Хейанке - Георгий Георгиевич Смородинский

Поднявшись по ступенькам в павильон и готовый к любому повороту событий, я положил ладонь на рукоять меча и произнёс:

— Доброй ночи! Я Таро Лисий Хвост. Вы что-то хотели?

Услышав мой голос, девушка обернулась, откинула капюшон и, сверкнув глазами, выпалила:

— Таро Лисий Хвост! По-твоему, я вареная овца, которая к тому же зачем-то наелась грибов?! Так?

Аут! И как выяснилось, к такому я готов не был. Совершенно, блин, не был… Но кто же мог представить, что оно… вернее она… Да еп!

— З-здравствуйте, Ваше Высочество, — собрав в кучу разбежавшиеся мозги, произнёс я и, понимая, что принцесса ждёт ответа, добавил: — А что до овцы… Так это можно считать похвалой…

Не, ну кто бы мог подумать, что она услышит мыслеречь на таком расстоянии? Выходит, Асука — очень сильная ёкай? Ну да, дочь Императора не может быть слабой, но… Черт! Да какого хрена тут происходит?! Почему она одна?! Ночью! Здесь! Без охраны!

— Похвалой?! — девушка нахмурилась. — Что ты несешь?!

— У вас, госпожа, получилось обмануть своим притворством даже меня, а это совсем непросто, — отойдя от первого шока, пояснил я. — Если же никакого притворства не было, то простите. Вы и правда вели себя как овца.

— Да как ты смеешь?! — Асука шагнула ко мне, в ее глазах плеснулось негодование.

Впрочем, во всем этом чувствовалась какая-то фальшь. От девушки не исходило угрозы. Она меня словно бы проверяла, и… чего-то ждала?

— Да так и смею, — выдержав взгляд, пожал плечами я. — Или ты хочешь, чтобы тебе врали?

Нет, наверное, не стоило так разговаривать с дочерью Императора, но юлить и отшучиваться я не буду. Она прикинулась овцой и прокинула моего брата. Свалила и не поговорила с ним наедине. Поэтому никаких шуток. Спросила — я честно ответил. И только так!

Услышав мой ответ, девушка еще какое-то время жгла меня своим взглядом, но в какой-то момент злость ушла из ее глаз. Асука вздохнула и, уронив плечи, покачала головой:

— Нет… не хочу…

В этот миг она вдруг стала неуловимо похожа на Мику. Словно что-то щелкнуло, все вокруг изменилось, и я почувствовал, что она — друг. Не знаю как, но звери, наверное, способны такое ощущать. Одновременно с этим мне стало невыносимо стыдно. Она ведь не просто так пришла сюда среди ночи. Одна, без охраны, втайне от всех, а я тут с этими овцами…

— Госпожа, я честно не хотел вас обидеть, — произнёс я, виновато глядя на девушку. — Просто своим не врут, вот и…

— Асука… Меня зовут Асука, и я оками, — подняв на меня взгляд, осторожно произнесла она. — Я думала, ты тоже ёкай, но не чувствую…

— Защита закрывает меня от чужих взглядов, — пожав плечами, пояснил я. — Тут в городе непонятно что происходит, и так мне гораздо спокойнее. А вообще, я ками. То есть ты, госпожа, не ошиблась в своих предположениях.

— А ты бывал когда-нибудь в Аокигахаре? — в голосе девушки мелькнули нотки детской надежды. Так, что мне стало не по себе.

Сложно представить ёкай оборотня, в отрыве от Синего Леса. Это как бездомному ребенку смотреть по ночам на горящие окна, зная, что у кого-то есть дом. И папа, и мама, и мягкая постель, и теплое молоко по утрам… И Эйка, и Иоши, и даже Нэко, находясь вдали от леса всегда его чувствуют, а тут…

— Да бывал, госпожа, но давно — я грустно улыбнулся. — Так случилось, что я ничего об этом не помню…

— Но ты ведь можешь туда вернуться? — глаза девушки блеснули, она резко отвернулась и, подойдя к ограждению, оперлась о перила, и опустила взгзяд.

— И ты, госпожа, тоже можешь вернуться в Аокигахару, — глядя ей в спину, негромко произнес я. — Даже если ты никогда не бывала там раньше…

Асука ничего на это не ответила. Она простояла секунд двадцать, а потом заговорила отстраненным, сухим голосом:

— Когда он убил маму, я хотела бежать, но наставница меня остановила. Она сказала: «Бегут трусы. Сильные — остаются и мстят» … Я знала, что мне придется выйти замуж, и знала, что за этим последует. И у меня нет ненависти к Токеде. Он молодой горячий дурак, и спасибо, что ты не стал его убивать, но… у меня есть претензии к отцу и той твари, которой он поклоняется! Сильные остаются, да… но выйти замуж я обязана по велению крови. Наставница научила, как поступить, она же обучила меня заклинаниям. Если бы не она… — девушка обернулась, в глазах ее блестели слезы. — Теперь Мигуми-сан отправилась к своей Госпоже, как и мама… Ты спрашивал, как она умерла? Так вот, я не знаю! Отец очень ее любил, и мама его тоже любила, но еще она хотела, чтобы он освободился. Чтобы бог приходил в него только по зову, а не тогда, когда сам этого хочет! Только случилось то, что случилось… Отец, никогда бы не убил маму, но его я никогда не прощу! Если бы он ее послушал и провел обряд…

М-да… Охренеть… Это ведь одно дело знать, а другое — осмыслить. Спать с любимым мужчиной, зная, что в него может вселиться другой… Воплощение бога? Ну да… Только на хрен бы такие приколы…

— Примерно за месяц до своей гибели, ещё до того, как бог, воплотившись в отце, подвесил над городом эту мерзость, Мигуми-сан позвала меня к себе, — продолжила говорить девушка. — Наставница улыбалась. Это было так необычно… Я лишь несколько раз видела улыбку на ее губах, да и то мельком, но в тот день она была счастлива. Мы прошли в главное здание, где наставница провела ладонью по поверхности алтаря и со слезами на глазах поведала, что Госпожа скоро вернётся. А ещё она сказала, что моим избранником должен стать Нори Ясудо, и что с ним в город придёт герой, который избавит моих детей от влияния Воина. — Асука посмотрела на меня и виновато улыбнулась. — Когда вы пришли с дарами, я подумала, что наставница ошибалась. Ведь такой юный самурай не может быть героем, способным противостоять воле бога. А ещё я была уверена, что тебя скоро убьют. Ведь Хизэши вряд ли бы простил то оскорбление. Однако ты отбился от троих, потом убил этого ублюдка Рокеро, и я подумала, что мое время пришло. Наставница научила меня уходить в Тонкий Мир, но в городе этого лучше не делать, и я построила