Каин: Антигерой или герой нашего времени? - Валерий Замыслов

Но вскоре он пришел в себя. Потеря калиты, еды и челна еще не конец света. Надо немедля бежать к сокровищу, ибо пологий берег тому позволяет. До заветного места осталось верст двадцать, и он преодолеет их за какие-нибудь пару часов, что позволит ему намного опередить преследователей.

И Васька побежал, вначале довольно быстро, но затем трусцой, а вскоре и вовсе перешел на шаг, ибо по берегу потянулись кустарники, вначале редкие, но затем все гуще и гуще, через которые уже приходилось пробиваться. Вот бы где пригодился топорик. Иногда дело доходило до ножа, который, слава Богу, у него остался, ибо всегда, по старой воровской привычке держал его за голенищем сапога.

Но дальше дела пошли еще хуже. Залив! Довольно широкий и длинный. Чтобы обойти его, потребовалось не менее получаса. Зуб начал злиться, однако он продолжал думать, что погоня за ним, если она этим днем состоялась, еще очень далека.

Однако еще через час безмятежная мысль стала улетучиваться с каждой минутой: пошли знаменитые ветлужские озера, образованные рекой, тянувшиеся на несколько верст: тихие, зеркальные, без малейшей ряби, и что самое неожиданное для Зуба — они были нескончаемые, так как соединялись протоками, через которые можно было легко пройти на челне. Казалось бы, что кувшинки и лилии не служили помехой, но стоило Зубу пойти не преодоление протоки, как тотчас растения обвивали все его тело, словно щупальцы мерзкого спрута.

«Это уже водяной не пускает меня к кладу», — на полном серьезе подумалось Ваське.

И только он вышел на твердое место, как впереди замаячило новое озеро. Васька грязно выругался и понял, что его будут ждать все новые и новые преграды, которые вынудят его отказаться от своей затеи.

— Не-ет! — по-звериному выкрикнул он и стал пробиваться к берегу. Сейчас он переплывет Ветлугу и пойдет к сокровищу через лес. Иного выхода не найти.

«А если на водоворот наткнусь?» — мелькнула тревожная мысль. И тут он, на котором смертных грехов не счесть, упал на колени и впервые за всю свою жизнь обратился к Богу.

— Господь всемогущий! Ты, говорят, милостив. Помоги мне рабу твоему спокойно одолеть реку. Я ж тебе за то в церкви батюшке десять рублевиков отвалю. Помоги, Боже милостивый!

Зуб умел хорошо плавать, так как родился и вырос на реке Неглинной, что в Москве. Он снял с себя кафтан и сапоги, связал в узел, надежно перевязав его рукавами кафтана, а затем вырезал из ольхового прута небольшую палочку, шагнул в воду и, держа в поднятой руке узел, осторожно поплыл.

Ветлуга в данном месте была не широка, всего каких-то двадцать пять — тридцать саженей, поэтому Васька мог реку переплыть и с одной рукой. В правой же руке он держал палочку. Проплывет сажени две, кинет ее недалеко от себя и зорко наблюдает: коль палочка не закрутиться — водоворота нет. Таким образом, Зуб благополучно и одолел Ветлугу.

Правый берег был чуть пониже варнавинского, зато предстал перед Зубом отвесной преградой, причем, без единой коряги или узловатого корня, выпущенного хвойным древом; и к тому же сам берег оказался песчаным, в котором (ближе кверху) зияли многочисленные отверстия ласточкиных гнезд.

Зуб вновь облачился в кафтан и сапоги, и попытался взобраться на берег с помощь ножа, но зернистый песок осыпался и тянул Ваську вниз.

Зуб вновь отчаянно выругался, погрозил крутояру мосластым кулаком и пошел вдоль берега, но не прошел и полуверсты, как его остановило мрачное раздумье. Он потерял много времени, и если он продолжит путь по берегу, то его может настигнуть чёлн Каина. Правда, это едва ли может случится, но чем черт не шутит. Лучше не рисковать и попытаться влезть на берег, а дальше идти лесом, тем более и берег перестал выглядеть неприступным крутояром.

На сей раз Ваське повезло, ибо берег, хоть и с трудом, он одолел. Роздыху отдал самое малое время. Надо спешить! Впереди еще немалый путь и, пожалуй, самый сложный, ибо придется идти через густой, порой, непроходимый лес.

Васька, чтобы не заблудиться, шел невдалеке от берега, шел и чувствовал, как его захватывает не только усталь, но и голод. Теперь бы ржаной корочки был рад. Обрадовался, когда увидел неподалеку от себя обширный малинник с крупными спелыми ягодами.

«Пять минут большого значения не сыграют», — подумал он и двинулся к кустарнику. Ягоды поглощал с неописуемой жадностью, чувствуя, как радуются им тоскующее чрево.

Но вдруг Зуб услышал неожиданный звериный рык. Матерый медведь, издавая угрожающий рев, вылез из середины малинника и пошел прямо на Ваську. Тот устрашился и дал деру. Зверь, обиженный, что человек покусился на его владения, погнался за ним.

Васька в неописуемом ужасе бежал напродир через любые дебри, не обращая внимания на колючие сучки, ветви и коряги. Остановился через версту, поняв, что дальше бежать, уже нет никакой мочи. Он рухнул под каким-то древом на землю и, часто дыша, стал прислушиваться. Но все было тихо, лишь неугомонный ветер шумел в темно-зеленых вершинах сосен и елей.

Все лицо и руки Зуба были в крови, кафтан и штаны изодраны. Забыв о кладе и потерянном времени, Васька долго и чутко прислушивался к звукам леса, пока окончательно не убедился, что медведь прекратил погоню, ибо неслышно было даже малейшего хруста валежника.

Зуб поднялся и принялся подолом льняной рубахи вытирать кровь с лица. Было весьма больно, ибо один из острых сучьев пропорол его правую щеку, и кровь долго не удавалось остановить.

«Подорожник бы приложить, но в таком безлюдном лесу дорог нет».

Через несколько минут кровь остановилась, но щека вздулась и страшно ныла, но боль не остановила Ваську, ибо он тотчас вспомнил про клад и поднялся, решая в какую сторону направиться.

«Конечно же, вправо, вдоль реки», — решил он, и, прижав к разбухшей щеке кусок оторванного подола рубахи, направился по избранному пути. Прошагав минут пятнадцать, он решил повернуть к берегу, в надежде, что с медведем уже не столкнется. Шел добрых полчаса, но к Ветлуге так и не вышел.

«Да я ж от медведя зайцем петлял», — ужаснулся Васька. И впрямь, когда встречу ему попадались и вовсе непроходимые места, Зуб кидался то вправо, то влево, то черт знает куда, лишь бы не попасть в лапы зверя.

«Попробую влево».

Но и новый путь не привел его к Ветлуге, напротив, перед ним стеной вздыбился вековечный лес.

Васька заметался, но куда бы он ни двинулся, к реке он так и не вышел.

Зуб заблудился. Он, уже не чувствуя под собой ног, привалился спиной к разлапистой сосне и во второй раз безысходно завыл, роняя на разбитые в кровь губы соленые слезы…

Глава 25

Мужики и дворяне

Ваську ждали сутки, но он так и не появился. Братва недоумевала. Куда Зуб мог запропаститься?

— Уходил-то ночью. Никак, на дырявый чёлн сел, — предположил Легат.

— Сомнительно. Тут что-то другое. С Зубом наверняка что-то приключилось, — высказал Роман Кувай.

— Даже если с челном беда стряслась, утонуть Зуб не мог. Всего скорее лесом идет. Может, еще денек покараулим?

Но Каин Камчатку не поддержал:

— Я мыслю, что ближе к истине Кувай. Этот гаденыш давно бы был здесь. Нутром чую — он тут не появится, а посему собирайтесь, братцы к отплытию.

— И куда же будем путь держать? — спросил Одноух.

— Туда, куда ранее помышляли плыть. Выйдем на Волгу и двинем к Самарской Луке. Самое удобное место купеческие суда захватывать.

— Впятером? А сыскные суда с пушками и ружьями?

— Понимаю твою заботу, Роман. Ныне сыскных судов можно не опасаться, ибо с Низу идут расшивы с хлебом, не тронутые повольницей. Сыскные суда, если они и впрямь появились, ушли в Верхнее Поволжье, где гуляет Михаил Заря, но думаю, что и он куда-то ушел в более укромное место. Во всяком случае, когда выйдем на Волгу, обо всем изведаем у местных людей. Зря рисковать не будем…Что же касается повольницы, наймем ее то ли в Саратове, где собирается на хлебную погрузку судов сотни удальцов, то ли в Самаре, давно известной отчаянным бродяжным людом. До Нижнего, если все, слава Богу, пойдем на нашем стружке. Там купим ружья, багры, крючья и расшиву. Будем вновь сказываться торговыми людьми, идущими в Низ за хлебом. В Нижнем же наймем небольшую артель бурлаков, чтобы тянуть не груженую расшиву, остальные десятка два — там, где я уже говорил.

— А почему не нанять всех бурлаков в Нижнем? — спросил Легат.

— Резонно, но Нижний — город степенный. Михаилу Заре, как он мне сказывал, так и не удалось подобрать из нижегородских бурлаков буйную повольницу. Жилы рвут за копейки, но на лихое дело не идут… Пойдет так, братцы?

Каин хоть и промахнулся с герцогом Бироном, но твердая вера в него не поколебалась. Да и кто мог знать, что Бирон заимел двойника?

— Пойдет, атаман.

— Вот и добро…

Когда выбрались на Волгу лицо Ивана заметно оживилось. Вот она, раздольная! Сколь бы он не оказывался на Волге и всегда душа его переполнялась трепетным, ни с чем не сравнимым чувством. Река захватывала его своей ширью, привольем и своей неповторимой историей, в которой особое место по-прежнему занимал легендарный Стенька Разин, чья слава никогда не померкнет даже в отдаленных столетиях.