День другой – кошмар все тот же - Евгений Меньшенин

Мать закричала.

Вася взглянул на мать, а потом на отца, который, кажется, упал на пол. Вася больше не становился отцом. Отец умирал в муках на полу, в полной невидимости. Вася просто смотрел на него и молчал. И я рада, что я не видела его глаза в тот момент. Даже не представляю, что я могла бы там рассмотреть.

Мать кинулась на Васю, стала обвинять его. Сказала, что отец был прав, что Вася всегда только подводил их. Что он был дерьмовым сыном. Она так любила своего Петю, что готова была плевать на сына. Вася сказал маме, чтобы она успокоилась. Она хваталась за грудь и кричала.

– Мама, тебе нельзя волноваться, успокойся, все будет хорошо.

Мама повалилась на пол. А Вася бросился к ней и стал бить ее по щекам. Кажется, ее хватил удар.

Вася приложил ухо к ее груди и закричал:

– Мама, мама!

Он даже делал ей массаж сердца. И в тот момент это уже не выглядело странно, потому что я только стала свидетельницей воображаемого убийства.

Через несколько минут Вася потрогал ее пульс, проверил сердцебиение и отпустил ее руку. Потом поднялся и замолчал. Я слышала, что он плакал. Но он не поворачивался ко мне. Я молчала. Боялась даже шелохнуться.

Вася посмотрел на свои руки, на свою одежду, будто он был весь в крови отца. Будто убил его в реальности, а вокруг него лежали трупы. Но я видела только Васю, прихожую, усыпанную осколками стекла, и следы крови на полу. Его крови. Она сочилась из затылка и пропитала джемпер и рубашку.

В гнетущей тишине кое-что стало до меня доходить. Мы в пустом доме. Мы приехали к его родителям. И я только что стала свидетелем их смерти. Смерти его воображаемых родителей. Я поняла суть тех звонков, у которых была отключена мелодия вызова. Не было никаких звонков. Я никогда не слышала голосов в трубке. А я-то думала, что Вася просто делает звук тише. Все это время Вася говорил сам с собой. Играл роли родителей. И вот теперь он их убил. Теперь их нет. Я подумала, тогда что же случилось с настоящими?

– Катя, – позвал он, не оборачиваясь.

Я боялась ему отвечать.

– Катя?

Он повернулся. Его глаза раскраснелись от слез. Но лицо не выглядело несчастным. Скорее сосредоточенным, серьезным.

– Что? – прошептала я.

Он пошел ко мне, а я подняла руки, защищаясь. Я испугалась, вдруг он сейчас превратится в отца, который выжил после удара осколком зеркала, он кинется на меня, чтобы убить в отместку за свою смерть. Но Вася подошел и обнял меня кровавыми руками. Я дрожала в его объятиях, а он тяжело дышал.

– Ты ничего не видела, – сказал он.

Меня как будто палкой ткнули в живот.

– Ш… ш… что?

– Ты ничего не видела, – сказал он и отстранился от меня. Он говорил, как учитель непослушному ребенку.

– Ладно, – сказал я. Голос у меня дрожал. Я смотрела на него так, как на бомбу.

– Мы сейчас все тут уберем и сделаем вид, что не приезжали, – сказал он. – Сотрем все следы. Подстроим так, будто воры ворвались в дом и убили моих родителей. Ясно?

Я кивала головой, соглашаясь на все, лишь бы он увез меня отсюда. Я подумала, что если я сделаю все так, как он скажет, то мы вернемся в город и я убегу от него в тот же вечер, закроюсь на десять замков и позвоню в психиатрическую клинику.

Но я ошибалась, думая, что на этом все закончилось. Доверилась психу. А что мне оставалось делать? Бежать на улицу и орать на всю округу? Я даже не знаю, где у них там полиция.

Он попросил меня протереть все поверхности и все ручки, к которым я прикасалась, чтобы не осталось моих отпечатков. На его отпечатки было плевать, ведь он жил в этом доме раньше, а вот моих там быть не должно. Он выдал мне тряпку, а сам принялся убирать свою кровь. Это даже смешно – вспоминать, как он переступал через невидимые трупы, где лежали его родители.

Я то и дело вздрагивала от каждого слова, произнесенного Васей. Мне казалось, что в любой момент он мог превратиться в дядю, который сидит за изнасилование, или в брата, который отслужил в Чечне. Или вообще в сестру, которая внезапно вернется домой и обнаружит трупы родителей. У меня голова шла кругом от этих мыслей. Но после того, что я увидела, никто не мог гарантировать, что этого не случится.

Когда мы закончили, я хотела задать вопрос, какой у Васи план, как он собирается обыграть взлом, но вовремя остановилась. Это же бред, думала я, никакого убийства не было. Не было! Но ведь только в этот раз не было. А раньше? Как насчет раньше? Я не переживала, что меня обвинят в пособничестве. Потому что если убийство и было, то не в тот момент, не при мне, и уж точно я не собиралась молчать по приезду домой.

Вася отправил меня в машину, но он не доверил мне ключи, открыл машину с брелока. Я смотрела, как он закрыл дверь в дом, потом взял камень и обошел дом со стороны участка. Послышался грохот стекла. Потом Вася быстро сел в авто и мы выехали из двора. Ворота он открыл заранее.

Он сказал, что включил сигнализацию и через несколько минут должны приехать полицейские.

Мы выехали из поселка другим путем, через узкие улицы, где стояли старые дома. Мне кажется, что мы выехали через какую-то прилегающую к поселку деревню.

Я сидела, вжавшись в сиденье, и думала, надо ли мне что-то говорить, или лучше молчать как мышь. И тут мой телефон завибрировал. Это звонила мама. Я сбросила и набрала смс: «Я перезвоню».

На улице было темно. Мы ехали среди каких-то полей. Вася спросил:

– Кто звонил?

– Мама.

– Почему ты не ответила? – он поглядывал на меня.

– Я не знаю, что говорить, ну, если она спросит меня, где я.

– А