Путь темного мага - Сергей Злой

— Старый добрый Хогвартс, — произнес Каркаров, рассматривая замок, — Как приятно снова оказаться здесь. Виктор, проходи сюда…. Вы не возражаете, Альбус? Виктор у нас простужен.

Один из учеников отделился от толпы и подошел к своему директору. По толпе учеников Хогвартса прошел взволнованный шепот: «Это Крам». Звезда болгарской сборной по квиддичу, ловец? Забавно, не думал, что он еще учится. Чувствую, будет неспокойно….

Как я и подозревал, наличие среди гостей знаменитого квиддичного игрока взбудоражило учеников. Студенты отталкивали друг друга, чтобы хоть краешком глаза рассмотреть своего кумира. Стайка девушек и парней тихо истерила по поводу того, что не взяли с собой перья для автографа.

К моему личному недовольству, Дурмстранг усадили за стол Слизерина. И это еще ладно, но Крам сел рядом со мной! Проклятье. Теперь взгляды большинства учеников были направлены на мою часть стола. Такое внимание, хоть и не к своей персоне, меня изрядно напрягало, чувствовался дискомфорт. Сидящий же рядом Малфой просто светился от радости и гордости и тут же вступил с Крамом в беседу. Знаменитый ловец оказался неразговорчивым, или просто он стеснялся? Как бы там ни было, на десять слов, сказанных Малфоем, приходилось одно Крама. Французы сели за стол к Равенкло.

Как только в зал вошли три директора, французы тут же вскочили со своих мест. По Залу прошел смешок. И зря, неплохо их эта мадам Максим выдрессировала — шармбатонцы остались стоять до тех пор, пока их директор не сел.

Дамблдор объявил, что открытие Турнира состоится в конце пира, и пригласил приступать к трапезе. Еда, как и всегда, появилась из ниоткуда. Хотя я знаю, что на кухне, прямо под нами, стоит четыре стола и именно с них к нам доставляется еда.

Пир пошел своим чередом. За столами велись оживленные беседы. Разумеется, большинство — с приехавшими гостями. Ученики с других факультетов поворачивались к столам Слизерина и Равенкло, желая узнать о жизни и быте приехавших гостей. Малфой все так же, раздувшись от важности, «беседовал» с Крамом, стараясь того разговорить. Несколько учеников даже пробились к ловцу болгар с кусочками пергамента и перьями, для того, чтобы взять автографы. Крам расписался с таким видом, будто это было необходимое зло. Единственный, кто не доставал его вниманием и расспросами, оставался я. Удивительно, но, кажется, Крам старался поближе приблизиться ко мне. Хороший, похоже, парень — совсем ему не по душе такое пристальное внимание со стороны поклонников. И совершенно здраво рассудил, что раз я не лезу, то хотя бы одна сторона у него будет защищена от нападок.

— Извини, ты не мог бы пересесть? — обратился ко мне какой-то третьекурсник со Слизерина.

— С чего бы это? — предельно вежливо поинтересовался я.

— Просто ты квиддичем же не интересуешься, Алекс, и я хотел бы поближе сесть к Краму….

Прервал речь третьекурсника мой несильный удар под столом в колено. Потирая ушибленную часть тела, третьекурсник поспешил ретироваться обратно на свое место, правильно рассудив причины удара. Сообразительный, впрочем, на Слизерине других и не держат.

С каждым новым фанатом, пришедшим засвидетельствовать свое уважение Краму, я все больше мрачнел. Ничего не имею против приятной беседы во время еды, но эти постоянные выкрики под ухом: «Мистер Крам, я ваш большой фанат!», «Мистер Крам, дайте автограф!», «Хочу от тебя ребенка!» и прочее действительно раздражают. Не сдерживаясь, я злобно зыркал на любого, подходившего ближе трех метров. Может мне показалось, но, кажется, поток фанатов от этого чуть уменьшился.

Тем временем к преподавателям присоединился Барти Крауч и Людо Бэгмен. Как мне шепнул через стол Нотт, эти люди — большие шишки в Министерстве. Очень большие. Наверное, они судьи предстоящего Турнира.

А в Зале внезапно возникло нездоровое оживление: часть парней поедала глазами французов, большую часть которых составляли девушки. И приятные на вид девушки, должен признать. Но абсолютное большинство внимания доставалось юной прелестнице с серебряными волосами.

— Она как вейла, — услышал я мечтательный голос Нотта.

Как вейла? На заметку: держаться от нее подальше. Раз уж она смогла одним своим видом лишить парней головы, то страшно представить, на что она способна, если сознательно хочет кого-нибудь очаровать. Думать нижним мозгом из-за какой-то там французской красотки мне совершенно не хочется. А ведь я уже в возрасте, когда лишиться мозгов проще простого.

— Час пробил, — объявил Дамблдор, вставая со своего места, — Турнир Трех Волшебников сейчас начнется. Прежде чем внести Кубок Огня, я хотел бы представить вам мистера Барти Крауча, главу департамента международного магического сотрудничества, и мистера Людо Бэгмена, главу департамента магического спорта.

«Магического сотрудничества», да? Интересно, он имеет отношение к уничтожению СССР? Наверняка, да. Я запомню.

— Вместе с ними профессор Каркаров, мадам Максим и я будем входить в жюри, которое и будет оценивать участников Турнира, — продолжил Дамблдор, — В Турнире принимают участие трое магов, по одному от каждой школы. За выполнение заданий они получают баллы. Участник, набравший наибольшее количество баллов, выигрывает Турнир. Участников выберет независимый судья, а именно — Кубок Огня.

В Зал внесли здоровый каменный кубок, который полыхал голубым огнем.

— Желающие участвовать в Турнире должны написать на пергаменте свое имя и название школы и бросить его в Кубок, — объяснял директор, — Выбор чемпионов произойдет завтра вечером, в Хэллоуин. Сейчас Кубок будет установлен в вестибюле в свободный доступ. Чтобы у учащихся, не достигших семнадцатилетнего возраста, не возникло искушения — вокруг Кубка я проведу Возрастную Черту. Ее не сможет перейти ни один из тех, кому не исполнилось семнадцати. И, наконец, я должен предупредить, что у Чемпиона, выбранного Кубком Огня, не будет обратного пути. При опускании в Кубок листка с вашей фамилией вы заключаете своего рода магический контракт. Поэтому прошу вас: хорошенько все обдумайте, готовы ли вы идти до конца. А теперь пора спать. Доброй ночи.

Уставшие и переполненные впечатлениями ученики пошли к своим гостиным. Учащиеся Дурмстранга и Шармбатона, как нам объяснили, будут ночевать и жить у себя, в карете и на корабле. Я же был просто счастлив вернуться в спальню и поспать. Не знаю почему, но за сегодняшний день я жутко устал.

— Кто из слизеринцев бросил свое имя в Кубок? — спросил меня за завтраком Нотт.

— Кажется, Клайд хотел, — невпопад ответил я, ковыряясь в беконе.

— А еще? — допытывался Теодор.