Восток, Запад и секс. История опасных связей - Ричард Бернстайн

На короткое время между ними завязались близкие отношения, а затем Политано пришла пора возвращаться в США. В отличие от Пинкертона, он не обещал своей подруге вернуться в Японию, но дал ей почтовый адрес своей тетки в Нью-Джерси, куда собирался заехать по дороге домой.

“И вот я приезжаю, – рассказывал он, – а тетя мне и говорит: “Слушай, тут тебе письмо какое-то пришло”. Я долго ходил взад-вперед, все не решался вскрыть конверт. Я боялся узнать, о чем там написано. Вообще-то азиатки не в моем вкусе. Но в чем-то они очень хороши. Я обращался с [моей японской подружкой] как с дамой. Я обращался с ней точно так же, как с любой другой дамой. Если не считать того, что я все-таки ее бросил, можно сказать, я обходился с ней все равно что с женой. Я раскрывал перед ней дверь и все такое. У этой девушки было огромное самоуважение, такое спокойное достоинство. В ней была какая-то цельность, порядочность, и, черт возьми, я иногда жалею, что не привязался к ней покрепче! Я бы не постыдился появиться с ней под руку в любом обществе”.

Рассказывая мне эту историю в своей сельской хижине, Политано вдруг ненадолго умолкает, его глаза слегка затуманиваются. Он человек, не чуждый литературе и нравственности, и он понимает значение этого эпизода, сознает его глубокую и печальную суть. “Она лишь намекнула на ребенка, – сказал он. – Вот какая она была женщина. Другая бы на ее месте написала: “Чтоб тебе пусто было, я беременна!” А она написала: “Я чту тебя”.

“Я чту тебя”, – повторил Политано. – Я уничтожил это письмо. Я просто не в силах был его хранить”.

Глава 11

“Я – сувенир. Ты – бум-бум”

Первые морские пехотинцы, получившие боевое задание во Вьетнаме, высадились на берегу Дананга 8 марта 1965 года, и с этого момента война, происходившая там, стала превращаться из вьетнамского конфликта в почти исключительно американский. До того влажного, душного дня, когда произошла высадка подразделений Девятой экспедиционной бригады морской пехоты, американские военные советники – а их насчитывалось около двадцати трех тысяч – теоретически лишь консультировали южновьетнамских военных, которые силились подавить разраставшееся коммунистическое восстание, опиравшееся на помощь Северного Вьетнама. Но, к великому раздражению американцев, южные вьетнамцы воевали плохо, часто вовсе отказываясь от сражений, и к тому году, когда произошла первая высадка морской пехоты в Дананге, восемьдесят тысяч вьетконговцев уже контролировали около 40 % территории Южного Вьетнама.

Позднейший анализ этой войны показал, что правительство Южного Вьетнама во главе с американским ставленником, президентом Нго Динь Зьемом, не желало идти на риск и нести большие потери в схватках с мятежниками-вьетконговцами, агрессивными и искусными бойцами. Вместо этого правительство Зьема хотело использовать местные силы для подавления других противников диктаторского режима, например буддистов, выступавших против диктаторских замашек президента, и для устранения потенциальных заговорщиков среди других южно-вьетнамских клик, боровшихся за власть. Так или иначе, Зьем и его родственники – скрытные, двуличные и деспотичные – рассчитывали на то, что американцы в конце концов напрямую вмешаются в борьбу с вьетконговцами и выполнят за них эту работу – подавят коммунистический мятеж. На начальном этапе войны, до 1965 года, пока количество американских советников все возрастало, американцы действительно вступили в схватку с вьетконговскими силами, а в феврале 1965 года истребители, размещавшиеся на авианосцах в открытом море, бомбили позиции вьетконговцев. К тому времени, когда в Дананге высадились морские пехотинцы Девятой бригады и американцы вступили в открытую войну, начавшую быстро набирать обороты, Зьема и его сторонников уже свергли противники, устроившие именно такой государственный переворот, которого те опасались, – все-таки, пускай и посмертно, они, можно сказать, добились своего.

Этот шаг, разумеется, не остался незамеченным врагом. Мятежники быстро привели в действие свою пропагандистскую машину и принялись штамповать статьи о разрушениях и страданиях, которые причиняют местному населению американские войска. “Радио освобождения Вьетконга” сообщало, что американцы захватывают земли, выгоняют людей из домов и крадут еду у простых людей. Американские войска “уничтожают наших соотечественников самым жестоким образом”. А вскоре наряду с такими обвинениями в адрес США, как беспорядочные бомбежки и истребление гражданского населения, пропаганда начала обрисовывать другие подробности сложившейся общей картины. В тайном радиосообщении, перехваченном американской разведкой в ноябре 1965 года, говорилось: “Широко распространилась и уже отравляет умы нашей молодежи порочная и непристойная ковбойская культура США. Унизительным бичом наших дней стала проституция. В Сайгоне появилось бродяжничество, ежедневно происходят изнасилования. Американские агрессоры серьезно подорвали наши обычаи, попрали нашу национальную традиционную мораль и втоптали в грязь наше человеческое достоинство”.

Эту тему Северный Вьетнам будет муссировать непрерывно – и в течение войны, и позже, после триумфа коммунистов в 1975 году. “Совместная политика США и клики их марионеток, поощряющая проституцию, вынудила множество порядочных и чистых женщин сделаться проститутками, – заявляло “Радио Ханоя” в июле 1975 года. – Проституция стала открытым бизнесом для сайгонской марионеточной клики, она ежегодно получает от него огромную прибыль”.

Последствия катастрофичны, утверждал Ханой: полмиллиона детей-полукровок – потомство американцев и проституток-вьетнамок, около трех миллионов случаев заболевания сифилисом в Южном Вьетнаме, сто тридцать тысяч наркоманов, а также смежные проблемы – “грабежи, кражи, шантаж и прочие напасти, в которых виновна послушная США марионеточная клика”.

Вполне вероятно, что цифра “три миллиона сифилитиков”, учитывая, что в 1975 году общая численность населения составляла пятьдесят миллионов, завышена (к тому же болезнью, косившей американские ряды, была гонорея, а не сифилис). Кроме того, нельзя сказать, что северовьетнамская пропаганда оказывала большое воздействие на общественное мнение в Южном Вьетнаме. Действительно, трудно было обнаружить явные указания на то, что пресловутая порочность американцев и их “марионеток”, как выражался Ханой, так уж тревожила большую часть местного населения.

И все-таки пропагандистская машина была, безусловно, права в главном: все эти сотни тысяч американских солдат и других американцев действительно дали толчок к настоящему взрыву проституции в Южном Вьетнаме. А это в свою очередь наводит на мысль, что вьетнамская война была не просто трагической, но еще и очень странной авантюрой. Странным, почти сверхъестественным было то сочетание невинности и порочности, какое наблюдалось в отношениях между полумиллионом американцев – по большей части юных и неопытных, – и вьетнамским народом, с чьей древней культурой американцы соприкасались, – главным образом в лице девушек из баров, любовниц и сутенеров. Если сама война поражала странным контрастом между бездумными “благими намерениями” американцев и теневым порочным, безжалостным миром вьетнамской политики, то для рядовых солдат этот странный контраст состоял в смешении смертельной опасности с эротическими удовольствиями.

Для тех армейских служащих, кто не участвовал в боях, – писарей, снабженцев, членов санитарных бригад и разведгрупп, техников, водителей, слесарей по ремонту грузовиков и вертолетов, – а также для тысяч других штатских, строивших казармы, базы, аэродромы, та часть “уравнения”, которая выражала смертельную опасность, была уменьшена, зато вторая часть, выражавшая эротические удовольствия, означала бо́льшую доступность и более высокое качество, если сравнивать с условиями задач для участников боевых отрядов. “Американцы в Южном Вьетнаме сделались сексуально привилегированными самцами, – писал Нил Шихан, который побывал там в начале 1960-х молодым репортером. – Обычно они заводили любовницу под видом домохозяйки… или приводили к себе женщину вечером, или задерживались после работы с секретаршей-вьетнамкой из офиса (у этих женщин не оставалось выбора – они боялись лишиться рабочего места). Все это считалось совершенно нормальным”. Но даже тем военным, кто патрулировал горы, джунгли и рисовые поля, повсюду подворачивались возможности заняться сексом. Авторы одной книги, в которой политика США подвергается суровой критике, обратили внимание на такой феномен: если направление во Вьетнам стоило многим американским матерям тревожных бессонных ночей, то для юных солдат, которых туда посылали, срок армейской службы становился “длительным загулом за государственный счет”.

“Тут повсюду творится разврат, и самый низкопробный, и изысканный, но, пожалуй, все это только на пользу нашей войне”, – сказал на какой-то стадии конфликта посол США в Сайгоне Эллсуорт Банкер, тем самым подтвердив правдивость коммунистической пропаганды. Дэвид Лэм, американский журналист-ветеран из “Лос-Анджелес таймс”, который находился во Вьетнаме с 1968 по 1970 год, сказал в одном интервью: “Наверное, половина американских солдат из числа самых молодых потеряли девственность во Вьетнаме”.