Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима - Ирина Петровна Бороган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каспаров и Ходорковский пополнили ряды тех, кто оказался за пределами России из-за преследований Кремля и теперь были разбросаны по всему миру, от Прибалтики и Украины до США. Это была новая российская оппозиция в изгнании, и она не сидела без дела.
Энергичный Каспаров пытался изменить западное общественное мнение о Путине. Он опубликовал в США книгу и множество статей, в которых критиковал Кремль и его политику. Но его главная цель состояла в том, чтобы помочь российским активистам и оппозиционным политикам найти общий язык.
Михаил Ходорковский сначала поселился в Швейцарии, а потом перебрался в Лондон, где занялся организацией конференций в Восточной и Центральной Европе, чтобы обеспечить российским активистам – как находящимся в изгнании, так и живущим в России – площадку для встреч и дискуссий.
Ходорковский сдержал данное Путину слово и не стал создавать политическую партию. Из своей фешенебельной штаб-квартиры в доме № 16 на Ганновер-сквер в одном из самых дорогих районов Лондона он координировал действия созданной им общественной организации «Открытая Россия». Новая организация финансировалась из-за рубежа, но действовала в России и имела отделения во многих российских регионах.
Ходорковский считал, что может быть полезен еще в одном отношении.
«В России есть люди – активисты, журналисты, – которые делают очень рискованные вещи. Поэтому мы, чтобы не подставлять этих людей, говорим: "валите на косого, косой, как говорится, все стерпит". Мы понимаем, конечно, те риски, которые мы в связи с этим несем, – это "новичок", – сказал Ходорковский с ударением на последнем слове, имея в виду боевое отравляющее вещество, использованное при отравлении бывшего российского шпиона Сергея Скрипаля на территории Великобритании. – Но тем не менее мы считаем, что риск менеджируемый, и мы просто на него идем, чтобы не подставлять людей в России»[351].
На пост заместителя председателя «Открытой России» Ходорковский пригласил Кара-Мурзу – младшего, который на тот момент маялся без работы в Вашингтоне. Бывший журналист обрадовался возможности вернуться в Россию. Они встретились в Нью-Йорке, и Ходорковский очень спокойно сказал Кара-Мурзе: «Настоятельно советую: не берите с собой семью». Кара-Мурза подумал, что десять лет тюрьмы сделали Ходорковского немного параноиком, однако прислушался к совету. Он перебрался в Москву, оставив жену и троих детей в Вашингтоне, и летал через океан дважды в месяц, чтобы увидеться с ними.
Тем временем Каспаров и Ходорковский летали по США и Европе, выступая с докладами и лекциями о политической ситуации в России. Каспаров помогал Немцову и Кара-Мурзе – младшему лоббировать закон Магнитского в Вашингтоне. Однако ни Каспаров, ни Ходорковский не видели поводов для оптимизма.
«Новая волна эмигрантов из путинской России стала моложе, образованнее. Но большинство из этих молодых людей не хотят бороться с путинским режимом. Они считают это бессмысленным. Честно говоря, на сегодняшний день Путин очень успешно использует эмиграцию в своих интересах», – говорил расстроенный Каспаров в кафе в центре Нью-Йорка на следующий день после конференции PutinCon, организованной им в театре New World Stages возле Таймс-сквер. Однодневное мероприятие, на котором несколько десятков докладчиков разоблачали путинский режим, должно было открыть американцам глаза на происходящее в России. Конференция была интересной, но вряд ли могла на что-то повлиять[352]. «Единственный потенциал, который я вижу в этой волне эмиграции, – в том, что после ухода Путина, возможно, 10 % из них будут готовы вернуться и занять посты в правительственных структурах», – сказал Каспаров.
Между тем политически активные граждане – активисты, экологи, представители творческих профессий, политики – большинство в возрасте чуть старше 20–30 лет, продолжали покидать страну. За границей они присоединялись к либералам – экспертам, аналитикам, журналистам, экономистам, – которые вот уже много лет вели борьбу с путинским режимом.
В 2017 г. 2664 российских гражданина попросили политического убежища в США, что было самым высоким показателем за 24 года, прошедших после предыдущего максимума – 2117 человек в 1994 г. (тогда, в 1990-е гг., люди просили убежища, боясь постсоветского всплеска антисемитизма, к счастью, не случившегося)[353]. И это было в два раза больше, чем в 2012 г., когда Путина избрали на третий президентский срок.
Путинская стратегия по выдавливанию из страны инакомыслящих, казалось, вполне работала.
«Это очень умно и очень эффективно», – сказал нам Михаил Ходорковский[354].
Мы сидим с бывшим заключенным олигархом в его просторном, полупустом лондонском офисе, отделанном деревянными панелями. Он кажется спокойным, как и всегда, но во время разговора постоянно мнет в руке пустую алюминиевую банку из-под Coca-Cola. «Это [выдавливание из страны] очень сильно сбрасывает пар. Потому что человек, которого уже все задолбало, у него появляется выбор: либо он уезжает, но теряет свой социальный статус, либо он остается и у него проблемы с зарабатыванием денег и он даже может оказаться в тюрьме. И с этой точки зрения люди воспринимают потерю социального статуса как меньшее зло».
Ходорковский грустно рассмеялся, держа в руке смятую банку. «Критическая масса за пределами страны в отношении России создаться не может. В принципе. Потому что нету никакого рычага давления, который из-за границы сработал бы лучше, чем изнутри России. Мы – страна достаточно закрытая, не по ментальности, а просто по природно-географическим условиям. Поскольку сухопутная держава, себестоимость транспортировки высокая, то 80 % товаров критически выгоднее создавать внутри страны. И на 80 %, кто бы что ни говорил, мы себя самообеспечиваем и продуктами, и барахлом. Все равно сами на самом деле. В этом смысле Россия неуязвима».
Глава 30
Вечеринка окончена
Это был настоящий успех! Просторный двухуровневый пентхаус на 14-м этаже суперсовременного здания Sky Garage в Челси в Нижнем Манхэттене быстро заполнялся людьми. Октябрьским вечером 2010 г. в апартаментах, по слухам принадлежавшим Николь Кидман, собрались артисты, журналисты, знаменитости и просто богатые и влиятельные люди.
В наличии было все, что нужно для крутой богемной вечеринки, – шампанское, абсент и длинноногие модели. Большинство гостей говорили по-русски, а над толпой в буквальном смысле возвышался двухметровый миллиардер Михаил Прохоров.
Он любил Нью-Йорк. «Пожалуй, это единственный город в мире, который по своей энергетике напоминает мне Москву, – сказал он Ребекке Мид из The New Yorker. – Во всех других городах я просто засыпаю»[355].
Вечеринку организовали в честь запуска американского издания журнала «Сноб», который Прохоров финансировал в России, а теперь и в США. К микрофону подошла Маша Гессен, заместитель главного редактора журнала. «В России,
