Стрекоза - Элина Литера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его сестра Эрментина, которой в ту весну исполнилось пятнадцать, приняла меня живее и потребовала у Аларика, чтобы он и впредь устраивал наши встречи. Мы, действительно, виделись еще несколько раз за следующий год.
После помолвки, пусть и не объявленной по традиции аристократов, мы порой появлялись вместе на публике, но всякий раз вокруг было множество народу, чтобы никто не заподозрил учительницу пансиона в неприличиях. Удивительно, но Аларика не узнавали. Иначе одет, иначе причесан, иначе смотрит — и вот уже со мной под руку идет не аристократ из высших, а обычный горожанин. “Люди так ненаблюдательны”, — смеялся наследник баронства.
На лето большинство пансионерок разобрали по домам, и мне выпадало лишь два дежурства в неделю. Аларик устраивал дела так, чтоб видеться как можно чаще. В середине лета он осторожно поинтересовался, не откажусь ли я провести с ним четыре дня в охотничьем домике, и уверил меня в своем совершенно безукоризненном поведении.
Накануне отъезда я зашла в салон "Жемчужная лилия" и покинула его с объемной коробкой невероятно симпатичных, воздушных, отделанных кружевом женских вещиц, в которых уважающая себя дама покажется только перед одним мужчиной (некоторые — перед двумя или тремя, но оставим это на их совести). Наняв закрытый экипаж, я съездила в дальний квартал на другом конце города, где жили небогатые горожане. Надеюсь, здесь никто не увидит, что я захожу к госпоже зельевару, и тем более не узнает, что именно я у нее купила. Мне было уже двадцать лет, и я надеялась, что поведение моего жениха будет "безукоризненным" в несколько в ином смысле, но заводить детей до свадьбы в мои планы не входило.
Уединенный дом на берегу небольшого озерца показался мне именно таким, как я себе представляла: веранда со столиком, где было так приятно завтракать, берег с мягкой травой, где Аларик играл для меня на флейте, лесные дорожки, где мы могли бродить часами, кресла у очага, где мы пили вино по вечерам, и уютная спальня наверху, где пригодились покупки из "Лилии".
Долгие годы я гнала от себя воспоминания об этих днях, до краев наполненных счастьем и нежностью, но они возвращались снова и снова.
Мы еще не раз выезжали в охотничий домик, а с наступлением осени, когда занятия не давали мне отлучаться надолго, Аларик пригласил меня в городской дом Боулесов. По легкому удивлению, промелькнувшему в глазах экономки, я предположила, что его прежние подруги такой чести не удостаивались. Мне не с кем было сравнивать Аларика, но я догадывалась, что без некоторого опыта сложно достичь той "безукоризненности", которой я наслаждалась в наши встречи. Там, в особняке светлого мрамора, мы встретили осенние дожди и зимние снегопады, оттуда я выскальзывала через черный ход и в закрытом экипаже доезжала до переулка рядом с пансионом, туда я возвращалась, когда у меня выдавалось несколько часов свободного времени, изредка — целый выходной.
Аларик преподнес мне роскошную парюру с россыпью бриллиантов и жемчужин. Я отказалась — такие вещи не для скромной учительницы. Аларик ответил, что драгоценности мои и будут ждать меня в замке.
Свадьбу назначили на начало апреля. Боулесы разослали приглашения. Увы, мне некого было позвать, кроме директрисы. Сообщать родителям о том, где я, и что со мной происходит, я не собиралась — они едва не отдали меня в руки живодера! Аларик навел справки — отец все еще бушевал по поводу блудной дочери, а мать и вспоминать меня не желала. Что ж, они сделали свой выбор.
Директриса приняла из моих рук лист дорогой плотной бумаги с вензелями и нахмурилась:
— Девочка, — второй раз она назвала меня не госпожой Лориеттой, а девочкой, — я понимаю, что барон Боулес живет старыми правилами, но все же меня смущает, что здесь нет твоего имени. Возможно, конечно, старшие Боулесы не хотят давать пищу для пересудов, раз сын женится на простолюдинке, но все же, все же... будь осторожна.
Аларик вознамерился огласить помолвку на балу Равноденствия в замке Боулесов. За две недели до бала он прислал записку, что в салоне госпожи Парфэ меня ждут для выбора платья, туфель и всего, что необходимо женщине для помолвки, и что он надеется — я приму его подарок.
Я успела зайти к госпоже Парфэ, снять мерки, выбрать ткань и обсудить фасон, но в тот же день, уже в сумерках мне прислали запечатанный сургучом без оттиска конверт. Вскрыв его, я обнаружила другой, с печатью Боулесов. Это не Аларик. Он запечатывал записки личным оттиском с изображением лошадиной головы. На герб он пока не имел права. Вскрыв конверт, я увидела короткую строку: "Через два квартала к северу вас ждет кэбрио. Барон Боулес".
От таких приглашений не отказываются. Я накинула шерстяную пелерину, закрепила шляпку булавкой, спустилась и прошла два квартала. Кэбрио провез меня совсем недалеко, в тот переулок, где зачастую я садилась в карету Аларика. На этот раз здесь стоял экипаж с гербами. Лакей открыл дверцу и пригласил меня внутрь. За четверть часа я подготовилась к самым неприятным новостям, и они не заставили себя ждать.
— Я дал сыну поиграть с мечтаниями юношества, но ему пришла пора остепениться. Разумеется, я не собираюсь вводить в нашу семью безродную женщину. — Он кинул мне на колени туго набитый кошель. — Надеюсь, это вас утешит. И еще. Боулесам не нужны бастарды. Если вы обнаружите себя в тягости, пришлите мне записку, я оплачу услуги знахарки.
Я бросила кошель ему назад, чем вызвала высокий залом брови.
— О свадьбе или о ее отмене я буду говорить только с Алариком. Если вам больше нечего мне сказать, позвольте распрощаться.
— Ты думаешь, что у меня нет власти над моим сыном?
Раздался треск. Дверь кареты отлетела, выломав замок, и повисла на одной петле.
— Что ты ей наговорил? — Кристалл на стенке кареты осветил взбешенное лицо Аларика. — Лори, выходи, — он протянул мне руку. — Отец, я женюсь на Лориетте, даже если это будет стоить мне отлучения от
