Черноглазая блондинка - Бенджамин Блэк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Держись за свои деньги, — прохрипел он, когда приступ прошёл. — Выпивка и сигареты не становятся дешевле.
— Спасибо за совет. Постараюсь его не забыть.
Он снова рассмеялся.
— Пока, сосунок, — сказал он, и я услышал, как он хрипит, пока вешает трубку.
Едва я положил трубку на рычаг, как раздался звонок, заставивший меня, как обычно, подпрыгнуть. Я подумал, что это Берни опять мне звонит с какой-нибудь ещё более забавной шуткой. Но это было не так.
— Марлоу? — произнес мужской голос, низкий и настороженный.
— Да, это Марлоу.
— Филип Марлоу?
— Совершенно верно.
— Частный детектив?
— Сколько ещё времени займёт опрос, приятель? — спросил я.
Последовала пауза.
— Это Питерсон. Нико Питерсон.
* * *
На Юнион-Стейшн был час пригородных поездов. Главный терминал всегда кажется мне гигантской глинобитной церковью. Я припарковался на Аламеда-стрит и присоединился к спешащей толпе. Это было похоже на погружение в бурлящую реку, если не считать жары и смешанных запахов пота, хот-догов и поездов. Система громкой связи издавала пронзительные звуки, которые никто не мог разобрать. «Красная шапочка», двигаясь передо мной, наехала мне на ногу задним колесом своей тележки и даже не извинилась.
Я пришел немного раньше и, чтобы скоротать время, остановился у газетного киоска и купил пачку жевательной резинки. Я не жую резинку, но не мог придумать, что ещё попросить — я уже видел достаточно газет, чтобы хватило надолго. Парень, торговавший в киоске, был толстым, и его лицо было покрыто потом. Мы посочувствовали друг другу по поводу жары, и он дал мне бесплатный экземпляр «Кроникл», от которого я был слишком вежлив, чтобы отказаться. Как только я скрылся из виду, то выбросил его в мусорную корзину.
Я чувствовал в себе возбуждение, как у девочки-подростка перед своим первым посещением концерта Синатры.
Я ещё издалека заметил среди толпы Питерсона. Я сразу понял, что это он. Безошибочно угадывались эти карандашные усы, напомаженные волнистые волосы, слишком яркий синий пиджак и светлые брюки. Он сидел на скамейке под большим табло с расписанием отправляющихся поездов, где, как он и сказал, будет ждать. Он выглядел испуганным. Рядом с ним стоял чемодан, и он держал его за ручку, словно боялся, что у того вдруг вырастут ноги и он убежит.
Я отпрянул, борясь с волной удивления и замешательства, которая застигла меня врасплох. Меня потрясло то, что я узнал чемодан. Он был сделан из свиной кожи, побелевшей от времени, а его потрепанная фурнитура была из золотистого металла. Я давно его не видел, но ошибиться было невозможно.
Я бочком пробрался сквозь толпу и остановился передним.
— Здравствуйте, мистер Питерсон, — сказал я.
Он посмотрел на меня со смесью подозрительности и враждебности в глазах. Он был именно таким, как я ожидал, и даже больше. Он выглядел сильно загоревшим, а одинокий блестящий черный локон очень мило свисал на лоб, так, как будто он был там специально уложен там, что, вероятно, так и было. Воротник его рубашки был расстегнут, его клапаны аккуратно размещены на лацканах пиджака. На шее у него висела тонкая золотая цепочка с распятием, почти скрытым в гнезде из жёстких чёрных волос на груди.
— Я Марлоу, — сказал я.
— Ах, да?
Он посмотрел мне за спину, чтобы проверить, нет ли кого со мной.
— Я пришёл один, — сказал я ему, — как ты и просил.
— Как насчёт того, чтобы показать удостоверение? — Он не поднялся на ноги, просто сидел и пристально смотрел на меня. Он старался казаться равнодушным и наглым, но так крепко сжимал ручку чемодана, что костяшки пальцев побелели под загаром. У него были зелёные глаза сестры. Было жутко смотреть в них и видеть там её.
Когда я сунул руку под пиджак, он не смог сдержаться и вздрогнул. Я медленно достал свою лицензию и показал ему.
— Хорошо, — сказал он. — Пойдём куда-нибудь и поговорим, — он встал и расправил плечи, чтобы пиджак сидел ровно. Я видел, как он блаженно влюблён в самого себя.
Мы уже собирались уходить, когда цифры на табло над нами с громким стуком изменились, и он снова вздрогнул. Когда ты находишься в таком состоянии, в каком он пребывал сейчас, хруст хлопьями за завтраком будет звучать так, будто расстрельная команда щёлкает затворами. Он был очень встревожен.
Он поднял чемодан.
— Похоже, он тяжёлый, — сказал я. — Почему бы тебе не позволить «красной шапочке» взять его?
— Не шутите, Марлоу, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Я не в настроении шутить. У тебя есть пистолет?
— Нет.
— Нет? Что ты за частный детектив?
— Из тех, кто не носит с собой оружие всюду, куда бы ни пошёл. Кроме того, парочка мексиканцев прихватила моё оружие.
Но он отреагировал на это совсем не так, как я ожидал. Он никак не отреагировал.
* * *
Мы нашли кафе в стороне от главного вестибюля и сели за столик в углу, лицом к двери. Место было не слишком оживленным. Посетители то и дело поглядывали на часы, вскакивали и выбегали, но потом появлялись другие, более медленные, чтобы заменить их. Питерсон подтолкнул чемодан к стене за своим креслом.
— Хороший чемодан, — сказал я.
— Что?
— Чемодан. Красивая вещь, с золотой фурнитурой и всем прочим.
— Это не мой. — Он смотрел на дверь. Его взгляд был цепким, а зелёные глаза казались немного выпученными, как у зайца.
— Значит, — сказал я, — ты не умер.
— Ты очень проницателен, — сказал он с неприятной усмешкой.
Подошла официантка, и мы заказали кофе. Питерсон не сводил глаз с крепкого на вид типа, стоявшего у стойки, в серой фетровой шляпе и галстуке с нарисованным на нём драконом.
— Почему ты мне позвонил? — спросил я.
— Что — почему?
— Почему мне?
— Я слышал о тебе, а потом увидел твоё имя в газете, когда они писали о Линн.
— Значит, ты знал, что я иду за тобой.
— Что значит «иду за тобой»?
— Изучаю обстоятельства твоей печальной кончины.
— Вот как? По чьему поручению?
— Неужели не догадываешься?
На его лице появилась горькая гримаса:
— Конечно, догадываюсь.
Парень за стойкой в фетровой шляпе допил кофе и, насвистывая, неторопливо вышел. Я почувствовал, как Питерсон на один-два пункта расслабился.
— Я разговаривал с Мэнди Роджерс, — сказал я.
— Ну, да? — сказал он равнодушно. — Славная девчонка.
Было очевидно, что Мэнди больше не была важной частью его пейзажа. Если она вообще когда-нибудь ею была.
— Мне жаль твою сестру, — сказал я.
Он только пожал плечами:
— Да, ей всегда не везло.
Мне захотелось ударить его, но вместо этого я спросил:
— Что тебе от меня нужно, Питерсон?
Он поскреб