Свежий ветер дует с Черного озера (СИ) - "Daniel Morris"

Волшебник, тем временем, смотрел на Гермиону как-то странно, будто ожидая от нее чего-то. Твердо решившая действовать без страха, она открыла рот, чтобы еще что-то сказать, однако Лорд, бесшумно, но глубоко втянув воздух змеиными ноздрями, поднял вдруг левую руку, прерывая ее на полуслове. На секунду Гермионе показалось, что он хочет прикоснуться к ней, подошедшей к нему так неожиданно и недопустимо близко, но она поняла, что, должно быть, ошиблась. Все его существо казалось теперь преисполненным такого величия и надменности, что захотелось немедленно опустить глаза, но Гермиона переборола сама себя, продолжая бесстрашно и прямо встречать его напряженный взгляд.

— Однако, уже поздно, — холодно и вкрадчиво произнес лорд Волдеморт спустя несколько бесконечных секунд. — Если больше у тебя нет никаких вопросов…

Стоп. Неужели он прогоняет ее?! Или это опять провокация?… Кроме того, кажется, он снова зол. Ну уж нет, Гермиона не могла этого допустить, она пообещала себе справиться и в своем намерении собиралась идти до конца. Не думая, не анализируя ситуацию, как обычно, на десять шагов вперед, как могла решительно и твердо, она отчеканила:

— Я хочу остаться.

В ту секунду Гермиона решила, что, если выживет и когда-нибудь выберется из этого кошмарного сна, то именно этот момент будет вспоминать всю оставшуюся жизнь и рассказывать о нем детям и внукам. Воистину, такое наглое заявление стоило сделать хотя бы только ради этого взгляда: несуществующие брови взлетели вверх, Темный Лорд был совершенно обескуражен, хоть и пришел в себя довольно быстро. Он ничего не ответил, и любому непосвященному было бы сложно даже предположить, какой была его настоящая реакция на ее заявление; слишком уж хорошо он владел собой. Только этот взгляд, заставляющий содрогаться, подсказывал Гермионе: она совершенно точно чем-то вывела его из себя. Но чем?! Одно было ясно и очевидно: лорд Волдеморт видел, что Гермиона не лжет. Нагайна, по всей видимости, тоже что-то почувствовала, потому что недовольно зашипела, разворачивая кольца. Темный волшебник, обернувшись к любимице, что-то мягко прошипел на парселтанге, и змея, успокоившись, вновь положила голову на изящный изгиб чешуйчатого тела.

Тишина была плотной, гнетущей и напряженной, а темнота добавляла происходящему сюрреализма. Он по-прежнему молчал, а Гермиона старалась дышать ровно, как и всегда пытаясь справиться с оцепенением, которое рождала в ней его убийственная непредсказуемость. Было чертовски не по себе. Темный Лорд реагировал совсем не так, как она ожидала (а чего она, собственно, ждала?!..), и Гермиона вдруг с тревогой осознала, что он сейчас может просто исчезнуть. Отвратительное чувство зарождающейся паники холодной дрожью прошлось по коже. Гермиона не знала, что делать, не знала, как его остановить, но понимала одно: нельзя дать ему уйти.

— По… подождите, — пролепетала она. — Я просто…

— Чего ты от меня хочешь? Ты искала Нагайну, и ты ее нашла. Можешь остаться здесь.

— Я искала не Нагайну, а вас.

Второе признание, сказанное почти шепотом. Гермиона мечтала не видеть этого колючего внимательного взгляда, сканирующего ее, видящего насквозь, мечтала в одночасье оказаться где-нибудь в другом месте, как можно дальше от этой комнаты, единственных четырех стен, что остались во всей Вселенной.

— Зачем же ты искала меня, Гермиона Грейнджер? — тихо. Почти нежно и ласкающе.

— Просто потому что хотела видеть, — ответила едва слышно за звуком собственного сердцебиения. Но ответ этот удивительным образом успокоил Гермиону Грейнджер по одной-единственной причине: она сказала чистую правду, признавшись в этом в первую очередь самой себе. — И подумала, что, может быть, вы…

— Я что? — перебил он ее тихо и холодно. — Уж не подумала ли ты, девчонка, что я тоже хотел бы видеть тебя?

Гермиона не успела ответить. Не успела даже подумать о том, как стоило бы ответить.

Плотину ледяного самоконтроля Темного Лорда неожиданно прорвало лавиной обезумевшей, сокрушительной ярости: она полыхнула пламенем в его глазах (почему, Мерлин?!), готовая — Гермиона видела это воочию — через несколько мгновений обернуться катастрофой.

— О, в самом деле? — девушка, застывшая на месте, пригвожденная к полу его взглядом и интонацией, никак не могла уразуметь, что именно могло так сильно его разозлить. Истина? А ведь именно ею было все, что она сказала. Волдеморт, наконец, отмер, зашевелился, и взметнулась черным туманом его мантия. Он по кругу обошел обнявшую себя руками Гермиону подобно загоняющему добычу хищнику. — Не много ли ты возомнила о себе, грязнокровка? Если ты хочешь что-то мне сказать, говори сейчас, не трать мое время. А если сказать тебе нечего, а, я вижу, так оно и есть, тогда слушай внимательно: ты просто раздражающая девчонка, волею одного незначительного случая вставшая на моем пути.

Гермиона, цепенея, следила за Темным Лордом во все глаза. Она вспоминала все те немногочисленные несколько раз, что видела его еще до навеки связавшего их двоих перемещения осколка души — никогда, даже во время битвы за Хогвартс, он не терял самообладания так иррационально, и сейчас был просто страшен; Гермиона никак не могла понять, почему ее таким трудом давшееся, но вполне искреннее признание вызвало в нем такую разрушительную бурю. Хотелось кричать; она не понимала, когда его легкое раздражение переросло в эту обжигающую неприязнь. Воистину: чужая душа — потемки. Покалеченная — тем более.

—…Ты просто ничтожество, — каждое слово — приговор. — Тебе стоило бы быть благодарной за то, что тебе предоставлены жизнь и свобода, хотя ты не больше чем просто… объект для достижения моих целей. Как только ты выполнишь свою функцию, я с превеликим удовольствием избавлюсь от тебя.

Его слова, такие внезапные и злые, ранили в самое сердце, до глубины ее собственной души. В ее глазах стояли слезы и, готовая в любую секунду расплакаться от обиды, она вскинула подбородок.

— Это неправда! Почему тогда вы приходите ко мне? Зачем все эти разговоры и…?

Лорд замер, и Гермиона вдруг заметила, с какой силой он сжал челюсти, так, что желваки заходили на его скулах, видела, как выступила жилка на его шее. Темный Лорд выхватил палочку, направив острие прямо в центр ее грудной клетки, как будто желая раз и навсегда покончить с раздражающей его грязнокровкой. Гермиона зажмурилась, прощаясь с жизнью.

Секунды шли.

Ничего не происходило.

Открыв глаза, наткнулась на стену его непроницаемо-холодного взгляда, будто и не было этого взрыва, этих ранящих слов. Он уже опустил палочку, и Гермиона непроизвольно выдохнула. Она не могла вообразить, о чем он думал, но ее собственные мысли путались от леденящего страха. В ней не осталось и капли хладнокровия, которое она обещала себе, когда входила в комнату. Лорд выпрямился, и Грейнджер знала, на этот раз точно, что сейчас он уйдет.

Тьма была бесценным даром.

— Нет, постойте!

Гермиона слишком поздно осознала свою ошибку. Испугавшись, что лорд Волдеморт исчезнет (ведь прошло всего ничего, он должен остаться, он должен, пожалуйста, ведь… ведь дело было уже не в пленниках, а в том, что ей, Гермионе, было необходимо понять, наконец, понять, что, Мерлин, происходит!), она инстинктивно, совершенно машинально схватила его за руку и… ахнула, почувствовав электрический разряд знакомого пугающего и такого желанного наслаждения, немедленно разлившегося по каждой клеточке напряженного организма. Она тут же отшатнулась, но было слишком поздно. Темный Лорд замер, на долю секунды будто превратившись в каменное изваяние, а потом — Мерлин, помоги! — развернувшись, резким движением вскинул руку и, перехватив оба ее запястья, подтолкнул Гермиону к стене. От неожиданности она едва не потеряла равновесие. Почувствовав холод камня под лопатками, она замерла тоже, вновь и вновь стараясь не потерять связи с реальностью от панического ужаса вкупе со сводящей с ума близостью — в самом деле, он был слишком близко, в нескольких дюймах от ее лица. Повернула голову слегка вбок, стараясь не дышать. Происходящее не укладывалось в голове, заставляя умирать от страха в ожидании того, что будет дальше, но волшебник медлил, только сверлил взглядом свою незадачливую жертву (Гермиона сама, не задумываясь, дала себе такое определение, глядя на всполохи алого (адского!) пламени на дне его зрачков). Это зрительное противостояние длилось какие-то секунды: Темный Лорд смотрел в ее глаза с яростью, неведомой Гермионе раньше, с яростью лютой, странной и… обреченной, с ненавистью даже; и ей снова показалось, что он сейчас же убьет ее, но волшебник почему-то не двигался, будто стараясь справиться с собой, с тем зверем, что минуту назад готов был разорвать Гермиону на куски, с этим порывом, который немедленно уничтожит часть его бесценной души. Она уже видела этот взгляд и раньше…