоит туда еще одного бойца послать? На всякий случай?

— Давай! Значит, там трое будет. Внизу — мы с тобой и остальные.

— Пятеро их. И Долгоносик.

— Нет! — Виноградов помедлил, додумывая какую-то свою мысль. Наконец принял решение: Водилу и Синицына отправим в станицу вместе с джигитом. Пусть пригонят десантников.

— На его машине?

— Есть другая?

— Согласится ли?

— Хотелось бы. Ладно, моя забота. Строй людей, ставь задачу!

Эхо двигателя рассыпалось за поворотом, и капитан облегченно вздохнул: в целом все пока шло нормально. Если не считать того, что вместо Долгоносика поехал пожилой боец, которому оставался один год до пенсии. Не скрывая, во всяком случае, искренней радости по этому поводу, он уселся рядом с местным участковым и даже отсыпал магазин патронов сияющему водиле:

— Воюй, молодой! Может, орден получишь.

— Да я не потому! — поерзал Долгоносик и преданно затрусил за внявшим его нытью капитаном.

— Значит, давай. На тебя надежда! — пожал Владимир Александрович руку оперу. — Не подведи уж.

— Доберемся. И с армией приедем!

— Осторожней с джигитом.

— Это ясно. Береженого Бог бережет!

— В пути хлебалом не щелкайте, постоянно пытайтесь выходить на связь — пусть там уже наготове будут, когда доберетесь. А то при нашем бардаке…

— Пусть вертолетами.

— Ладно! Давай. Счастливого пути. Спаси тебя Аллах, старшой!

— Держитесь, братцы!

— Привет семье! Мать их так…

Почему-то захотелось есть. Виноградов спустился к тлеющему костру, нашел полупустую банку тушенки, в которой уже хозяйничал рыжий сосредоточенный муравей. Сделал себе бутерброд.

— Все готовы?

— Вроде… — пожал плечами подошедший Медведев. Ему нравилось, что капитан не суетится зря, не лезет с ценными указаниями. Командир взвода чувствовал себя сейчас нужнее дюжины штабных крыс с двумя просветами на погонах и видел, что Виноградов думает так же.

— Выпьете, Владимир Александрович?

— Давай.

Капитан принял от Медведева фляжку. Глотнул.

— Коньяк? Здорово. Хороший коньяк.

— Пейте, пейте!

— Откуда?

— Бакшиш. Сувенир, так сказать, от вчерашних торговцев помните, автолавку досматривали?

— Ну, вы даете. — Капитан приложился еще раз, вернул сосуд. — Спасибо!

— Не за что.

— Может, обойдется…

— Нет. Задницей чувствую — нет! — И, как бы в подтверждение его слов, ожила рация: — «Долина», ответьте первому посту! «Долина»…

— На приеме «Долина».

— Гости приехали! Грузовик и автобус. Выгружаются.

— Сколько? — Виноградов провел языком по губам. — Вооружение?

— Человек тридцать… Все с автоматами вроде, хрен разберешь, далеко все-таки!

— Спасибо, первый пост! Не высовывайтесь пока.

Капитан перехватил взгляд взводного и с облегчением передал ему микрофон.

— Внимание всем! — медведевский бас хрипло отозвался в динамиках: — Приготовились! Огонь открывать по команде. Или по обстановке. Эфир слушать! Докладывать сразу, если что…

— «Долина», они двинулись! Две колонны вдоль обочин, человек по десять… Интервал — метр!

Виноградов не вполне был уверен в точности услышанной терминологии, но картинку себе представил: плохо выбритые чернолицые автоматчики, осторожные шаги и почти в затылок друг другу — две короткие злые змейки, сползающие за поворот.

— «Долина», они под нами!

— Понял. Сидите тихо, пока можете. — Медведев заговорил шепотом, его голос был вряд ли различим в треске помех.

Оборона перевала задумывалась когда-то как система самостоятельных укрепленных точек. Расположенные в шахматном порядке на склонах по обе стороны трассы, они взаимно перекрывали сектора обстрела: каждая находилась в прямой видимости двух соседних и поддерживала их при необходимости огнем. Решение было, видимо, единственно верным, тем более проверенным на практике: в сорок втором неполная рота НКВД почти на две недели задержала здесь, на Анарском перевале, рвавшихся на степной оперативный простор немцев. Десантники, стоявшие здесь в дни «холерного бунта», дедовский опыт учли и передали его сменившим их милиционерам. И хотя даже в Отечественную сил у обороняющихся было раз в десять поболее, не говоря уже о пулеметах и «карманной» артиллерии, которой питерцев никто оснащать не собирался, роптать на судьбу Виноградову не приходилось: противник был все-таки пожиже тех давних эсэсовцев.

Площадка над каменной хижиной служила командным пунктом и одновременно последним рубежом обороны. Здесь были Виноградов и командир взвода.

Почти под ними, завалив мешками с песком покосившийся шлагбаум, залегли трое: медведевские автоматчики и увязавшийся за ними Долгоносик.

Еще двоих капитану было не видно: позиция скрывалась за поворотом трассы, но при необходимости ребята от шлагбаума могли поддержать ее огнем или прикрыть отход. И, наконец, «скворечник» первого поста.

Тактиком Владимир Александрович, даже в армии не служивший, был никаким. Поэтому у него хватало ума не вмешиваться в распоряжения афганца Медведева.

— Сейчас начнется, — поморщился он, переводя предохранитель в режим автоматической стрельбы.

— Да, — кивнул взводный. Судя по всему, противник уже обогнул скалу и приблизился вплотную ко второй огневой точке. — Еще хлебнете?

— Нет, спасибо. — Под испытующим взглядом младшего лейтенанта Виноградов был вынужден отказаться. И почти сразу же пожалел об этом.

— Ладно. — Не отрываясь от изгиба дороги, Медведев поднес к губам фляжку и шумно выпил. — Зря! Ты такой умный, Вова. Как здесь очутился?

— Грехи замаливаю.

И в этот момент по каменной щели перевала сыпанула первая очередь.

— Началось, блин!

Виноградов распластался на животе, выставив над бруствером ствол и пытаясь хоть что-то разглядеть.

— Что там у вас, первый пост? Ответь «Долине»!

Рация что-то прошипела, но в грохоте и треске, заполнивших горный воздух, разобрать отдельные слова было невозможно.

— Что? Не понял!

— «Долина», они атакуют ребят! Разрешите…

— Давай, Серега! Действуй!

Виноградов принял из рук Медведева микрофон — он и не заметил, как и когда передал его командиру взвода.

— «Долина»! Товарищ капитан! Разрешите выдвинуться к нашим?

В секундной тишине вопрос прозвучал неожиданно четко. Опустив глаза вниз, Виноградов увидел повернутые в сторону командного пункта лица бойцов. Долгоносик прижимал к губам передатчик:

— Разрешите?

— Сидеть на месте, бар-раны! — Взводный окончательно принял управление боем на себя, а Виноградов в очередной раз облегченно вздохнул. — Угребу!

По ушам снова ударила грохочущая волна, дружная и внезапная. Многократно расколовшись эхом, она мгновенно и стихла, затихая трескучими хлопками одиночных выстрелов.

— Они убегают, командир! Мы сбоку врезали! Командир!

Виноградов представил: сверху, со «скворечника», по крадущимся автоматчикам, как в тире, ударили беспощадные очереди.