Эпицентр - Кирилл Партыка

А потом меня с ног до головы заполнил мощный, разрывающий на части вибрирующий гул, чудовищный и знакомый. Я не сразу сообразил, что это голос Эпицентра. Так, видимо, слышали его Кошки и заодно поделились со мной. Этот гул был определенно опасен для моего здоровья. Кошки, должно быть, вовремя сообразили: мощь вибрации пошла на убыль, пока не достигла привычного мне уровня.

Я стоял с закрытыми глазами, стараясь как-то приспособиться к неописуемому состоянию. Постепенно мне это удалось. Кошки отрегулировали интенсивность нашего контакта, и чувства перестали быть ужасающими. Когда я обрел некоторое внутреннее равновесие, хвостатые пере-Дали мне еще одно совершенно незнакомое ощущение. Но я почему-то сразу догадался, что оно означает. Власть. Именно это слово больше всего подходило к полученному мной сигналу. Наверно, это было то самое, ради чего вообще состоялся контакт.

Я несколько раз глубоко вздохнул, открыл глаза, сделал несколько осторожных шагов и, убедившись, что тело мне послушно, направился к воротам.

ГЛАВА 5

С некоторых пор я умел ЧУВСТВОВАТЬ. Но я не умел ВОДИТЬ, как Кошки. Если б умел, давно бы заметил. Однако сейчас хвостатые определенно подарили мне такую способность. То ли я действовал через них, то ли они через меня. Возможно, они улавливали и материализовали мои намерения, возможно, я сам использовал их власть, шут его знает. Так или иначе, когда над частоколом возникло несколько патлатых голов, я был уверен, что смогу заставить их обладателей делать то, что мне надо.

В форте засело человек двадцать. Паршивые это были людишки. Своим чутьем, усиленным Кошками, я мог нащупать и вывернуть наизнанку каждого. Но этого не требовалось. Из-за частокола несло смрадом, который улавливался вовсе не обонянием. Смердели мысли и чувства Председателевых дружинников. Смердел и сам Председатель, которого я обнаружил в глубине блокгауза. Вонь была довольно однообразной: злость, страх, досада, похоть. Женщин в форте не было.

Я открыто и неторопливо приближался к воротам. Из-за частокола подали голос:

— Эй, кто такой? Стой на месте.

Часовые меня не опасались, а вот показать свою власть им хотелось. Но я им этого не позволил.

Для начала они выбросили за частокол свои стволы. Потом ворота, скрипнув, растворились, и я вошел во двор форта. Со всех сторон на меня глядели ошалелые, выкаченные глаза. Люди, стоящие по сторонам, подергивали головами и руками, будто от подступающих судорог. Они не могли двинуться с места.

В углу тесного двора я увидел трехосный «Урал» с клепаной металлической будкой в кузове. Окна кабины были забраны металлическими решетками, капот и дверцы укреплены стальными накладками. Хорошая машина. То что надо.

Из блокгауза показалось еще несколько человек. Я не стал их сковывать, пусть порезвятся. Мне в грудь дружно уставилось с полдесятка разнокалиберных стволов. Одетые во что попало, давно не стриженные, неопрятные бойцы то недоуменно вертели головами, зыркая на сотоварищей, ведущих себя странно, то вперивали грозные взоры в меня, незваного и не известно откуда взявшегося.

— Ты как сюда попал? — сурово осведомился невысокий кряжистый мужик в ушанке и выгоревшей «энцефалитке».

— Да вот зашел в гости. Ты не рад? А я хотел грузовик у вас одолжить.

— Ты кто такой будешь, шутник?

— Я не шучу. Мне нужна машина.

— А гвоздей жареных тебе не надо? И пулю в лоб в придачу?

— Уж больно ты грозен, как я погляжу. — Я ПОВЕЛ сурового дружинника.

Он вдруг застыл, будто разбитый параличом, глаза его побелели и выкатились. Автомат в его руках медленно повел стволом в сторону скованных часовых. Ударила длинная, оглушительная очередь, прошедшая над самыми их головами, пули ударили в частокол, выбивая желтую щепу. Потом кряжистый бросил автомат, будто тот неожиданно раскалился добела.

Часовые не двинулись с места. Зато остальные шарахнулись от своего взбесившегося напарника с криками: «Ты опупел, мать твою!!.» Я заставил их опуститься на карачки. Та еще получилась картина. Полотно маслом. Остолбенелые часовые во дворе, их соратники, на четвереньках тыкающиеся из стороны в сторону по веранде, и мужик в ушанке, свободный, но совершенно ошалелый и не знающий, что предпринять. Он вдруг заорал:

— Валерьич! Валерьи-ич!!!

Кряжистый орал недолго. Скоро на крыльцо выступил высокий пузатый мужчина, почти совсем лысый, гладко выбритый я с навеки прилипшим руководящим выражением на красной физиономии. Ясно, явились господин Председатель собственной персоной. Теперь можно было поговорить.

Председатель с минуту оглядывал живописную сцену у себя на подворье. Он, конечно, не понял, с чего это его дружина тронулась умом. Я решил не томить его неведением. Тем более что он напугался, здорово напугался: и распахнутых ворот, и очумевших подручных, и неведомого чужака, который, кажется, всему причина.

— Нехорошо себя ведешь, — сказал я Председателю. — Народ грабишь и эксплуатируешь. Тебя кто в князья произвел?

Председатель ничего не ответил. Глаза его округлились от того, что он узрел за моей спиной. Мне не нужно было оглядываться. Своим множественным зрением я и так видел, что позади меня на утрамбованной земле двора вальяжно расселись десятка полтора Кошек, при этом одна, выставив вверх заднюю лапу, принялась наводить гигиену у себя под хвостом. Еще около дюжины хвостатых неспешно прогуливались по верху частокола, и колючая проволока им совершенно не мешала.

— Кто ты такой? — наконец выдавил из себя Председатель.

Я поморщился.

— Вот заладили — кто да кто?! Конь в пальто. Сам не видишь?

Председатель положил внушительную пятерню на кобуру, болтавшуюся у него на поясе. Пятерня приклеилась к кобуре, Председатель принялся дергать рукой, а потом и всем телом.

— Чего застыли?! — рявкнул он на дружинников. — Взять его!

Ползавшие на четвереньках продолжали ползать, стоявшие — стоять. Зато кряжистый размахнулся и (я не мог отказать себе в этом маленьком удовольствии) с плеча отвесил по председательской физиономии такую плюху, что шеф попятился на несколько шагов и еле удержался на ногах. Руководящее выражение на его красной морде сменилось почти безумным.

— Вообще-то ты настоящий древнерусский князь, — сказал я. — Не варяжский, не британский. Те, если обдиради подданных, то хоть защищали их от врагов. А наши высокородные предки тоже обдирали, но при появлении неприятеля предпочитали шкурой не рисковать. И позволяли грабить своих подданных беспрепятственно.

— Убери отсюда этих тварей, — слегка очухавшись, выдавил из себя Председатель. Он имел в виду Кошек. — Убери их, кто бы ты ни был.

— Сам ты тварь, — сказал я. — Никого я никуда не уберу. Это, понимаешь, кореша мои. И они из твоих стервецов и из тебя лично ремней нарежут вашими же руками. Не понял еще? Вот сейчас попрошу, они и займутся.

— Ты Кошками, что ли, командуешь?

— А ты как думаешь?

— Как ты с этой нечистью снюхался? Да кто ты такой, мать твою?!

— Я Сатана, собирающий души грешников, — заявил я. — Видишь, — я ткнул большим пальцем через плечо, туда, где расположились Кошки, — демоны уже и за твоей явились. Ты решил, что ты здесь хозяин? Можешь мужичков притеснять? В Зоне ты говно вприпрыжку, напоследок заруби на носу. — Мне было чертовски весело.

Один из остолбеневших часовых пошевелился. Его тут же окружило с полдесятка Котов, они вздыбили шерсть и зашипели, обнажая клыки. Я еще раз отметил про себя, что клыки у них просто непропорциональные. Видимо, этот часовой оказался поустойчивее против кошачьего внушения. Но хвостатые тут же внушили ему послушание по-иному. Часовой тоже воззрился на их клыки и остался неподвижен.

Я мельком подумал, почему Кошки, враждующие с этой шайкой, раньше не поставили ее по струнке, как сейчас? Что им мешало нагнать страху, стреножить, заставить убивать друг друга? Не хотели чересчур лезть на рожон, опасались? Или не могли — без моего организующего начала? Быть может, сейчас мы дали друг другу то, чего каждому недоставало? Они способны сделать. А я знаю как. Совместимость наших сознаний породила новую силу, возможностей которой я пока не представлял, а размышлять об этом было не время.

— Послушайте, — сказал вдруг Председатель. — Я про вас знаю. Вы с экспедицией. Вы на Дубовом хуторе бой устроили. И там Кошки ваших врагов порвали. Зачем же так? Пришли бы по-хорошему, мы бы вам без ваших фокусов помогли.

— У вас тут что, телефонная связь функционирует? — удивился я. И вдруг почувствовал… Я слишком увлекся своей игрой и не прощупал Председателя. А он с перепугу был раскрыт нараспашку. Он работал на кого-то на Большой земле. И он был в курсе нашего похода. Его предупредили, что, если мы появимся, нам следует оказать содействие. Он даже двоих своих поставил дежурить у трассы, чтобы нас встретить, да мы до них не дошли. Как это могло быть, я сперва не понял. Но Председатель точно был чьей-то шестеркой, глазами, ушами, а когда надо, и руками.