Преступления США. Americrimes. Геноцид, экоцид, психоцид, как принципы доминирования - Максим Акимов

Американцы располагали двумя атомными бомбами и не хотели расходовать их для демонстрации мощи атомного оружия где-нибудь не в населенном месте, поэтому был необходим предметный урок ценой гибели сотен тысяч мирных жителей. В изданной в 1978 году примечательной во многих отношениях книге У. Манчестера «Слава и мечта» сказано: «Генерал Грэвс считал, что предварительные испытания будут не нужны. Он считал, что первая бомба будет готова примерно к 1 августа 1945 года, вторая к 1 января 1946 года, а третья позднее, в точно не установленный срок». Так он считал на рубеже 1944/45 года. На начало лета 1945 года, по словам У. Манчестера, «американцы не имели бомб, чтобы растрачивать их без дела. Помимо статичного устройства, которое подлежало взрыву, у них было всего две бомбы» [164].

Никакой военной надобности в этих бомбардировках не было, я и касаться этой темы не стану, поскольку это банальность, никем не оспариваемая. Японцы заранее решили, что примут решение о капитуляции сразу же, как только Советский Союз объявит Японии войну. Единственная сколько-нибудь внятная цель ядерных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки — запугать Сталина. Но, во-первых, Сталин не испугался, он вообще был не пугливого десятка, этот рыжий горец, во-вторых, и помимо ядерных бомбардировок было немало всяких пугалок, всяких запугиваний со стороны Англии и США, уж по всякому пугали-пугали, так что в конце концов можно было бы им обойтись без этого скотства, без этого акта подросткового самоутверждения.

Но «работа» кипела, один за другим начали появляться все более уточненные планы подготовки к ядерным бомбардировкам Советского Союза. Осенью 1945 года было подготовлено секретное исследование Объединенного комитета начальников штабов, названное «Стратегическая уязвимость России для ограниченного воздушного нападения». Авторы этого документа анализировали возможности превентивного ядерного удара по Советскому Союзу [165]. Вашингтонские стратеги сами писали, что «в настоящее время Советский Союз не располагает возможностью нанести аналогичные разрушения промышленности США». Но тем не менее рекомендовалось нанести ядерный удар не только в случае явной угрозы «красной агрессии», но также и в том случае, если создастся впечатление, что СССР в конце концов обретет потенциал либо для нападения, либо для отражения нашего нападения [166]. При этом считалось, что СССР не представляет какой-либо угрозы для США. Но даже создание в Советском Союзе средств защиты от атомного нападения было бы достаточным поводом, чтобы США могли обрушить атомные бомбы на нашу страну. Таким образом, в военную доктрину включалась, причем безоговорочно, концепция первого удара, наносимого превентивно по усмотрению США.

А Советский Союз, как свидетельствуют недавно рассекреченные документы, не имел никогда никаких планов нападения на западные демократии. Контрнаступления — да, но лишь как ответная мера [167].

В 1946–1947 годах в СССР был разработан и утвержден «План активной обороны территории Советского Союза». В нем основные задачи вооруженных сил определялись следующим образом: армия отпора, опираясь на укрепленные районы, должна разбить противника в полосе приграничной зоны обороны и подготовить условия для перехода в контрнаступление основных группировок войск, сосредоточенных на западных границах социалистического лагеря. ВВС и ПВО, входящие в армию отпора, имеют задачей надежно прикрыть с воздуха главные силы и быть в готовности к отражению внезапного нападения авиации противника. Войска резерва Главного командования предназначаются для сокрушительного, при использовании сил армии, отпора и удара по главным силам противника, нанесения им поражения и контрнаступления. Масштабы и глубина контрнаступления в плане не указывались [168].

Но в США думали не об обороне, там думали об агрессии, о наступлении.

Подростковость американского режима, его садистские наклонности и тяга к неумеренной жестокости толкнула его политиков на самое страшное преступление против человечности — возгонку ядерной истерии.

Атомное оружие — это крайняя планка войны, вернее, средство, лежащее уже вне войны, нечто доводящее войну до абсурда, обеспечивающее тотальное уничтожение и тем самым снимающее с повестки дня актуальность военных действий. Десятки поколений ученых, математиков, физиков, химиков шли к открытию атомных технологий, наибольший вклад в осуществление физико-химического прорыва, разумеется, принадлежит Менделееву, ведь он создал Периодическую систему, которая совершила революцию и вывела всю отрасль знания к новым горизонтам. Дмитрий Иванович сделал одно из немногих открытий, которому не нашлось синхронного аналога в другой части мира, хотя нередко открытия происходили синхронно (когда нечто назрело, оно приходило в голову сразу нескольким людям). Научное же достижение Менделеева стало по-настоящему уникальным, до него никто не сумел додуматься, и оно заложило непосредственный фундамент для дальнейшего развития технологий науки и прикладных исследований. Разумеется, и помимо Дмитрия Ивановича немало русских ученых внесли свою лепту с создание всего того, что мы называем техническим прогрессом, но Менделеев — это Прометей, без которого не произошло бы чего-то главного. И тот факт, что расщепленный атом попал в руки англо-американской своры — чистая случайность истории. Она произошла лишь потому, что на территории США не было таких разрушений и войн в течение десятилетий, предшествовавших этапу создания ядерного оружия, которые вынуждена была испытать Россия, принявшая на себя удары всех войн ХХ века. Заслуга Англии и США в получении ядерного оружия минимальна, они лишь воспользовались мировыми достижениями, оказавшись в нужное время в нужном месте. Но тот факт, что ядерное оружие попало именно в руки Англии и США, стал роковым для этого мира, ведь единственным вариантом, который делал бы военный атом по-настоящему действенным средством сохранения мира, является неприменение этого оружия, с тем чтоб оно всегда оставалось крайней мерой, как последний аргумент, и в случаях международных трений гарантировало бы поиск иного средства, отличного от войн, как поиск возможностей договариваться, искать новые способы сосуществования, более человечные, достойные того усложняющегося мира, который подарили нам десятки поколений ученых.

Применив атомное оружие в Хиросиме, американцы не только совершили преступление против человечности, против женщин, стариков и детей, не только показали себя бездумными подонками, они обесценили саму идею ядерного оружия, во всяком случае сильно повредили ей. И мало этого, они применяли бомбы с урановым наполнением и в Европе, бомбя Югославию, в девяностых годах. Уж этому не может быть никаких оправданий, за это вашингтонский режим должен быть осужден еще более строго, чем гитлеровский, выслушавший приговор Нюрнберга.

Американский «подросток» просто не понимал, что попало ему в руки и какова опасность от его действий, он упивался возможностью причинять насилие и был рад этому, будто и впрямь являлся юнцом, не умеющим сдержать себя от причинения беспричинного зла.

Осуществлялась тотальная борьба против России, и даже не против нее как таковой, а против любой страны, любого государства, любого народа, который вдруг становился более велик и силен, чем англосаксонская «империя». Это было принципом английской политики, передавшимся и Америке: если в мире появляется растущее процветающее государство, в его дела нужно вмешаться и повредить, чтоб оно, даже гипотетически, не смогло превосходить в чем-то Британскую империю и уж тем более угрожать ей. И если вмешательство Англии и США в дела малых стран было делом само собой разумеющимся, как и убийства граждан этих стран, провокации в этих странах, вредительские акции, устраиваемые англичанами или американцами, то по отношению к европейским крупным игрокам провернуть-то все эти фокусы было сложней, но тем не менее англосаксы шли на это, истязаемые извращенной, гипертрофированной гордыней, составляющей гремучую смесь с комплексами «трудного подростка».

И Россия была именно такой страной, русские были именно таким народом — способным дать отпор, составляющим великую нацию великой державы, но Англия и США не хотели оставить без «присмотра», поскольку Россия вполне могла стать новым центром мировой политики, новым Римом. И в начале ХХ века это было весьма очевидно, ведь комиссия европейских ученых, специально созданная для составления прогноза развития России, изучившая темпы этого развития, разглядевшая тенденции изнутри, привезла в Европу такие выводы, которые указывали, что к середине века Россия, сохраняя темпы развития 1900-х годов, будет иметь не меньше четырехсот миллионов населения, станет экономически и политически доминировать в Европе, промышленный рост ее будет весьма внушителен.