Рождение Темного - Виталий Горелкин

Заведя рабов в здание и утолив жажду, Альком заметил в бараке новенького. Это был худощавый парень лет двадцати пяти. Его лицо покрывала тонкая сетка шрамов, как будто ему на голову злой шутник сбросил сердитого гмырха. Новичок, нагло занявший место Стима, требовал серьезного урока. Надсмотрщик направился в его сторону, чтобы объяснить здешние правила, и мимолетно удивился, так как гномы обычно извещали его о пополнении.

- Как звать тебя, раб? - спросил Альком, демонстративно поправив висящую на поясе небольшую дубинку. Он уже успел оценить одежду новенького и мысленно примерил ее на себя. Ростом они были одинаковы, так что плащ должен был прекрасно смотреться на плечах Стима.

На вопрос парень ничего не ответил. Он не поднялся с нар и только пожал плечами, продолжив пристально смотреть на Алькома.

- Ты что, урод, не понял вопроса? - дав волю скопившейся за день злости, бывший стражник выхватил дубинку и с отмашкой ударил по коротко стриженой голове раба.

Парень резко дернулся назад, пытаясь уйти с траектории удара. Но все-таки не зря Альком гордился своей реакцией - как не был быстр его противник, он все равно пропустил удар. От него парень должен был поплыть и стать легкой добычей. Усмехнувшись, надсмотрщик собрался было убрать оружие обратно, как с удивлением понял, что раб продолжает по-прежнему ровно сидеть, и только текущие по его лицу струйки крови подтверждали, что Альком не промахнулся. Стим слегка испугался неожиданной стойкости противника, но услышав шумно сопящего Малика, подбегающего сзади на помощь, решил нанести еще один удар.

Альком уже успел привыкнуть, что жертвы не оказывают серьезного сопротивления. Он широко размахнулся, но невольник, до этого сидевший безвольной куклой на нарах, стремительно встал и ударил надсмотрщика в грудь раскрытыми ладонями. Даже если новичок не вложил бы в это движение всю силу, Стим все равно бы отпрянул назад. На секунду ему показалось, что глаза строптивого раба налились чернотой, а на лице явно проступила жажда крови. Некоторым рабам, наблюдавшим за их схваткой с потаенной надеждой, почудилось, что новенький не успел прикоснуться к Алькому. Они потом доказывали, что парень в плаще является магом, и что именно после его жеста руками, надсмотрщика приподняло на ладонь над полом и отбросило назад. Другие закономерно возражали, приводя один единственный аргумент, позволяющий усомниться в душевном равновесии первых - гномы не были такими дураками, чтобы одеть ошейник на человека, способного одним движением избавиться от куска железа на шее и заодно от много возомнивших о себе друмах.

Но эти перешептывания будут позже, а тогда люди, прижавшись к стенкам, внимательно следили, как Альком отлетел спиной назад и сбил с ног своего спешившего на помощь помощника. От столкновения они оба упали на пол, и опилки моментально прилипли к их мокрой одежде и волосам. Со стороны рабов донеслись приглушенные смешки. Стим, полный ненависти к выставившему его на посмешище человеку, вскочил и перебросил дубинку в левую руку. Он достал спрятанную за пояс заточку и, криво усмехнувшись, двинулся вперед. Злость застила его глаза, он уже забыл, что собирался только избить противника. Крепко сжав в кулаке ложку, черенок которой был заточен до бритвенной остроты, он бросился вперед, нацелив оружие в живот невольника. Шум за спиной Алькома внезапно стих. Он не придал этому значение и зря: стоило бывшему стражнику сделать всего пару шагов, как раздался громкий треск, и на спину несостоявшегося убийцы обрушился сильный удар кнута. Надсмотрщика кинуло на колени, и на его рубашке через широкую прореху обильно выступила кровь. Малик, увидев, что случилось с приятелем, отбросил от себя дубинку и склонился в поклоне в сторону входа. Там стоял сурового вида гном, неторопливо сматывая длинную кожаную веревку, в конец которой были вплетены металлические полоски.

- Господин Аркин, этот новичок сел на кровать старшего, а когда Альком попросил перейти, тот кинулся на нас с кулаками, - затараторил помощник надсмотрщика, моментально согнувшись вдвое перед конюшим, случайно зашедшим в барак. - Он первый начал и…

- Заткнись, - пренебрежительно бросил гном, и Малик испуганно смолк.

Аркин подошел к тяжело поднимающемуся с колен Стиму, успевшему спрятать заточку в рукав, и резко ударил сапогом в ребра.

- Запомни, раб, что портить наше имущество можем только мы. Вновь увижу такое - запорю.

Еще раз ударив ногой лежащего человека, он посмотрел на того, кому, по сути, только что спас жизнь.

- Новенький? - увидев, как не догадавшийся склониться пред ним парень, утвердительно кивнул, конюший практически без замаха ударил кнутом. Смотря на скорчившихся от боли двух людей, он, словно обращаясь ко всем, сказал. - Не потерплю строптивых!

Гном развернулся и выбрал двух людей, которые потом понуро проследовали за ним в конюшню. По пути Аркин сильно ткнув Малика кнутовищем в живот. Раб, судорожно хватая воздух, на некоторое время замер, а потом, прижимая руку к телу, проковылял к своему дружку. Он помог Алькому подняться и повел его в самый дальний конец барака. Взгляды, которыми они награждали новичка, сулили тому много неприятностей.

После стычки с черноволосым здоровяком со мной никто не общался. Все делали вид, что меня не существует, стоило только подойти к какой-нибудь компании, как все разговоры стихали. Ловить на себе испуганные взгляды быстро надоело, и я перестал обращать внимание на образовавшуюся вокруг меня сферу отчуждения. Статус напавшего на меня стал ясен на следующий день, он поднимал людей на работу и проверял качество выполненного труда. Один раз пришлось быть свидетелем неприятного зрелища, как этот здоровый придурок жестоко избил одного раба, не выполнившего дневную норму. Из жалостливых криков несчастного, я узнал имя своего врага - Альком.

Кормили здесь один раз в сутки, перед сном. Перед этим выяснилась еще одна неприятная подробность - помощник надсмотрщика, с внешностью и повадками мелкого подлеца, выдавал еду. Разумеется, что в мою чашку он положил коричневой бурды, бывшей чем-то средней между кашей и супом, раза в два меньше, чем остальным. Место для еды было рядом с бараком, повсюду сновали взад-вперед гномы, не обращая на нас особого внимания. Рядом выяснял что-то у старого раба сытый Альком, при этом исподтишка наблюдая за моей реакцией. На провокацию я не поддался и не стал требовать себе добавки, о чем, кстати, пожалел на следующее утро, когда желудок громко потребовал пищи.

Альком, вероятно, занимался также распределением работ. Ничем другим нельзя было объяснить мое 'везение' - я был единственным, кого направили ну уборку нечистотот. Первый раз, когда мне дали большой ковш на длинной ручке и поставили перед выгребной ямой, мне стало смешно - вспомнился старый анекдот про деревенского сантехника, и я чуть не спросил у гномов, уж не ср…т они туда? Но после того как открыл крышку, и оттуда шибанула сильная волна вони, сразу вывернувшая меня наизнанку, шутить резко расхотелось. Кое-как отдышавшись, я обмотал лицо рубашкой и приступил к работе. Пару раз пролив содержимое черпака на штаны, я стал предельно осторожен. Чтобы больше не испачкаться, мне пришлось пододвинуть огромную бочку для отходов ближе. Туда, взявшись за конец двухметрового древка, чтобы жутко пахнущие нечистоты были как можно дальше от меня, я на вытянутых руках выливал ковш. Однако рано радовался, не успел вычистить первую яму, как меня направили к другой. Пришлось перетаскивать бочку с места на место, она с каждым разом заметно тяжелела, и к вечеру я уже не мог в одиночку ее сдвинуть. Перед окончанием моего первого 'трудодня' ко двору подъехала раздолбанная телега, и три других другими невольника помогли мне с трудом запихнуть на нее резко воняющую бочку. При погрузке она слегка качнулась в мою сторону, после чего не только штаны, но и волосы оказались в дерьме. Разозлившись, на собственную неуклюжесть, я зарычал и запрыгнул на повозку, чем испугал людей, шарахнувшихся от меня в стороны. Осмотрев другие емкости с помоями, я понял, что зря заполнил свою доверху. Нужно было оставить сантиметров тридцать до края. Вдыхая мерзкий запах нечистот, текущих по моему лицу, я дал себе обещание - больше ни одна капля не прольется на меня. И сдержал слово. А вскоре меня ожидало приятное открытие - постоянное внимание за собственными движениями и непреходящее чувство брезгливости дали неожиданный результат, уже через пару дней моя координация значительно улучшилась и практически вернулась в норму.

Перед отбоем всех отводили к озеру, находящемуся у западных стен города. Вот и нашлось объяснение царящей здесь чистоты. Там нам дали возможность не только искупаться, но и постирать одежду. По примеру других рабов, я вместо мыла использовал речной ил. Он оказался неплохой заменой, но все равно, весь остаток дня мне постоянно чудился исходящий от штанов и рубашки неприятный запах. Хорошо хоть, что плащ остался чистым, правильно сделал, что сразу снял его.