Посланник небес. Далекий Сайкат - Михаил Ахманов

Тасман сел в кресло, побарабанил пальцами по столу, разложил перед собой все три голограммы, прищурился, поглядел на них с нехорошей усмешкой. Потом произнес:

– Я остался здесь по просьбе Гайтлера. У нас не было уверенности, что эстап сработает – собственно, он и я считали, что эта затея, как все предыдущие, обречена на неудачу. И тогда вступал в действие наш тайный план…

– Тебе предназначалась роль местного Колумба?

– Ну, ты правильно понял, коллега Ивар. Но сначала я должен был укорениться, приобрести определенный статус, друзей и покровителей в высоких сферах и, разумеется, финансовые средства. Это заняло около трех лет. Дартаха тем временем изгнали из Экбо, его трактат пылился в сундуке книгохранилища, и мысли о землях в другой половине мира ровным счетом никого не волновали – ни в странах Пятипалого моря, ни на западе, ни в Семи Провинциях. Пришло время действовать, и я отправился в Бенгод, где приобрел большое, только что построенное судно, закупил снаряжение и попытался набрать команду. Вот тут и начались проблемы! Я не мог найти людей в прибрежных городах Хай-Та и Этланда, готовых плыть в Восточный океан, не мог ни за какие деньги! Конечно, речь шла о знающих, умелых мореходах, а не о портовых оборванцах… Мне нужен был многочисленный экипаж, человек сто или сто двадцать, чтобы, вернувшись, они рассказали о новой земле во всех кабаках от Бенгода до Ильва и Пазека. Но одни были заняты, другие опасались пиратов с Архипелага, бурь или морских чудовищ, третьи сочли меня безумцем, который всех погубит в океане, четвертые решили, что плыть к Оправе Мира – святотатство. Хотя народ здесь не очень религиозен, однако…

– …однако они не имеют морской традиции, которая была у португальцев, испанцев, голландцев и англичан, а до них – у викингов, – подхватил Тревельян. – Традиции дальних морских походов и поисков неведомых земель. Сугубо континентальная психология, даже в прибрежных странах.

– Да, конечно, я тоже об этом думал, и потому, наняв временный экипаж, перебрался на Архипелаг, в Диранто. Китобои посмелее моряков из Хай-Та и Этланда, и кто-нибудь последовал бы за мной, но тут мое судно спалили. То есть его подожгли, а вместе с ним выгорела половина лодок и баркасов в гавани, а пирсы и деревянные склады еле отстояли… Местный князек объявил, что я приношу несчастье, и тут же изгнал меня из города, хорошо, что не повесил… Я вернулся в Бенгод за новым судном, но там уже знали, куда я собрался, и подходящего не нашлось, ни нового, ни старого, ни в Бенгоде, ни на верфях других городов, хотя я объездил их десятки.

– Я побывал в Бенгоде. Собственно, с него мои странствия и начались, – произнес Тревельян. – Там ничего не помнят о тебе и твоей попытке. Хотя прошла почти половина века…

Некоторое время они обсуждали, что могло случиться за этот период, и согласились, что равновероятны две возможности: либо слухи диссипируют и исчезают почти без следа, либо расходятся шире и шире, превращаясь в устойчивый комплекс легенд. Очевидно, события пошли по первому сценарию. Этот факт был очевиден, и проблема состояла в том, сами ли пошли или их направили.

– Черт с ними, со слухами, – сказал наконец Тревельян. – Дальше что случилось?

– Дальше? После фиаско на востоке я отправился на запад. Пересек континент, добрался до Мерцающего моря, до Запроливья и Княжеств Шо-Инга, где меня никто не знал, выбрал лучшие верфи и заказал целую флотилию, четыре корабля. Мог бы и больше – средств хватало, соль с моих промыслов текла рекой, и только в столицу вывозили по шесть караванов за сезон. Потом, в один прекрасный день, я получил предупреждение, эту вот шкатулку. В спальне моей обнаружилась, дьявол, запечатанная, а верфи с моими судами уже горели! И тогда я понял…

Он отвернулся, стиснув на коленях кулаки.

Все остальное Тревельян сумел домыслить сам. Его коллегу не изгоняли отсюда – совсем наоборот, ему предписывалось жить здесь до естественной кончины, жить тихо, спокойно и счастливо, не помышляя о кораблях, о дальних плаваниях и заморских землях. База, как и возможность побега с Осиера, тоже находились под запретом – отправитель шкатулки был, очевидно, в курсе планов ФРИК покинуть этот мир на длительное время. Он – или они?.. – не желал, чтобы Тасман делился догадками с кем-нибудь из своих, но убивать его не собирался. Только в крайнем случае, только если он отвергнет щедрые дары – райский остров в теплом море и уютный дом, где ждут хозяина ласковые женщины и древние книги… Выбор между этой жизнью и крюком был очевиден, так что не стоило упрекать Тасмана в малодушии.

– Знаешь, кто рассылает эти шкатулки? – сказал Тревельян и, когда собеседник покачал головой, добавил: – Братство Рапсодов, мой благородный орден, что надзирает за справедливостью… вернее, самый главный его шеф, мудрейший Аххи-Сек, Великий Наставник из Мад Дегги. Есть такой городишко в Полуденной, у Кольцевого хребта…

– Думаешь, он?..

– Не знаю, Хьюго. Может, этот Аххи-Сек – оракул при настоящих пророках, простая марионетка… Ну, я до него доберусь! До него или до истинных кукловодов!

Наступила тишина. Тасман размышлял; его глаза скользили по полкам, заставленным книгами, по резной мебели и окнам, распахнутым в сад, словно он, лаская взглядом просторную комнату, пытался взвесить два варианта грядущей судьбы: столб с крюком и это свое уютное жилище. Наконец он произнес с глубоким вздохом:

– Я тебе помогу, Ивар. Хватит прятать голову в песок… Помогу!

– Помоги, только немного – у тебя тут яхта, вот и отправь меня в столицу. Пусть твои парни отвезут, чтобы тебе не светиться. И еще – может, имеешь какие-то связи в Архивах? Хочется мне туда попасть.

– С Архивами вряд ли буду полезен, не вхож я на императорский остров, а в столицу сам отвезу. У меня вилла в пригороде, поживу на ней и за тобой присмотрю. В Мад Аэг есть мои доверенные люди… прикормил пару-другую чиновников…

– Договорились. – Тревельян поднялся, шагнул к раскрытому окну. Внизу служанки под командой красавицы Сариномы уже собирали на стол, готовясь к вечерней трапезе, и он увидел смуглые плечи и пышноволосую головку Китти. Милая девушка, мелькнула мысль. Будет ли вспоминать рапсода, который пел ей нежные песни по ночам?.. Сняв наушные украшения, серебряные кольца с подвесками из бирюзы, он протянул их Тасману: – Для той девушки, для Катахны… больше мне нечего подарить. И скажи, что я ее не забуду.

Тасман улыбнулся:

– Скажешь сам. В Мад Аэг мы отправимся утром.

Глава 12

СТОЛИЦА

Мад Аэг, имперская столица и самый крупный город обитаемого мира, лежал у просторной бухты и был возведен на семнадцати холмах, частью обращенных к морю, частью выходивших к северной равнине, садам и лесу, который считался заповедным охотничьим угодьем правящей фамилии. В прежние времена возвышенностей насчитывалось больше, но тысячу двести лет тому назад, в эпоху правления Матак-Сари Благословенного, когда город начал быстро разрастаться, многие холмы срыли, чтобы засыпать ложбины и овраги по окраинам, куда бурной волной выплескивались городские предместья. Каждый из уцелевших холмов с глубокой старины носил свое имя, и все они были изрезаны террасами, которые укрепляли циклопические каменные стены и соединяли широкие лестницы. Три холма к западу от бухты и четыре к востоку вздымались над морем скалистыми массивами, и их обитатели могли любоваться с вышины гаванью, полной кораблей, огромной торговой площадью, прибрежным храмом Трех Богов и сине-зеленым морским простором. Здесь, на каменных выступах, естественных или рукотворных, стояли дворцы Восьмисот Фамилий, семейные гнезда, которые не перестраивались, а лишь иногда подновлялись, дабы порадовать почтенных предков, проливших кровь на эти скалы. Места на прибрежных холмах было немного, и потому при строительстве дворцов не придерживались традиционного стиля с разделением на павильоны, беседки и отдельные покои. Этот стиль считался древним, но жилища знати в Мад Аэг превосходили его стариной на доброе тысячелетие; некогда их воздвигли так, как полагалось двадцать пять веков назад: массивные каменные строения с передним фасадом в виде уступчатой пирамиды, круглой или прямоугольной башни, украшенной портиком и колоннами. Задняя часть обычно пристраивалась к скале, в которой были выдолблены полости – кельи слуг, кладовые, кухни и конюшни. Эти ласточкины гнезда служили обителями главам родов, а менее важные их члены предпочитали жить с большими удобствами, кто на холмах, обращенных к лесу, кто на виллах в зоне садов, кто даже в предместьях, среди дворян, не отличавшихся особой знатностью, и разбогатевших купцов.