Залетная гостья (СИ) - Ладина Яна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раны мужа, нанесенные лапой императора, почти зажили, но багровые следы-шрамы отказывались пропадать. Их не брала никакая магия. Личный лекарь некоторое время после того осмотра, коему я была тайной свидетельницей, еще несколько раз навещал нас. Но за последний десяток дней носа не казал. Я даже обрадовалась: поправился муж, а значит, возможно сразу после бала меня, как и обещалось…
Не тут-то было! Точнее, было, но закончилось плачевно. Видимо, Шеррер тайно ночью, пока все спокойно спали (а мы с Сакел не унимались и каламбурили), пытался что-то такое наколдовать, аналогичное открытию перехода в мой мир, но остаточный след от яда решил, что такое самоуправство слишком опрометчиво и наказал нарушителя. В общем, судьба этого мира решила свести нас с Шеррером Даргомасом самым нетривиальным способом. На следующее утро муж не вышел к завтраку. Хэмец взволнованно прощебетал, что хозяин как спустился ночью в подвал, так носа оттуда и не казал. На мой вопрос, почему Хэмец сам за ним не спустится, получила резкий ответ:
– Нельзя! Это личное пространство господина. Вход посторонним воспрещен!
– А господин у нас большая и злая собака – покусает? – Сакел прыснула, управляющий безмолвно хлопнул ртом, а я швырнула салфетку, спасающую колени от случайных пятен джема, так и сочившегося из безумно вкусной воздушной булочки, и бодро потопала в правое крыло замка. В котором располагались покои мужа и где находился спуск в подвал.
Не без помощи Хэмеца вышла на нужную лестницу и вооружившись факелом принялась спускаться по пыльным ступеням, строго наступая на вытянутые отпечатки обуви мужа. Я здорово разозлилась: случись что с Шером – все повесят на меня: жена же, как могла допустить такое, не уследить? Первая подозреваемая.
Сакел, сопровождавшая меня в этом походе, удрученно заметила, что у меня развиваются приступы нервного бреда, иначе говоря, паранойи. Должно быть, частично она права. Но я привыкла брать на себя ответственность за людей вокруг, какими бы они ни были, если уж родные. Не важно в какой степени и каком качестве.
Наткнувшись на массивную, обитую металлическими пластинами с заклепками дверь – толкнула. Поддалась она не сразу, пришлось приложить усилия всем троим. И когда наконец та отъехала в сторону, мы все охнули. Шер лежал, распластавшись на полу, как морская звезда, в центре начерченной мелом пентаграммы, по углам которой догорали оплавившиеся черным воском толстые свечи. В углу рта мужчины боле не текла, но образовала корочку свернувшаяся кровь, а два крупных шрама, просвечивающие сквозь легкую полупрозрачную рубашку, вновь разошлись по шву и сверкали свежими капельками той же крови. Боже, что я испытала в тот момент…
Собрав остатки растерявшейся от такого зрелища храбрости, подбежала и первым делом разместила голову мужа на коленях. Поднесла запястье к носу: дышит! Сквозь плотно сомкнутые губы попыталась сделать искусственное дыхание, побила по щекам. Сосредоточив искру, представила, как в сложенных ладонях набирается талая вода. Сработало! Тут же, приказав Сакел не стоять столбом, а помочь разжать челюсти, влила содержимое.
Хвала всем местным богам, Шер тут же закашлялся и открыл глаза. Стоило ему придти в сознание – шрамы на груди принялись затягиваться. Ну, знаете!
– Ты чучело! – заорала прямо в лицо, когда его взгляд приобрел ясность и узнавание. – Чтоб ты сдох уже, чертов мужик в плаще! – не выдержала, размазывая по щекам слезы. Потрясение оказалось слишком сильным. Не то, чтобы я испытала за пять недель какие-то новые чувства к мужу, но привязалась однозначно. Да и гадостей он мне старался не говорить и не делать. Все стороной обходил.
– Сюда… запрещено… - хриплым голосом с ноткой суровости попытался донести мысль о запрете заходить в это помещение Шер.
В этот момент временно потерянный из виду Хэмец вернулся со стражниками и слугами, которые бесцеремонно вклинились в наш диалог:
– Срочно зовите лекаря!
– Немедленно принесите бинты!
– Приготовьте отвар для промывания ран!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})И тому подобные отрывистые ничего не значащие более для меня фразы. Я свой долг выполнила, можно откланяться и возвращаться в комнату. Аппетит пропал напрочь. А еще лучше прогуляться. Выходить ведь за пределы крепостной стены не запрещено. Чуть поодаль раскинули ветки дикие яблони. Отчего бы не взять корзиночку, Сакел и отвлечься двум молодым девушкам? А взрослые пусть сами свои проблемы дальше решают.
Освободив колени от головы мужа, встала, отряхнула платье и покинула странное место, не вызывающее желание дальше в нем оставаться. Вышло немного небрежно, снова класть голову пребывающего в полузабытьи мужа на холодный пол, но тут же подоспели слуги, поэтому… переживать было не о чем.
– Надо же, первый раз за все время вижу, чтобы он на тебя уважительно посмотрел! – шепнула на ушко Сакел, когда мы поднимались наверх.
– Скорее шокировано. Наверное думал, что я упаду от страха в обморок, – съязвила, заправляя за уши пряди волос.
– Да нет! – раздраженно отмахнулась подруга. – Наивная ты, Юля! Он к тебе целый месяц присматривался. Недоверчиво, хмуро. А сегодня совсем по-другому.
Уловив тонкий намек, остановилась и подозрительно взглянула на девушку. Неужели…
– Сакел, - достаточно серьезно начала, стараясь не рассмеяться от того, как на меня уставилась подруга: «Мол, давай, ты говори, а я послушаю, вдруг что рациональное услышу?» - Ни о каких романтических чувствах и речи быть не может. Кто он, - махнула рукой туда, откуда мы поднялись минуту назад, - а кто я? – указала на себя. - Только в сказках, запомни, только там, а еще в дамских романчиках, которыми зачитывается моя бабушка, лорды, принцы, короли и иже с ними интересуются такими, как я, от того, что где-то банально засвербело. Прости за прямоту!
Действительно. Я ведь по сути сейчас для мужа самая настоящая обуза. По факту, он меня может использовать только в случае крайней «политической» и светской нужды. Что и происходит. По-хорошему, меня со всеми выходками, неуважением и отсутствием должного воспитания и пиетета должны просто казнить, или что принято делать в подобных случаях? Я не рассчитываю здесь ни на чью любовь, подобные намеки смешны и безосновательны. Особенно в отношении Шера. Единственное оправдание – прадедушка в далеком пятнадцатом колене. (Чтобы на что-то претендовать). И то, позорная ветвь, про которую вспомнили, когда понадобились именно такие родственники: левые и ни на что не претендующие.
– А по-моему, - Сакел взяла меня за руку, насильно усадила на подоконник, сама примостилась рядом и вкрадчиво принялась «лечить мои больные нервы»: - ты видишь все исключительно в темных тонах. Как-то все по-твоему грустно и беспросветно получается. А это далеко не так! Неужели ты, - подруга всплеснула незанятой рукой, - не видишь, какую возможность тебя послал сам Латус?
Отрицательно покачала головой, безразлично глядя прямо ей в глаза.
– Кир мне иначе о тебе отзывался, – с нескрываемым сожалением в голосе высказала свое мнение девушка. - Он восторженно расписал мне, какая яркая солнечная особа появилась в доме! Особа, не постеснявшаяся дать отпор, не надеясь ни на кого. Самостоятельная, волевая, сильная… А сейчас ты являешь собой просто жалкое зрелище! По буквам что ли разложить? Император! – Воскликнув на последнем слове, Сакел победно вскинув подбородок. Видимо, ожидала похвалы? Но, увы, придется обескрылить и эту надежду:
– А я безродная девка, иномирянка, – принялась перечислять, загибая пальцы. – Малолетка, наверняка по местным меркам хамка. Щипаная курица и черное пятно на белоснежной скатерти. И случайно жена Шеррера Даргомаса, Высшего Одаренного мага, будущего магистра империи и лучшего друга Цвелия Аургавель, императора. - На последнем слове Сакел активно принялась кивать, словно подталкивала к какой-то мысли.
И тут я поняла к чему она клонила и отчего вдруг упомянула именно его. Какая же она у меня умница!
– Ты чудо! – потрясенно выдала, чувствуя, как внутри будто растаял снег и расцвели подснежники. – Как у жены Шера, у меня должны быть привилегии, а значит, я имею право на аудиенцию с Императором, не важно, есть ли за душой у меня какие-то заслуги или нет! Это право, как знати, у Шера, а равно и у меня, никто не отнимал.