Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I - Юрий Александрович Лебедев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересы Разведуправления и личные планы молодого инженера совпали. На первой же беседе с представителем военной разведки он дал согласие на работу в этой новой и неизвестной для него организации».[667]
Логично предположить, что автор книги должен был предоставлять Жоржу Абрамовичу её материалы, прежде чем отдавать их в печать. Это сообразуется не только с этическими, но и с прагматическими соображениями – слишком специфическими были обсуждаемые вопросы, и слишком велика была цена возможных «ошибок и опечаток» для автора. И в такой ситуации совсем не лишне подстраховаться и переложить на Жоржа часть ответственности.
Думаю, что и Жорж Абрамович со своей стороны был заинтересован в процедуре ознакомления. В таком случае он имел возможность своей правкой дать вдумчивому читателю и специалистам по истории разведки «информацию к размышлению» о его собственном отношении к тексту книги – что же из написанного есть правда «по Ковалю», а что – правда «по ГРУ».
И в ходе работы по отдельным эпизодам так и было. Но, по причинам, которые мы постараемся рассмотреть в дальнейшем, рукописи и статьи и книги в последней редакции готовились в явной спешке и правились в последний момент перед публикацией уже без согласования с Жоржем.
Ярким свидетельством этого является такой факт. В книге есть такая фраза:
«Возможно, он был первым разведчиком, который подсказал, как в американских лабораториях производится химический элемент полоний (плутоний) <Выделено мной – Ю. Л.>».[668]
Ну, не мог Жорж пропустить при чтении эту «химическую новацию» – отождествление полония с плутонием! Он и не пропустил – в газетном варианте такого пассажа нет. Но, вероятно, в самый последний момент автор в вёрстке сделал-таки по-своему – вставил ремарку: «(полонием в то время называли нынешний плутоний) <Курсив мой – Ю. Л.>».[669] И вот этот вариант вёрстки Жорж уже не видел. Иначе следует предположить, что он, в насмешку над химическим дилетантизмом В. Лоты, пропустил эту нелепость. Но, зная характер Жоржа Абрамовича, я не верю в это. Он мог быть насмешливым, но точно не был злорадным.
Но первоначальный вариант газетной публикации Жорж смотрел! И в газете именно он добавил к тексту веделенные мною слова о «возражениях» жены Людмилы Александровны.
В рамках рассматриваемой эвереттической версии именно рукой Жоржа был вычеркнут выделенный мною текст книжного варианта об аспиранте с коммунистическими идеалами. Показательно то, что в книжном варианте слов о «возражениях жены» нет, также как и то, что вычеркнутые Жоржем слова остались.
Обе эти правки имеют весьма серьезное значение. Рассмотрим их смысл по отдельности и подробнее.
Соображения жены – Pro & contra
Добавление Жоржем слов о возражениях жены ломает логику предыдущего утверждения этой цитаты о том, что Жорж согласился на вербовку «на первой же беседе с представителем военной разведки». Если муж уже согласился, что может возразить жена?
В газетном варианте абзаца, получившемся после вставки Жоржа, поведение жены может выглядеть некоей капризностью молоденькой (сделан упор на возраст) женщины, не понимающей высокой идейности и патриотизма своего мужа.
Но вспомним, когда происходили эти события – это времена сразу после Большого террора Ежова и в начале «бериевской оттепели». Нет, с таким вариантом протечения текста согласиться нельзя.
Что же хотел сказать Жорж этой вставкой, кроме посетившего его в момент правки «казённого текста» ностальгически-юмористического воспоминания о своей молодости, временах, когда у него была «жена, которой в ту пору было немногим более двадцати лет»? Очевидно, что, по большому счёту, он подсказывает будущему аналитику – вербовка была процессом достаточно длительным, и предложение «новой и неизвестной для него организации» неоднократно обсуждалось с Людмилой Александровной.
После первой встречи с вербовщиками он должен был понять, что прошедшее собеседование связано с возможностью какой-то особенно важной, но «конфиденциальной» работы на высоком уровне. Вряд ли его собеседники на первой же встрече сообщили ему, что они представляют именно военную разведку! Кто они, и что стоит за этой встречей – об этом он и мог поговорить с женой.
Именно такой ход событий в конечном счёте признаёт и сам В. Лота. Эпизод вербовки Жоржа в своей последней книге о нём, написанной уже после смерти Жоржа, Владимир Иванович излагает уже с учётом правки Жоржем газетного текста:
«Интересы Разведуправления и личные планы молодого инженера в то время не могли не совпасть. Во время одной из бесед с представителем военной разведки Коваль принял предложение. Предварительно он обсудил эту сложную проблему с молодой женой, которая тоже окончила МХТИ. Поменять профессию, даже на некоторое время, отложить работу над кандидатской диссертацией и отправиться в США на несколько лет – решиться на это было тяжело. Но Коваль был примерным и активным комсомольцем, лучшим профоргом студенческого курса.[670] Он согласился с предложением представителя неизвестной для него организации».[671]
Отметим новые нюансы этой версии В. Лоты. Здесь уже речь идёт о согласии Жоржа на «одной из» бесед, а не на первой, как было в книжке «ГРУ и атомная бомба», признаётся-таки роль жены в принятом решении, и, наконец, раскрывается одна из важных тем «бесед» – приглашение на работу в США.
Аргументы «за», которые, как можно предположить, возникли у Жоржа при размышлениях о поступившем предложении и в ходе его обсуждения с женой – работа, вероятно, интересная, безусловно, важная и связанная с полученной специальностью.
Не трудно было догадаться и о том, что это работа в разведке. Но в какой? В то время в стране было несколько «специальных служб», главными из которых в области разведки были три: в РККА, в НКВД и в Комитерне.
О первой, военной разведке, Жорж мог только догадываться (ведь какая армия без разведки!), но, как могло казаться Жоржу, он уже не должен был интересовать военных. По существовавшему тогда закону, он был уже почти «в запасе».
Опасности превратиться из гражданского инженера в военнослужащего Жорж пока не осознавал. Ведь работать в военной разведке вовсе не означало автоматически «быть военнослужащим». Можно было служить и вольнонаёмным. И, как теперь это известно, как раз в то время (29 июня 1939 г.) был утверждён новый штат ГРУ, в котором предусматривалось иметь военнослужащих – 341, вольнонаемных – 189.[672]
К
