Рота - Олег Артюхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Братцы, — Мартынов упал на колени и замотал склонённой головой, — братцы, простите меня, или убейте. Мне всё одно после такой срамоты нет жизни. Будь я трижды проклят, мерзкий пропойца. Стыдно-то как, — и он заплакал.
— Простите его, товарищ командир.
— Речь не обо мне. Он опорочил роту. Решайте. Ну!
— Простить. Простить, — раздалось со всех сторон.
— Отдайте ему ремень, сапоги и винтовку. А камуфляж пусть заслужит. Будешь сегодня в первых рядах и в бою смоешь позор. Рота! По машинам!
Изрядно разбитый во время боя асфальт потянулся дальше в Коссово, а нужный нам съезд на большак отвернул вправо и нырнул в лес. Эта старинная двухрядная грунтовка без поворотов и колдобин тянулась, как струна, сквозь пущу и через двенадцать километров уткнулась в Брестское шоссе.
Как выяснилось, выбранное для заслона место, оказалось неплохо обжитым. Здесь раскинулся большой хозяйственный двор с токами, амбарами, загонами, кузней и разными постройками. Находящееся между двух шоссе хозяйство окружали остатки старого леса, в котором берёзы чередовались с одинокими толстыми дубами и куртинами сосняка. С севера от края до края двор ограничивался склоном длинного оврага, превращённого в проточный пруд, в который впадал чистейший родник. За прудом виднелась околица села Зелёный Бор. Другая грунтовка, ограничивающая хозяйственный двор с юга, тянулась вдоль узкой лесной полосы, за которой простиралось огромное поле, желтеющее пшеничными и ячменными клиньями. Эта южная грунтовка пересекала шоссе и на той стороне переходила в главную улицу села Нехачево.
Утро выдалось ясным, тёплым и обидно мирным. Воевать совсем не хотелось, но времени до начала операции оставалось всего ничего, поэтому взводы сразу разошлись по заранее определённым позициям, чтобы успеть хоть немного их оборудовать и окопаться.
Батарея Батуры оседлала шоссе, ведущее в Барановичи. С этой позиции можно было стрелять в обе стороны прямой наводкой, или вести перекидной огонь по полю на южном фасе. Пилипенко начал окапывать сорокапятки в полуверсте от батареи Батуры на окраине села Нехачево так, чтобы прогалина старой лесозаготовки открыла ему широкий сектор обстрела в поле. Строгов угнал обе пушки на соседнее Минское шоссе, там же неподалёку встали ДШК в кузовах грузовиков. Наш танк занял позицию в ста метрах от них, перекрыв наиболее опасное южное направление. Зенитки расположились примерно посередине в глубине обороны. Оба взвода растянулись по кромке леса, как говорится: пешочком, в лесочке, в тенёчке за кусточком. Первый взвод окапывался фронтом на север в сторону Ивацевичей. Второй взвод занял рубеж фронтом на юг в сторону Бреста. По сути обе линии обороны представляли собой усиленные автоматчиками цепочки пулемётных гнёзд, находящихся примерно в пятидесяти-шестидесяти метрах друг от друга. Жиденько, конечно, но особого выбора у нас и не было. Выгрузив часть боеприпасов и маскировочные сети, водители загнали грузовики под деревья на краю двора и принялись укрывать их ветками.
Едва все разошлись по местам, вдруг откуда не возьмись появились местные жители во главе с высоким пожилым мужиком, одетым в белую подпоясанную тонким ремешком косоворотку и чёрные, заправленные в сапоги штаны. Он стащил широкополую шляпу, вытер платком блестящую лысину, расправил густые висячие усы и проговорил басом, обращаясь ко мне.
— Таварыш начальник, гэта, вядома, не наша справа, але ци нельга ваяваць трошки у иншым месцы? (Товарищ начальник, это, конечно, не наше дело, но нельзя ли воевать чуток в другом месте?)
— Я командир этой роты, зовут меня Василий Захарович, — представился я по-граждански, — вы кто будете, товарищ?
— Я старшыня тутэйшага гаспадарки … э-э, калхасу, тоесть. Пятрусь Асипович мяне кликаць. (Я председатель здешнего хозяйства… э-э, колхоза, тоесть. Петр Осипович меня звать.)
— Видите ли, Пётр Осипович, в стране идёт война. Примерно через час-два здесь будет жестокий бой. И не от нас зависит, воевать или нет. Я настоятельно вам советую, как можно быстрее предупредить жителей, взять самое необходимое и срочно уходить по большаку в сторону Коссово. Там безопасно. Опоздаете, пеняйте на себя. Скорее всего, ваши сёла будут разрушены. Поспешите.
— Але як жа… (Но как же…) — он продолжал гнуть своё. А я начал закипать. И жалко их было, и время меня держало за горло.
— Я всё сказал. Да, очнитесь же! Поймите война никого не пощадит! Оторвите же, наконец, задницы, и бегите отсюда, куда глаза глядят!
Со стороны большака послышался рык танковых двигателей, и, пересекая шоссе, на двор стали вползать тридцатьчетвёрки с пехотой на броне. Наш боец-регулировщик направил в сторону площадки колхозного тока.
При виде танков селяне бросились врассыпную.
Из переднего танка выбрался майор Иванюк и сразу направился ко мне.
— Привет, старшина, где твоё воинство?
— Воинство уже на местах, тельняшки на груди рвёт от нетерпения. Сколько танков, товарищ майор?
— Шестнадцать, остальные неисправны или ненадёжны. Чем богаты, тем и рады. Здесь лучшие экипажи. Они будут драться.
— Не сомневаюсь ни секунды. Как известно, слон топчет кур намного лучше петухов, а с вашими стальными слонами мы тут всех гансов враз стопчем.
Майор хмыкнул, кивнул, спрятав в усах улыбку, достал и начал неторопливо разминать папиросу, а я продолжил:
— Предлагаю распределить танки группами по четыре, — я развернул карту, — поставить их по углам квадрата скрытно вдоль обоих шоссе за кромкой леса в двух-трёх сотнях метров от батарей. Немцы зайдут в эти ловушки, как мыши в мышеловки и подставят вам борта. Наши пушки завалят головного, а ваш крайний танк, куда дотянется, гасит последнего. А потом начнётся работа для наводчиков и башнёров. Главное не сорваться раньше времени. На Минском шоссе наш танк сам справится, поэтому четвёртый танковый взвод оставим здесь в резерве. Где начнётся сейчас сказать невозможно. Ясно одно, настырные гансы будут давить и искать окольные лазейки. А отсюда при необходимости можно двинуть по всем направлениям.
— Лихо задумано, — он отбросил чинарик, сдвинул на затылок шлемофон, быстро пробежал пальцем по карте и крикнул вниз: — Ротные и взводные ко мне!
Получив указания, танкисты и пехотинцы разбежались по машинам и вскоре взрыкивающие моторами тридцатьчетвёрки расползлись по местам. Сам майор остался с резервным взводом, чтобы наблюдать картину боя
