Приемный ребенок. Жизненный путь, помощь и поддерка - Татьяна Панюшева

– Верить в ребенка. Вера родителей в своего ребенка – это источник его жизненных сил и две трети будущего успеха.

Один из самых пугающих для родителей типов трудного поведения – это детское воровство. Причем под воровством родители понимают фактически каждый случай, когда их ребенок (особенно приемный!) без спросу берет чужую вещь. Очень важно для взрослых помнить, что воровство как таковое имеет ряд принципиальных признаков, которые будут рассмотрены ниже, и не надо торопиться с «ярлыками» и с трагическими выводами. Почти каждый ребенок хотя бы один раз в жизни пробует взять не принадлежащую ему понравившуюся вещь. Во многом от реакции взрослых зависит, чем станет для ребенка эта ситуация – новой ступенькой в понимании границ и правил человеческого общения или представлением о себе как о преступнике. Причин того, что ребенок берет без спроса не принадлежащие ему вещи или ценности, может быть достаточно много:

Неосведомленность. До определенного возраста дети не владеют понятиями «свое» и «чужое». Если никто из взрослых не ставил специально задачу научить ребенка следовать правилу «чужое без спроса брать нельзя», то вплоть до выхода в широкую социальную действительность (обычно это школьный возраст) ребенок может иметь весьма смутные представления о «собственности». Дети, растущие в детском доме, не имеют «своего» и, соответственно, не понимают, что такое «чужое». При общественном укладе жизни все вокруг общее, поэтому взять без разрешения вовсе не значит «украсть». Наоборот, «кто первый взял, того и тапки». Кроме того, у детей из детского дома или из неблагополучной семьи иные представления о деньгах, их ценности и о том, откуда они берутся, чем у их приемных родителей. Разница в представлениях, опыте и моральных нормах приводят к тому, что с точки зрения ребенка будет непонятна сила переживаний приемной семьи в случае, если он «просто взял» то, что ему приглянулось.

Клептомания, которой опасаются некоторые родители, слышавшие о таком психическом нарушении, – это не особенность детей из неблагополучных семей, а болезнь. Заболевание это достаточно редкое, генетически не наследуемое и от социального происхождения не зависящее. Диагностируют его психиатры. За многолетнюю практику работы с приемными детьми авторы данной книги не сталкивались с ней ни разу, хотя достаточно много имели дело с невротическим и прочими формами «детского воровства».

Невротическое воровство. Воровство этого типа может встречаться у детей, переживших психологическую травму, не уверенных в своем нынешнем положении, испытывающих страх перед будущим, имеющих низкую самооценку. Это своего рода попытка заполнить «черную дыру» беспокойства, вызванного дефицитом любви в прошлом, обычно в раннем детстве, когда привязанность с близким взрослым играет ведущую роль в формировании личности ребенка, его отношении к самому себе. Удовольствие, связанное с чувством риска, азартом и присвоением желаемого временно заполняет внутреннюю пустоту. Но поскольку это лишь замещение реальной потребности, оно насыщает ненадолго. После пережитых эмоций наступает желанное успокоение, тревога на время отпускает. Однако позже она возникает вновь, усугубленная чувством вины и ощущением, что «я плохой».

Кроме того, в некоторых случаях дети в семьях, в которых между родителями плохие отношения, бессознательно могут использовать «трудное поведение», в том числе и воровство, как способ объединить родителей. Конечно, ребенок не планирует что-то украсть, чтобы родители помирились друг с другом, но фактически так получается: перед лицом проблем с ребенком родители переключаются с трудностей в своих отношениях на насущную задачу исправления поведения своего чада.

Демонстративное воровство. Ребенок намеренно нарушает запрет не брать что-либо, хотя прекрасно понимает, что попадется, – он словно делает «назло». После раскрытия кражи ведет себя вызывающе, хамит, отпирается, врет в глаза. Скорее всего, это так называемое «протестное поведение». Возможно, ребенок проверяет границы: а что сделают взрослые? И одновременно бросает им вызов: «А ничего вы со мной не сделаете!» Это своего рода борьба за контроль, попытки померяться силами со взрослыми. Некоторые дети в период адаптации в приемной семье могут таким образом проверять границы и степень надежности отношений: не вернут ли его из семьи в детский дом. Тем более что у некоторых это подкреплено реальным опытом, когда от них отказывались за подобные проступки. Возможно также, что ребенок таким способом «выбивает» особое внимание к себе. Некоторые дети, лишенные любви и заботы, приходят к выводу, что единственный способ привлечь внимание взрослого – разозлить его. Наказание их меньше пугает, чем безразличие. Причем за безразличие они порой принимают обычную сдержанность, особенно если привыкли к крику и побоям.

Повышение значимости. Порой дети связывают наличие каких-либо вещей с чувством собственной значимости, уверенности в себе. Зависть к вещам – проявление чувства собственной малоценности, которая часто бывает у детей, отвергнутых кровными родителями. Иногда, особенно у подростков, иметь то же, что есть у других, означает «быть как все», «своим», принадлежать к желаемой группе. Во взрослом мире «статусные вещи» означают принадлежность к группе достаточно высокого уровня дохода и возможностей. В подростковом микросоциуме правила жестче: если у тебя нет того, что есть «у всех наших», ты – «лох», изгой, «белая ворона». То есть для подростков обладание чем-то – еще и способ избежать насмешек и травли, которых они боятся панически. Если ребенок со счастливым детством и прочным домашним «тылом» за спиной чаще способен справиться с такой ситуацией, то приемный ребенок пасует перед социальным отвержением.

Шантаж. Воровать ребенка могут заставлять более сильные сверстники или старшие дети. Это может быть как условие принятия в группу («тебе слабо?!», «ты маленький мальчик, маменькин сынок?»), так и непосредственные угрозы физической расправы, откупиться от которой ребенок может деньгами или вещами.

Научение. Дети, жившие в неблагополучных семьях, делают то же, что делают взрослые. Например, если взрослые промышляли воровством, то для ребенка это было обычной жизненной ситуацией. Более того, его даже могли поощрять и хвалить, если он сам таким же способом добывал что-то в семью.

Кроме того, для детей повторение действий кровных родителей в некоторых случаях может быть способом сохранения семейной идентичности, привязанности к своей семье: «Я поступаю, как папа».

Собственно воровством можно считать спланированное присвоение чужого имущества ради его материальной ценности, в случае, когда человек знает о социальном и моральном запрете на такие действия, осознает степень вреда для жертв кражи и возможность наказания для себя. Важно также учитывать возраст человека и его способность понимать свои действия и контролировать их.

Получается, что во многих случаях, когда ребенок берет чужое, это не является воровством. Переживания взрослых могут быть вызваны не столько самим поступком ребенка, сколько их собственными страхами или особенностями социальной ситуации. Во-первых, окружающие могут осуждать семью и ребенка. Или у взрослых всплывают страхи по поводу «генов». Кроме того, бывают семьи, для которых сам факт подобного поступка ребенка говорит о его «глобальной испорченности». Очевидно, что все это больше касается позиции взрослых людей, нежели имеет отношение к соразмерной оценке случившегося.

Опасения, что воровство связано именно с тем, что ребенок приемный, имеют под собой основания. Только гены тут ни при чем. Моральное развитие непосредственно связано с опытом благополучной привязанности. В основе «голоса совести» лежит не столько страх наказания, сколько боязнь утраты любви и уважения близких, а также способность сочувствовать другим людям. Большинство детей, воспитывающихся в благополучных собственных семьях, к старшему дошкольному возрасту знают о том, что такое «можно» и «нельзя», «хорошо» и «плохо». Однако сначала они просто «не хотят расстраивать маму», «не хотят поссориться с папой». Следовать моральным нормам самостоятельно и осознанно, по «внутреннему закону совести», дети становятся способны значительно позже, примерно к двенадцати годам. Кроме того, способность контролировать себя, свои спонтанные побуждения, в том числе взять желаемое, формируется также примерно к этому возрасту. Это связано не только с социальным и интеллектуальным развитием ребенка, но и с развитием его нервной системы. Если же у ребенка раннее детство было неблагополучным, бывают задержки и в развитии совести: ему трудно сочувствовать другим и беречь их чувства, потому что у него не было такого опыта. У него не было отношений, которыми он бы дорожил больше всего на свете, поэтому сиюминутная ценность понравившейся вещи оказывается на первом плане. Задержки в интеллектуальном развитии, повышенная тревожность и нестабильность нервной системы – это и все вышеперечисленное означает, что для приемных детей может потребоваться, во-первых, значительно больше времени для того, чтобы научиться правильному поведению, а во-вторых, дольше требуется внешний контроль со стороны взрослых. Под «контролем» подразумевается не подозрительность в отношении ребенка и враждебное отношение к нему, а создание системы четких требований и поддержки ребенка в процессе усвоения новых правил жизни. Кроме того, если причиной присвоения чужого является не меркантильность, а иные описанные выше причины, нужно бороться не с внешним проявлением проблемы, а с ее источником. Решать проблемы невротизации, утраты, желания ребенка сохранить связь со своей кровной семьей и т. д. Тогда проблема «воровства» со временем исчезнет за ненадобностью, поскольку будет найден другой, более удачный способ решения реальных трудностей, существовавших в жизни ребенка.