Мир на краю бездны - Александр Шубин

Глава V

Испанский полигон

Первое крупное международное столкновение между силами фашизма и демократии произошло в Испании. Испания важна для нас не только как поле боя, но и как грандиозный социальный полигон. Она стала местом проверки как методов ведения войны, которые сыграли важную роль и во Второй мировой, так и способов организации жизни людей, которые сохранили актуальность до сих пор. Полная драматизма борьба в Испании определяла движение Европейских весов в 1936–1937 гг.

В этой стране еще в марте 1931 г. пала монархия. Начавшаяся демократическая революция не изменила социальную структуру общества, но породила надежды низов на улучшение их жизни. Своими положением не были довольны также национальные меньшинства — каталонцы и баски.

В стране продолжало править неподконтрольное народу чиновничество. Самостоятельную силу представляла офицерская каста, обладавшая доставшимися в наследство от монархии привилегиями.

9 декабря 1931 г. была принята республиканская конституция, вводившая ответственность правительства перед парламентом, основные гражданские свободы. К власти пришло либерально-социалистическое правительство М. Асаньи.

Великая депрессия нанесла удар по промышленности и экспортно-ориентированной части сельского хозяйства Испании. Эти трудности обострили проблемы, вызванные переходом от аграрного общества к индустриальному. Миллионы выходцев из деревни, осевшие в Барселоне, Мадриде и индустриальных районах Астурии, оказались либо без работы, либо с урезанной заработной платой. Уровень безработицы достиг 40 %. Частичный отток населения в деревню обострял социальную ситуацию и там.

Правительство пыталось решить проблему нехватки земли, приняв 9 сентября 1932 г. закон об аграрной реформе. Он предусматривал выкуп помещичьих земель государством и распределение их между крестьянами, а также переселение избыточной рабочей силы на государственные земли. Было переселено 190000 человек. Государству удалось выкупить немногим более 74 тыс. га. Это лишь незначительно снизило остроту кризиса.

В 1931 г. были введены обязательный 8-часовой рабочий день, социальное страхование. Но низкая зарплата, по существу нищий уровень жизни рабочих вел к частым стачкам, периодически перераставшим в бунты.

Падение монархии привело к выходу из подполья существовавших политических организаций и формированию новых. Каждая партия предлагала свой вариант решения острых социально-политических проблем страны. Уникальные условия Испанской революции позволили попытать счастья и попытаться осуществить свои идеалы и либералам, и консерваторам, и фашистам, и социалистам, и коммунистам, и даже анархистам. Раскол общества к тому же был отягощен сильнейшим влиянием внешнеполитических сил, которые использовали страну в качестве полигона как военных, так и социальных технологий.

Левый фланг политического спектра был представлен Республиканской левой партией (лидер — М. Асанья), Испанской социалистической рабочей партией (ИСРП) (Ф. Ларго Кабальеро, И. Прието), с которой был связан крупнейший профсоюз Всеобщий союз трудящихся (ВСТ), каталонскими и баскскими националистами, немногочисленной компартией (КПИ) (Х. Диас) и отколовшейся от нее антисталинской Объединенной рабочей марксисткой партией (ПОУМ) (А. Нин), анархо-синдикалистской национальной конфедерацией труда (НКТ) и тесно связанной с ней Федерацией анархистов Иберии (ФАИ). В центре располагались радикалы (А. Лерус). Правый лагерь был представлен консервативной Испанской конфедерацией автономных правых (СЭДА) (М. Хиль Робес), монархистами и радикальными организациями фашистского толка: «Фашистской фалангой» и «Хунтой национально-синдикалистского действия» (ХОНС), объединившейся затем с фалангистами в организацию «Испанская фаланга и ХОНС» (Х. А. Примо де Ривера). Эта организация стала одним из костяков правого радикализма наряду с частью офицерского корпуса.

Неприязнь части рабочих и крестьян к государственной власти — все равно какой, парламентской или диктаторской — привела к широкому распространению анархизма в Испании[363]. НКТ стала господствовать в профсоюзном движении Каталонии — национальной области на северо-востоке Испании, относительно развитой в промышленном отношении. Численность анархо-синдикалистской организации быстро росла. По оценкам коммунистов в 1934 г. в НКТ состояло 500 тыс. человек (для сравнения — в ВСТ — 700-1000 тыс., в прокоммунистическом УВКТ — 150–200 тыс.).

На выборах 1933 г. анархисты провозгласили «электоральную стачку» — отказ от голосования. В результате часть левых избирателей просто не пришла на избирательные участки. Правые получили 3345 тыс. голосов, центр — 1351 тыс., социалисты — 1627 тыс., левые радикалы (либералы) — 1 млн., коммунисты — 400 тыс. Для того, чтобы опередить правых, левым не хватило 300 тыс. голосов (анархо-синдикалисты контролировали около полумиллиона). К власти пришел либерально-консервативный блок во главе с лидером Радикальной партии А. Лерусом.

Оказавшись в оппозиции, ИСРП стала быстро радикализироваться. Левое крыло во главе с Ф. Ларго Кабальеро лидировало в ИСРП.

Франсиско Ларго Кабальеро родился в 1869 г. Рабочий. В 1894 г. вступил в ИСРП. В 1917 г. за подготовку всеобщей политической стачки был приговорен к пожизненной каторге. По всей стране поднялась волна митингов в защиту Ларго Кабальеро. В 1918 г. он был избран депутатом, и властям пришлось освободить узника. Тогда же Ларго Кабальеро был избран генеральным секретарем крупнейшего профсоюзного объединения ВСТ. В 1923 г., после прихода к власти диктатора Примо де Риверы, Ларго Кабальеро был назначен государственным советником и при поддержке диктатора провел ряд мер, направленных на расширение прав рабочих. После падения диктатуры стал готовить республиканский переворот, за что был арестован. После падения монархии был министром труда. С 1932 г. возглавлял ИСРП.

С 1933 г. по мнению лидеров ИСРП возвращались времена монархии, и этому следовало противостоять вооруженным путем. В результате ИСРП стала сближаться с коммунистами, а также с националистами Каталонии, права которой на автономию ущемлялись правым правительством. Коммунисты также были настроены на сближение с социалистами, у которых еще со времен их пребывания у власти образовались запасы оружия. Оно было заготовлено для поддержки демократического восстания в Португалии. Но отстранение испанских социалистов от власти поставило крест на проекте «братской помощи» португальским демократам, а оружие было спрятано «на всякий случай». Коммунисты считали: «Если нам удастся установить взаимное доверие с социалистическими рабочими с самого начала повстанческого движения, то мы получим необходимое оружие и с его помощью найдем остальное»[364].

Коммунисты предложили свой «единый фронт снизу», но без особого успеха. Социалисты промолчали, а анархо-синдикалисты осудили «наглое приставание с единым фронтом» коммунистов, которые «представляют собой не что иное, как демагогическую буржуазную разновидность…. они стремятся к установлению диктатуры столь свирепой и столь подлой, как диктатура Гитлера… Единый фронт с коммунистами равносилен союзу со всей антипролетарской реакцией»[365].

Социалисты промолчали не зря — им понравилась идея. Они стали создавать «рабочие альянсы» (объединение социалистов и профактива ВСТ). В августе 1934 г. коммунисты и умеренные анархисты стали в них вступать. Коммунисты оправдывали присоединение к организации социалистов тем, что рабочие альянсы могут стать «эмбрионами советов»[366]. Так был сделан первый шаг к созданию новой левой коалиции. Но потом дело застопорилось — социалисты, коммунисты, республиканцы, каталонские националисты и анархисты находились в состоянии идеологической войны между собой.

Между тем очередные правительственные перестановки резко обострили ситуацию. В правительство вошел представитель СЭДА, которую левые считали реакционной, полуфашистской партией. Позднее ее лидер Х. Роблес говорил: «нас обвиняют в том, что своим вступлением в правительство мы вызвали такое возбуждение среди рабочих масс, которое вылилось в восстание; чтобы избегнуть гражданской войны, было бы лучше отстрочить наше участие в правительстве Леруса. Но те, которые нас обвиняют, совершенно не поняли развития ситуации. Если бы ждали еще несколько месяцев, укрепился бы единых фронт, рабочие альянсы укоренились бы повсюду, последовательно революционные партии завоевали бы гегемонию в этом движении, и нет сомнения, что революция восторжествовала бы, и в данный момент мы имели бы в Испании советы»[367]. Х. Роблес сильно преувеличил силы революционеров. Но суть своей политики сформулировал четко: никаких уступок левым, никаких социальных реформ и уступок рабочим, выкорчевывание рабочих альянсов. Поскольку социальное положение рабочих оставалось бедственным, после нового поправения правительства они рвались в бой.