Таинственное путешествие Томека - Альфред Шклярский

- Я поняла, что вы кто-то другой, потому что и я, и Збышек прекрасно знаем Павлова. Ведь это он преследовал нас в Нерчинске.

- Ах, вот как! Молодец. Но каким чудом ты, Збышек, сразу меня узнал?

- Наташа очень хорошая девушка, дядя! Если бы не она, мне пришлось бы очень плохо! Когда Павлов перехватил мое письмо к Томеку, Нашкин вступился за меня только по ее просьбе. А тебя я сразу узнал - так как только в Нерчинске сжег вашу фотографию, которую Томек прислал мне из Африки.

Вильмовский достал платок и вытер с лица пот. Энтузиазм Збышека и Наташи заставил его подумать, что вопрос бегства может осложниться.

- По вашему плану, Збышек должен сегодня умереть. Убедить в этом урядника будет не слишком трудно, - громко сказал он. - Поэтому сразу же после похорон мы можем отправиться в путь. Я сказал уряднику, что еду в Якутск. Где вы намерены укрыть Збышека?

- Я высмотрела в лесу, неподалеку от дороги, шалаш. Это почти рядом с городом, - ответила Наташа. - А где ждут остальные?

Вильмовский достал из кармана кусок бумаги, начертил карандашом план окрестностей Алдана и показал место, где находится лагерь.

- Вот и хорошо, - воскликнула Наташа, изучив план. - Вам и так придется ехать мимо его шалаша. Вот здесь...

Она показала на бумаге.

- Приму к сведению. Впрочем, мы, пожалуй, будем на "похоронах" вместе!

- Само собой разумеется, ведь нам необходимо убедиться, что никто не заглянет в гроб с мнимым покойником, - сказала Наташа.

- А что вы намерены делать потом? - спросил Вильмовский, внимательно глядя на девушку.

Наташа опустила глаза и покраснела. Збышек сорвался с постели.

- Дядя! Я без нее... никуда не уйду! Она тоже ссыльная! Она революционерка, как и я... и я ее люблю!

Вильмовский согласно кивнул головой. Значит, его предположения оправдались. Он стал раздумывать, как поступить. Взять с собой Наташу - значит, еще более усложнить и без того рискованное бегство. Но разве можно разделить два любящих сердца! Ба, если бы он мог, он вывез бы из Сибири всех царских ссыльных.

- Вы согласны сопровождать Збышека? - спросил Вильмовский у Наташи.

Она судорожно схватила его за руку.

- А вы... возьмете меня с собой?

- Возьму, но, считаю долгом предупредить, что путь к свободе далек и изобилует многими опасностями. Кто знает, унесем ли мы отсюда свои головы в целости и сохранности!

- Я пойду с вами и, если надо, погибну без слова упрека, - уверяла Наташа.

- В таком случае, прекрасно! Мы возьмем вас с собой, Наташа. Скоро здесь хватятся вас?

- Нет, этого нечего опасаться. Я приехала на время, под предлогом упорядочения дел в фактории. Еще сегодня заявлю полиции, что возвращаюсь в Нерчинск, и исчезну, как камень в воду.

- Все это вы великолепно обдумали, - признал Вильмовский. - После похорон вы проберетесь в шалаш Збышека. Я попрощаюсь с урядником и поспешу к вам. Завтра к вечеру мы будем уже далеко от Алдана.

- Идите к уряднику, - сказала Наташа. - Скажите ему, что ссыльной умер при вас. Остальное я беру на себя. Збышек закроет лицо простыней, если кому-нибудь вздумается посетить нас. Якуты боятся мертвых, а полиция не очень любопытна. Они подготовлены к его смерти. Я сейчас закажу гроб. Похороны назначим на завтрашнее утро...

- Вы взяли на себя трудную и... неприятную задачу...

- Не бойтесь за меня, я все уже обдумала.

Только к обеду Вильмовский ушел из одинокого домика ссыльного. Овладев собой, он отправился в участок к уряднику.

XX

Гнев Бога огня и грома

Павлов сидел на обломке скалы. Он понуро следил глазами за великаном боцманом. Не было сомнений - заговорщики собирались в дорогу.

На рассвете предыдущего дня его разбудила суета в лагере. Через дырочку в брезенте палатки Павлов наблюдал за отъездом мнимого Броуна, которого он некогда знал в Варшаве как учителя географии, распространявшего нелегальную литературу. Сцена прощания и тихие предостережения, которые давал Смуга Броуну, заставили Павлова призадуматься. По-видимому, Броун с его документами отправился прямо в Алдан! Павлов заметил, что вечером Смуга тоже исчез из лагеря. Вернулся он лишь после полуночи, и бунтовщики долго совещались между собой. Павлов предположил, что Смуга где-то встретился с Броуном. Какие известия он привез?

Проснувшись на рассвете, Павлов, с трудом скрывая тревогу, внимательно следил за заговорщиками. Они сложили палатки, а необходимейшее лагерное имущество и запасы продовольствия разделили на шесть равных частей, запаковали во вьюки и приторочили к седлам. Таким образом, они освободили от груза двух вьючных лошадей.

Павлов терялся в догадках. В обратный путь они подготовили под седла лишние две лошади. Неужели, кроме Карского, они намерены освободить еще кого-нибудь? Павлов сидел на камне, внешне спокойный, но в его сердце кипела злоба. Нельзя было сомневаться в успехе экспедиции этих бунтовщиков. Когда уехал Броун, Павлов удовлетворенно наблюдал за беспокойством на лицах охотников, но после ночной поездки Смуги убедился, что им, видимо, удалось связаться с ссыльным. Об этом свидетельствовали красноречивые, радостные взгляды, тайные беседы и совсем явная подготовка к дальнейшему пути.

Павлов дрожал от гнева и страха. Какую судьбу уготовали ему заговорщики?! Неужели они опять потащат его по глухой тайге, а потом... нет, они не лишат его жизни. Ведь они могли это сделать значительно раньше. Однако Павлов заботился не только о своей жизни. Позор второго поражения мог весьма тяжело отразиться на его карьере. Что он скажет губернатору? Сможет ли признаться в том, что выпустил из рук грозных заговорщиков и позволил им безнаказанно уйти? Ко всему прочему, еще и служебные документы Павлова помогли заговорщикам в их действиях против царя!

В немом бешенстве Павлов скрежетал зубами, а тем временем великан-боцман седлал лошадей. Остальные два бунтовщика, при полном вооружении, исчезли из лагеря. Быть может, они прочесывали окрестности, желая убедиться в возможности безопасного отступления. Закончив седлать лошадей, боцман стал чистить оружие. Он зарядил два револьвера, спрятал их в кобуры, притороченные к одному из седел, потом спокойно уселся на землю. Не хуже опытного оружейника, он проверял действие затворов винтовок, заряжал их патронами. Погруженный в собственные мысли, боцман словно забыл о Павлове.

Агент не спускал глаз со своего преследователя. А боцман и в самом деле не обращал на него внимания. В голове шпика, видимо, зародилась какая-то идея, потому что он все время поглядывал то на оседланных лошадей, то на боцмана. На его землистом лице появился румянец. Павлов сжал высохшие губы и осторожно поднялся с камня. Боцман сидел вполоборота к Павлову, занятый винтовками. Павлов осторожно сделал шаг к лошадям. Потом, не отрывая взгляда от боцмана, сделал еще шаг и еще один - пошире.