Мертвее не бывает - Чарли Хьюстон

Моя проколотая ладонь и порез на щеке ноюще покалывают. Вирус сегодня на высоте: я ясно чувствую, как затягиваются мои раны, успевай только их наносить. Агент снова готов к схватке. Теперь он стоит между мной и громилой. Вот прыткий какой. Прости, сейчас мне не до тебя.

Я поворачиваюсь к Хорду и его спящей дочери. В этот момент стилет вонзается мне в спину. Агент успевает дважды ударить в печень, прежде чем мне удается нашарить за спиной его руку и схватить ее. Резким рывком вперед я перебрасываю его через себя и швыряю в дальний угол комнаты.

На этот раз боль при затягивании раны почти невыносима, не сравнится с покалыванием в ладонях и на щеке. Вирус теперь встал на мою сторону и из последних сил сражается в проигрышной битве против ран и потери еще большей бесценной крови. Мне необходимо подкрепиться.

Из угла налетает все тот же неугомонный агент. Он буквально врезается в меня, и мы катимся по полу. Ему удается оседлать меня, встать коленями на руки, придавив корпусом грудь. Стилет насквозь проходит через мое предплечье, вонзаясь в потрескавшийся бетон подо мной. Тем временем он пытается выдавить мои глаза своими большими пальцами. Я бешено дергаю головой из стороны в сторону, и тут мне удается схватить зубами его запястье.

Его кровь словно кислота. Она быстро наполняет мой рот, обжигая язык. На удивление тонкая кость его запястья хрустит у меня в зубах, и агент с завываниями бросается от меня прочь. Я сплевываю его кислотную кровь и куски оторванной плоти и выдергиваю стилет из руки. Встав на колени, я осознаю, насколько серьезна нанесенная этим оружием рана. Она открыта, и кровь течет обильной струей. Теперь Вирусу придется позаботиться о еще более опасных ранах.

Надеюсь, я прямо сейчас не отброшу коньки. Агент вновь приближается. На этот раз он встал в позицию, словно собрался боксировать со мной. Рана на его запястье уже начала затягиваться.

Мне на ум приходит Анклав. Их боевые поединки, во время которых они высвобождают накопленную энергию; энергию, которая не была растрачена, вследствие постоянного контроля над Вирусом и высокого уровня самообладания. Они не питаются кровью. И они могут контролировать Вирус. И они обладают огромной силой. Я видел это в их поединках.

Он целится в мою правую руку, которая теперь сжимает принадлежавший ему стилет. Я отклоняюсь влево. Однако это был отвлекающий маневр. Этим он заставил меня увернуться влево, обнажив под удар раненую руку. Он дергает мою руку вверх и обратно вниз, стараясь вырвать ее из сустава прежде, чем я смогу как-то среагировать. А я уже реагирую. Нагнувшись влево, я заношу стилет прямо напротив его коленей и со всей силы резко провожу лезвием по ним. Его сухожилия безнадежно повреждены. Он падает наземь, а ноги складываются под ним, как у марионеточной куклы. Моя рука наконец-то свободна. Схватив челюсть противника, я откидываю его на спину. Затем встаю ему на живот, все еще отпихивая назад голову, и наступаю одной ногой на горло. Давить приходится довольно долго и сильно, прежде чем лопаются сосуды, и кровь фонтаном брызжет во все стороны. Всадив стилет в горло прямо под подбородком, я несколько раз поворачиваю его в разные стороны. Стилет так и остается торчать в его дергающемся в предсмертных конвульсиях теле. Я поднимаюсь.

Женщине уже удалось освободиться от ремней, связывавших ее руки, и она неуклюже пытается встать на ноги. Только микробы, блуждающие по телу, постепенно берут верх над функциями ее организма. Она словно впадает в бредовое состояние.

Громила все еще торчит у двери, поскуливая и пытаясь вынуть свое оружие.

Однако позади меня остались еще двое.

Я разворачиваюсь, чтобы заняться Хордом и его девчонкой. И тут он стреляет мне прямо в живот.

Какой маленький пистолет. Аккуратный. Сделанный по заказу, видимо, где-нибудь в Европе. Боль обжигающе вспыхивает и исчезает в ту же минуту. И легкое покалывание приходит ему на смену: регенерация пошла полным ходом. Я направляюсь к Хорду, прекрасно понимая, что выбью пистолет из его рук прежде, чем он сможет понять это.

Только тут что-то холодное и колющее впивается мне в шею. Разряд. Меня сбивает с ног удар силой в пятьдесят тысяч вольт.

Я лишь тихонько вздыхаю и против воли обливаюсь мочой. Два проводка тянутся от моей шеи к черной коробке в руках громилы. Я хватаюсь за провода, рывком пытаюсь их с себя снять и, шатаясь, поднимаюсь на нога. Громила принимается орать, биться головой о стену и судорожно пытаться перезарядить электрошокер одной рукой. Я делаю шаг в его сторону.

В меня вновь стреляет Хорд. Пуля прошивает мое левое бедро, оставляя рваную рану. Я пошатываюсь, но не падаю. Не успеваю я повернуться к Хорду, как меня пронзает еще пятьдесят тысяч вольт. Пар вырывается из ран на моей руке, животе и бедре, и в этот же миг Хорд стреляет мне в грудь. Чувствую, как разрывается мое правое легкое: хлопок эхом прокатывается по всему моему телу. Меня начинает вращать вправо, и я падаю на правое колено, сжимая грудь левой рукой.

На этот раз никакого покалывания, никаких привычных ощущений. Вирус исчерпал свои ресурсы: я пустой, никому не нужный сосуд, не подлежащий восстановлению.

Голый и все еще с упругим достоинством, Хорд перешагивает через свою дочь и подходит ко мне, приставляя пистолет к моей голове. Он оглядывает помещение: его мертвая, но все еще шевелящаяся жена, громила, спятивший от страха, почти обезглавленный агент, нанятый им в Коалиции. И его спящее дитя.

— Не буду скрывать, Питт. Весьма не ожидал.

Он кивает головой в сторону агента.

— И весьма зрелищно. Честно, никогда прежде не видел двух зараженных дерущимися. Я и не представлял, что это так свирепо. И что вы способны к восстановлению. А может, ты всего лишь один в своем роде? И остальные не могут так регенерировать?

Я истекаю кровью.

— Но, как бы там ни было, должен сообщить, что отныне тебе уже ничем нельзя будет помочь.

На секунду он задумывается.

— Как бы там ни было.

Он простреливает мне правую руку. Я обреченно опираюсь на левую.

— Вся эта резня, возможно, весьма усугубит исход нашего спланированного дела, только я уверен, что Предо все с этим уладит. Даже следов не останется. И, думаю, судьи поймут меня, когда увидят твое состояние. Да, я немного переусердствовал, но у меня на это было полное право. Я защищался. И защищал свою дочь. От тебя. Ты бы и сам понял меня, если бы увидел, что ты с ней сделал. Заметь, я сделаю это за тебя, так уж и быть. Но, к сожалению, этого не произойдет.

Он деланно покачивает головой.

— Как жаль. Ничто не доставило бы мне такого удовольствия, как исследовать тебя в моей лаборатории. Но…