Приключения Шерлока Холмса. Мой друг, убийца (сборник) - Артур Дойл

– Но как?

– Через потолочное окно. Сейчас узнаем, как он это проделал. – Он подпрыгнул, ухватился руками за край окна, легко подтянулся и выглянул на крышу. – Так и есть, – раздался его голос сверху. – К карнизу прислонена высокая приставная лестница. Вот как он смог это сделать.

– Но это невозможно, – сказала мисс Хантер, которая вошла в комнату. – Когда Рукаслы уехали, никакой лестницы там не было.

– Он для этого вернулся. Я же вам говорил, это умный и опасный человек. Я не удивлюсь, если это его шаги я слышу на лестнице. Ватсон, я думаю, вам лучше приготовить револьвер.

Не успел он это произнести, как в двери возник человек, очень толстый и высокий. В руке он держал тяжелую палку. Мисс Хантер при его появлении вскрикнула и прижалась к стене, но Шерлок Холмс прыгнул вперед и встал между ними.

– Негодяй! – воскликнул он. – Где ваша дочь?

Толстяк обвел глазами комнату и остановил взгляд на открытом окне в потолке.

– Это вы скажите мне! – вскричал он. – Воры! Шпионы и воры! Но я вас поймал! Теперь вы у меня в руках. Ну, сейчас я вам покажу! – Он развернулся и, как мог быстро, выбежал из коридора, потом на лестнице загромыхали тяжелые шаги.

– Он пошел за собакой! – ужаснулась мисс Хантер.

– У меня есть револьвер, – успокоил я ее.

– Лучше все же закрыть парадную дверь! – сказал Холмс, и мы втроем бросились вниз по лестнице.

Но едва мы спустились в холл, как с улицы раздался собачий лай и вслед за ним – ужасный, полный отчаяния вопль, от которого у меня чуть не остановилось сердце. Откуда-то сбоку в холл, покачиваясь, шагнул немолодой мужчина с красным лицом и дрожащими руками.

– Господи! – воскликнул он. – Кто-то спустил собаку. Ее же не кормили два дня. Скорее! Скорее! Иначе будет слишком поздно.

Мы с Холмсом выскочили на улицу и побежали за угол дома, за спиной я слышал торопливые шаги Толлера. Нашим глазам предстала жуткая картина: Рукасл, хрипя и извиваясь, лежал на земле, а над ним, хищно вцепившись ему в глотку, стояло огромное чудище с черной мордой. Я подбежал к ним и выстрелил собаке в голову. Она повалилась на землю и замерла, но большие белые зубы продолжали сжимать окровавленные складки жира на шее жертвы. С большим трудом мы разжали челюсти собаки и отнесли изувеченного, но живого толстяка в дом. Мы положили его на диван в гостиной. Отправив протрезвевшего Толлера сообщить новость хозяйке, я чем мог попытался облегчить боль Рукасла. Мы стояли над ним, когда дверь комнаты распахнулась и вошла высокая сурового вида женщина.

– Миссис Толлер! – удивилась мисс Хантер.

– Да, мисс. Мистер Рукасл, когда вернулся, выпустил меня, перед тем как пошел наверх к вам. Ах, мисс, как плохо, что вы не сказали мне, что собираетесь делать, ведь я могла предупредить вас, что вы только зря потеряете время.

– Хм! – произнес Холмс, внимательно глядя на нее. – Похоже, миссис Толлер знает об этом деле больше, чем кто бы то ни было.

– Да, сэр, это верно. И я готова все рассказать.

– В таком случае, прошу вас, садитесь и расскажите нам все. Некоторые подробности мне, признаться, до сих пор неясны.

– Сейчас, сейчас вы все узнаете, – сказала она. – Я бы и раньше все рассказала, если бы смогла выбраться из погреба. Если дело дойдет до суда, надеюсь, вы не забудете, что я помогала вам и для мисс Элис была другом.

С тех пор как ее отец снова женился, мисс Элис забыла, что такое счастье. С ней никто не считался, она не имела права ни во что вмешиваться. Но все стало еще хуже, после того как она у кого-то из друзей познакомилась с мистером Фаулером. Насколько мне известно, мисс Элис по наследству имела право распоряжаться частью семейного капитала, но она была такая скромница, такая тихоня, что никогда об этом не говорила и все отдала в руки мистера Рукасла. Он не сомневался, что с ней ему бояться нечего, но, когда на горизонте возник жених, а в будущем, возможно, и муж, который потребует все, что будет принадлежать ему по закону, то понял, что этому нужно положить конец. Отец мисс Элис хотел, чтобы она подписала бумагу о том, что, независимо от того, выйдет она замуж или нет, он имеет право распоряжаться всеми ее деньгами. Но она отказалась, и тогда он стал просто изводить ее. Довел бедняжку до того, что у нее случилось воспаление мозга и шесть недель она находилась между жизнью и смертью. Когда наконец ей сделалось лучше, она уже не была похожа на себя, превратилась в тень, ей пришлось обрезать свои чудесные волосы, только для ее молодого человека это ничего не значило. Он не отвернулся от нее, повел себя, как и полагается настоящему мужчине.

– Все ясно, – сказал Холмс. – Думаю, ваш рассказ расставил все точки над «i». Остальное я могу домыслить и сам. После этого мистер Рукасл, очевидно, и заключил дочь в той комнате?

– Да, сэр.

– И привез мисс Хантер из Лондона, чтобы отделаться от мистера Фаулера, настойчиво добивавшегося встречи с мисс Элис.

– Так и было, сэр.

– Но мистер Фаулер, будучи человеком упрямым, как и полагается моряку, взял дом в осаду и, поговорив с вами, сумел как-то (уж не знаю, замешаны ли тут деньги) убедить вас, что ваши интересы совпадают.

– Мистер Фаулер – очень щедрый и настойчивый джентльмен, – без тени смущения произнесла миссис Толлер.

– Таким образом, ему удалось устроить так, чтобы ваш супруг не знал недостатка в спиртном, и, когда вашим хозяевам нужно было уехать из дома, в нужном месте появилась приставная лестница.

– Совершенно верно, сэр.

– Что ж, мы должны перед вами извиниться, миссис Толлер, – сказал Холмс, – поскольку ваш рассказ действительно очень помог нам во всем разобраться. А вот, если не ошибаюсь, и миссис Рукасл с врачом. Ватсон, нам теперь, пожалуй, лучше вместе с мисс Хантер вернуться в Винчестер, поскольку наше locus standi[28] представляется мне весьма сомнительным.

Вот так и была раскрыта загадка зловещего дома с рощицей медных буков перед фасадом. Мистер Рукасл выжил, но навсегда остался калекой, и на этом свете его держит исключительно забота преданной жены. Они до сих пор живут вместе со старыми слугами, которым, очевидно, известно столь много о прошлом Рукасла, что ему трудно с ними расстаться. Мистер Фаулер и мисс Рукасл, заручившись специальной лицензией[29], поженились в Саутгемптоне на следующий день после бегства из «Медных буков». Сейчас мистер Фаулер работает правительственным чиновником на острове Маврикий{103}. Что же до мисс Вайолет Хантер, то, к моему великому сожалению, мой друг Холмс утратил к ней интерес сразу после того, как она перестала являться главным действующим лицом одного из его расследований. Сейчас она возглавляет частную школу в Уолсоле и, думаю, весьма преуспела на этом поприще.

Мой друг, убийца

– Доктор, четыреста восемьдесят первому номеру лучше не становится, – укоризненно произнес старший надзиратель, заглянув в приоткрытую дверь моего кабинета.

– Ну и черт с ним, – ответил я, не отрывая глаз от газеты.

– А шестьдесят первый жалуется, что у него болит горло. Может, поможете?

– В этом шестьдесят первом уже столько лекарств, что по нему фармакопею{104} изучать можно, – сказал я. – Он сам как ходячая аптека. А горло у него здоровее вашего.

– Так, а седьмой и сто восьмой? Это хроники, – продолжил надзиратель, бросив взгляд на синий листок бумаги. – И двадцать восьмой вчера на работу не вышел, сказал, что, когда поднимает тяжести, у него в боку колет. Я бы хотел, чтобы вы его осмотрели, доктор, если можно. А у восемьдесят первого – это тот, который Джона Адамсона на бриге «Коринфянин» убил – ночью какой-то приступ был. Он до утра орал, как сумасшедший.

– Ну хорошо, хорошо, осмотрю его попозже. – Небрежно отбросив газету, я потянулся за кофейником. – Надеюсь, это все?

Надзиратель просунул голову чуть дальше.

– Прошу прощения, доктор, – перешел на доверительный тон офицер, – но мне показалось, что у восемьдесят второго что-то вроде простуды намечается, так что у вас есть хороший повод заглянуть к нему и переброситься парой словечек.

Моя рука с чашкой кофе замерла в воздухе на полдороге ко рту. Я изумленно воззрился на серьезное лицо надзирателя.

– Повод? – произнес я. – У меня есть хороший повод? Что вы несете, Мак-Ферсон? Я, когда не смотрю за заключенными, весь день, как проклятый, бегаю по больным, вечером возвращаюсь уставший, как собака, а вы подыскиваете мне лишний повод работать еще больше?

– Вам это понравится, доктор, – уже показалось из-за стены плечо надзирателя Мак-Ферсона. – Этого человека стоит послушать, если, конечно, вам удастся его разговорить. Вообще-то он парень не болтливый. Или вы не знаете, кто такой восемьдесят второй?

– Нет, не знаю. И знать не хочу! – отрезал я, полагая, что мне в качестве знаменитости подсовывают какого-нибудь местного бандита.