Тигр. История мести и спасения - Джон Вэйллант

До Светлого ручья было всего километров шестнадцать, но пока суд да дело, Труш и его группа добрались туда только незадолго до полудня. Стойка для ружей в кузове грузовика пустовала: в то утро каждый держал оружие при себе. На фоне царившего в России хаоса в 1997 году у всех присутствовавших имелась возможность приобретать товары с военных складов по бросовым ценам, так что ружья Шибнева и Пионки были заряжены специальными бронебойно-зажигательными патронами. Эти патроны с маркировкой «БЗ» пробивают стальной каркас бронежилета на два сантиметра, а потом взрываются внутри. Труш, чья амуниция приобреталась законным путем на бюджетные средства, использовал более традиционные патроны, в народе их называют «дум-дум». Они отливаются не из стали, а из свинца и, попадая в мягкие ткани, разрываются на сотни ранящих осколков. Но хотя нападающего человека выстрелом можно пригвоздить к месту, ни БЗ, ни дум-думы не остановят тигра в прыжке. Он обрушивается на жертву словно рояль, выпавший из окна второго этажа. Только в отличие от рояля тигр сшибает жертву с ног намеренно, и это лишь первый аккорд атаки.

Отряд под предводительством Лазуренко все еще продолжал свое шествие вдоль Первой речки, когда Горборуков направил грузовик к Светлому ручью. К тому времени тигр уже вышел из леса на противоположном конце дороги и теперь двигался в южном направлении им навстречу. А где-то посередине между тигром и грузовиком по той же дороге шел Андрей Оксименко. Его путь лежал на север, прямо в лапы тигру. Возможно, он сумел найти себе ружье взамен того, что конфисковал Щетинин. Впрочем, против этого тигра ружье было практически бессильно. Труш и его команда не подозревали о присутствии Оксименко и потому ехали медленно. Огромные колеса «урала» вспахивали снег, оставляя позади борозды глубиной по колено, из выхлопной трубы вырывался дымок. Шибнев и Пионка ехали в кузове и мало что могли разглядеть через узенькие боковые оконца.

Труш вместе с Гитой занимал пассажирское сиденье, с высоты кабины высматривая на дороге следы тигра. Вскоре он их заметил. Горборуков остановил грузовик, и Труш с ружьем выскочил наружу, чтобы внимательно рассмотреть след; Шибнев и Пионка тоже вышли из машины. След принадлежал другому тигру, это стало ясно сразу. К тому времени они уже успели изучить его отпечатки как свои пять пальцев. Мужчины вновь погрузились в машину и поехали дальше на север. Погода стояла привычная: яркое солнце, ―35°, ослепительно белый, словно сахарная пудра, снег. По обеим сторонам дороги время от времени попадались согнувшиеся под тяжелой снежной шапкой березы, изломы ветвей нацелились к земле, похожие на разряд молнии, замерший на полпути. Отряд вновь обнаружил следы, и вновь Труш, Шибнев и Пионка вышли их проверить. Однако отпечатки были старые и опять не те — возможно, они принадлежали тому же тигру, чьи следы им попались ранее. К этому моменту в своем неторопливом темпе, с частыми остановками, они проехали около двух с половиной километров.

Труш и его команда работали уже целую неделю. Они устали, мечтали все поскорее закончить и принять наконец ванну. Однако этот день сулил им удачу; пустота заброшенной дороги выглядела многообещающе. Совсем оголодавший тигр уже прошел самую легкую часть пути, как и Оксименко. Оба упрямо шли навстречу судьбе в лице друг друга, но тут появился грузовик: он взревел мотором, карабкаясь на крутой пригорок, и в морозной тишине этот рев услышали и человек, и тигр. Оба по таежной привычке сошли с дороги и укрылись в лесу. По воле провидения каждый свернул направо, и они оказались по разные стороны дороги, когда их разделяло не больше трехсот метров. Если бы их не спугнул рев грузовика, до встречи оставалась бы всего пара минут. Оксименко оказался крайне непредусмотрительным. Что было на уме у тигра, как тонко подметил Денис Бурухин, неведомо: «Он не успел нам рассказать, что ему известно, а что нет». Кому суждено выжить, а кому погибнуть, тоже было неясно.

Труш, не прекращавший вглядываться в девственный снежный покров по обе стороны дороги, сразу заметил уходящие в лес следы Оксименко. Грузовик снова остановился. Следы явно были свежими, и это вывело Труша из равновесия: «Мы же всех предупредили, — возмущался он. — Все в округе знали, что два человека уже погибли, и все равно кто-то отправился в лес». Труш не знал, кто именно тут ходил, но перед ним встал выбор: то ли бежать вслед за этим кретином, то ли продолжать искать тигра. Щетинина с ними не было, так что пришлось принимать решение самостоятельно. Ему до смерти надоело нянчиться с браконьерами и своевольными местными охотниками, к тому же он чувствовал, что тигр совсем близко, и поэтому велел Горборукову ехать дальше. Не прошло и минуты, как Труш обнаружил слева тигриный след. Они остановились. Полдень уже миновал. К этому времени Трушу поднадоело скакать туда и обратно с ружьем в руках, и на сей раз он оставил его в кабине. Шибнев, выбираясь вместе с Пионкой из кузова, раздраженно подумал: «Ну что там опять?» Ружей они тоже не взяли.

Все трое подошли к краю дороги. Даже издалека было понятно, что на сей раз тигр именно тот, которого они искали. Следы вели на продолговатую поляну метров пятьдесят в ширину и сто в длину. Все было как на ладони, но тигра нигде поблизости не наблюдалось. Охотникам начинало казаться, что они уже никогда его не догонят. Пионка дошел до поляны и дотронулся до кромки отпечатка: снег осыпался вниз, словно пудра. Обычно Пионка очень сдержан, поэтому все насторожились, услыхав его возглас: «Мать твою, след горячий!»

Все как один мужчины кинулись обратно к машине за ружьями. Гита с лаем носилась вокруг, вздыбив загривок. Час истины настал, и все это понимали. Поляна была неправильной формы, чуть изгибалась влево. Когда-то здесь стояла погрузочная эстакада для бревен, так что всю растительность на поляне выкорчевали, землю разровняли. На ней не осталось ничего, кроме снега, сквозь который местами проступали оставшиеся с лета ростки полыни и лютиков, беспорядочные плети малины и высокие желтые стебли травы. Отпечатки лап тигра на нетронутом снегу уходили на юго-запад и исчезали в лесу среди кедров, сосен, вязов и тополей с густым подлеском, через который непросто было продраться.

Гита бросилась было по следу, но тут же с истерическим лаем прибежала назад, и охотники поспешили снять ружья с предохранителей. Труш расстегнул ножны, но ружье почему-то оставил на плече, как на марше. Шибнев снял ружье с левого плеча и взвел курок, Пионка крепко сжал свое оружие, словно готовясь к ближнему бою. Тем временем Горборуков, их бессменный водитель, запирал кабину «урала», как привык делать это всякий раз, когда они собирались уйти надолго. При других обстоятельствах над ним бы посмеялись, но тут никто не улыбнулся, услышав: «Ребята, вы идите, я догоню».

Они не стали его ждать и устремились по следу; хромота тигра усилилась, теперь его правая передняя лапа вовсе не оставляла отпечатков на снегу. Место было открытое, но они так привыкли идти цепочкой, что и теперь вытянулись друг за другом. Труш шел впереди, прокладывая путь, за ним по пятам двигались Шибнев и Пионка. Собачий лай действовал им на нервы, и они напряженно переводили взгляд то на поляну, то на темный край леса, вставший перед ними стеной.

Свежий снег ярко искрился на солнце, потухая только там, где на него падали длинные, несмотря на разгар дня, тени охотников. Гита продолжала с неистовым лаем носиться взад и вперед, но ее поведение никак не указывало на то, где именно может скрываться тигр. Она сама этого попросту не знала. Мужчины на ходу вглядывались в пространство вокруг себя. На поляне, по которой они шли, даже кролику не удалось бы укрыться, но впереди темнел лес, казавшийся им одной громадной западней. Если не считать собаки, все было тихо и практически неподвижно. Позади них еще слегка дымилась печная труба грузовика, и дымок медленно уплывал на север. Горборуков с ружьем в руках все еще стоял возле машины. Выбивающиеся из-под снега стебли травы ободряюще кивали, как бы говоря: все идет как надо. Прошагав метров двадцать, по какому-то наитию Шибнев тихо произнес: «Ребята, надо рассредоточиться».

А в следующее мгновение грянул гром.

Нападение тигра начинается не с прямого контакта с ним, а с оглушительного рычания, обладающего сверхъестественной особенностью заполнять все пространство вокруг, так что совершенно непонятно, с какой стороны ждать беды. На близком расстоянии оно порождает такой страх, что душа уходит в пятки и внезапно изменяют все инстинкты самосохранения. При этом звуке и животное, и человек замирают, не в состоянии сделать ни шагу. Те, кому в силу обстоятельств приходилось неоднократно сталкиваться с тиграми — ученые и охотники, — утверждают, что тигриный рык пробирает все тело насквозь. Бывалые биологи клялись, что при этом кажется, будто земля уходит из-под ног. Один русский охотник, застигнутый врасплох, услышав рычание, подумал, что где-то рядом прорвало плотину. В общем, тигриный рык чем-то похож на стихийное бедствие; он наполняет смыслом выражение «страх Божий». Удэгеец Юрий Пионка назвал рычание, огласившее поляну в тот день, душераздирающим. «Мне случалось слышать тигра в лесу, — сказал он, — но никогда еще я не слыхал ничего подобного. Этот звук дышал угрозой, внушал ужас».