Мышление через кино. Занимаясь философией, смотреть фильмы - Damian Cox
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заключительный акт
В "Икиру" три действия: открытие, борьба и разрешение. Последний акт во многом наиболее интересен. За исключением двух коротких сцен в самом конце фильма - в парке и в городском офисе, где он работал, - последняя часть фильма происходит сразу после похорон Ватанабэ или как их часть. Некоторым зрителям кажется слишком длинной последовательность похорон Ватанабэ, сопоставленная с серией флэшбэков. Однако Куросава, вероятно, использовал саму длину последовательности - она была намеренно длинной - как кинематографический прием, чтобы сфокусировать внимание зрителя, представить финальную точку зрения и дать время для осмысления действия фильма. По всей видимости, скорбящие пытаются выяснить, знал ли Ватанабэ о своей неизлечимой болезни, понимая, что именно этим можно объяснить изменение его характера и полную преданность делу строительства парка вопреки, казалось бы, бесконечным и непреодолимым препятствиям.
Конечно, зрители уже знают, что Ватанабэ знал о своей смерти, но здесь мы становимся свидетелями постепенного осознания этого факта скорбящими, в том числе и его сыном Мицуо. Здесь есть повод задуматься о роли смерти в собственной жизни (насколько "неизбежной" - вопрос лишь степени). Учитывая неизбежность смерти, можно сказать, что наша ситуация не так уж сильно отличается от ситуации Ватанабэ, по крайней мере, если смотреть на нее с некоторого расстояния или с высоты птичьего полета. Финальный акт "Икиру" служит объяснением и подтверждением того, что, по крайней мере, некоторые экзистенциалисты думают о смерти в связи с жизнью и ее значением для нас. Факт смерти меняет наше отношение к жизни - или должен менять. В широком смысле эту точку зрения разделяли Камю, Сартр, Рассел и многие другие. Витгенштейн (1961 [1921]: 147, 6.4311), хотя и не был экзистенциалистом, говорил: "Смерть не является событием в жизни: мы живем не для того, чтобы пережить смерть. Если понимать под вечностью не бесконечную временную длительность, а безвременье, то вечная жизнь принадлежит тем, кто живет в настоящем". Хотя "смерть не является событием в жизни", жизнь должна быть прожита - должна быть прожита - со знанием того, что смерть неминуема.
Утверждая, что "вечная жизнь принадлежит тем, кто живет в настоящем", Витгенштейн еще раз подчеркивает значение, которое смерть имеет для жизни. Вечная жизнь - в той мере, в какой она несет в себе смысл спасения или искупления, - должна быть обретена в настоящем, если вообще может быть обретена; в том, как мы живем единственной жизнью, которая у нас есть. Ватанабэ (Куросава) с этим согласен. Это наставление не следует путать с установкой "весь мир - моя устрица", не говоря уже о том, что "мы живем только один раз, так что "все можно"". Однако оно предупреждает, что жизнь - это в некотором роде серьезное дело, и относиться к ней следует с определенной серьезностью - не моральной серьезностью, а серьезностью. (Как говорит Хикмет (1975) в своем стихотворении "О жизни" (строфа I)
Жить - не значит смеяться:
вы должны жить со всей серьезностью
например, белка.
То есть без поиска чего-то запредельного и сверх живого,
Я имею в виду, что жить - это, наверное, ваше занятие.
Жить - не значит смеяться:
вы должны отнестись к этому серьезно,
в такой степени и в таком объеме
что, например, руки связаны за спиной,
спиной к стене,
или в лаборатории
в белом халате и защитных очках,
вы можете умереть за людей -
даже для людей, чьих лиц вы никогда не видели,
даже если вы знаете, что жить
это самое настоящее, самое прекрасное.
Я имею в виду, что вы, должно быть, так серьезно относитесь к жизни
что даже в семьдесят лет, например, вы будете сажать оливковые деревья -
и не для ваших детей,
но потому, что, хотя вы и боитесь смерти, вы в нее не верите,
Потому что жить, я имею в виду, тяжелее.
В сцене похорон Куросава делает еще, по крайней мере, один акцент. Придя к выводу, что Ватанабэ действительно знал о своей скорой смерти, его сослуживцы связывают его перемены и упорство в строительстве парка именно с этим осознанием. В эти полные эмоций моменты, когда перед ними открываются различные глубокие истины о себе и бесполезности своей работы (и жизни), сослуживцы искренне решают изменить свой путь. Однако, чтобы не уходить из кинотеатра на этой ноте, с этим пусть ложным, но счастливым концом, Куросава заставляет нас вернуться в городской офис. Там мы находим то, что и ожидали. Ничего не изменилось и не изменится. Все те же аккуратно перевязанные кипы, все те же бесконечные и бессмысленные дела, которыми занимаются работники, и, возможно, намек на то, что некоторые из них осознают и сожалеют о своем отступлении.
Именно неизбежность собственной смерти, а не просто смерть в абстрактном смысле, необходимо осознать, чтобы жить подлинно и мудро - или, по Ватанабэ, "жить" вообще, - хотя и в этом случае можно потерпеть неудачу. Эта тема лежит в основе "Мифа о Сизифе" Камю (1955 [1942]) и отсутствует в "Вольфе" (2007). Следует также помнить о некоей всеобщей вездесущей инерции и апатии, которая, похоже, структурирует само наше существование. (Эти папки по-прежнему лежат в городских офисах, аккуратно перевязанные и сложенные, и будут пополняться до бесконечности).
Вопросы
Есть ли у Ватанабэ настоящая проблема? В чем она заключается? В какой степени можно утверждать, что мы все разделяем трудности Ватанабэ.
В "Икиру" истина раскрывается, когда каждый получает возможность высказаться (на похоронном вечере). Какие истины, если они есть, открываются? Что это
