Забирая жизни. Трилогия (СИ) - Бец Вячеслав

Вдруг машину тряхнуло, да так, что она поначалу даже потеряла ход. Люди внутри полетели со своих мест, словно куклы, разбросанные детской рукой.

– Что это было?! – заорал Олег, тряся головой.

Но никто не ответил. Водитель снова нажал на газ и БТР, заревев, объехал пылающую главную машину и на всех парах помчался прочь из этого ада.

Олег всё ещё не верил, что остался жив. Взрывы и стрельба начали понемногу затихать и вдруг прервались так же внезапно, как и начались. Находясь в оцепенении, он непроизвольно опустился на лавку. Командир машины был легко ранен и возился с бинтами, водитель и один из бойцов были целы, все остальные ‒ погибли. Опустив взгляд, Олег с удивлением заметил, что тоже ранен: штаны на бедре намокли от крови и сделались липкими. Странно, но он не чувствовал боли, лишь легкое головокружение и тошноту. Но затем, словно от осознания своего ранения, с ним что-то произошло: краски вокруг стали понемногу тускнеть, а ощущение тела наоборот ‒ становиться четче. Наконец, начала проявляться и боль в ноге.

Командир БТР-а закончил со своей перевязкой и повернулся к десантному отделению. Увидев истекающего кровью Олега, он, шипя и отдуваясь, перебрался к нему и принялся перевязывать его рану. В этот момент Олег отключился.

Глава 6.2

Андрей постучал в дверь кабинета Владова, но оттуда никто не отозвался. Андрей повторил попытку, но результат не изменился.

– Отца нет.

Услышав приятный звонкий голос, Андрей обернулся и столкнулся с приветливым взглядом прекрасных черных глаз – на лестнице внизу стояла дочь Владова, Аня, такая же красивая, как и в тот день, когда он увидел её впервые. Андрей с удивлением отметил, как при виде неё внутри у него все сжалось.

– Он на складах, – добавила девушка, с интересом глядя на Андрея.

Сперва он впился в неё жадным взглядом, но тут же осознал, что Ане вряд ли по душе, когда её так откровенно разглядывают, и опустил глаза. Теперь он стоял в растерянности и не знал куда себя деть. Он несколько раз размышлял о том, что скажет ей при следующей встрече, придумывал как поведет разговор, чтобы показаться ей классным парнем, но теперь, когда эта встреча состоялась, стоял как столб, не зная что делать. На помощь пришло самое простое – рабочая необходимость.

– А ты не знаешь, где его можно найти? – слегка дрожащим голосом спросил Андрей.

Это был лишь повод не молчать, потому что меньше всего ему сейчас хотелось искать Владова.

– Нет, – ответила Аня. – Он тебе прям так сильно нужен?

Она вопросительно посмотрела на парня. Андрей снова замялся и немного покраснел. Аня это заметила и чуть заметно улыбнулась. Мужчины вокруг неё, как правило, делились на две категории – те, кто боялся её отца и лишь незаметно пожирали её глазами, и смельчаки, пытавшиеся приставать в надежде, что их наглости и упорства хватит, чтобы её покорить. Но ещё никогда никто из них не был так застенчив. Наверное, за это потом и расплачивались.

Аня росла в изобилии и вседозволенности, поэтому была не из тех, кто позволял себе плыть по течению, а предпочитала сама проявлять инициативу, когда это нужно.

– Смешной ты. Пойдём прогуляемся? Заодно и отца поищем, – предложила она, глядя Андрею в глаза.

– Давай, – обрадовался Андрей и робко начал спускаться к девушке.

Она не стала его дожидаться и первой пошла вниз. Чтобы не отстать, Андрею пришлось преодолеть свою робость и поспешить за ней.

Выйдя на улицу, он быстро поравнялся с девушкой и дальше они пошли рядом. Поначалу разговор не сильно клеился. После стандартных и довольно сдержанных благодарностей за спасение оба некоторое время молчали, лишь изредка вставляя короткие фразы, но затем постепенно разговорились, и вскоре Аня полностью захватила инициативу, что вполне устраивало Андрея.

Она оказалась интересным человеком. Независимая, активная, умная ‒ она разительно отличалась от тех, часто психологически травмированных, забитых девушек, с которыми Андрей контактировал до этого. Он и сам был травмирован, хоть и не понимал этого, вероятно потому, что такие травмы в мире после эпидемии стали таким же признаком обычного человека, как руки и ноги.

А вот Аня наоборот, выглядела и вела себя так, будто была из другого мира, в котором не было никаких эпидемий: она буквально заряжала своей энергией, увлекала рассказами и манерой говорить, умела непринужденно выпытать, что хотела и казалось, что может говорить о чём угодно. С каждым сказанным ею словом она очаровывала Андрея всё больше, а он радовался возможности открыто, а не украдкой, смотреть на неё и просто разговаривать. Порой она прикасалась к нему, когда хотела на что-то обратить его внимание, и в такие моменты Андрей переживал целую гамму эмоций и чувств.

Как ты выжил после катастрофы? Что делал? Как оказался в банде? Почему такой молодой парень командует оравой взрослых мужиков? Вопросы сыпались на Андрея градом, и он еле успевал отвечать. Наконец, девушка над чем-то задумалась, и Андрей воспользовался случаем, чтобы и самому что-нибудь спросить.

– Ты уже всё про меня выведала, расскажи что-нибудь и о себе, – невзначай предложил он.

– Например?

Андрей на миг задумался.

– Хм… про отца твоего я уже и сам кое-что знаю, а вот про маму ты пока ничего не рассказывала, – придумал он.

Аня отвернулась и выдержала короткую паузу.

– Её убили, – спокойно ответила она.

Когда в жизни человека есть кто-то, без кого эту жизнь невозможно представить ‒ это большое счастье. Когда теряешь такого человека ‒ это ещё большее горе. И оправиться после такого удара непросто. Нужно заставить себя подняться, заклеить возникшую в душе пустоту, закрыть её новыми картинами, обоями, шторами ‒ чем угодно, хоть заклеить скотчем, лишь бы её не было видно, лишь бы не мешала жить дальше, но каждый раз окружающие будут норовить снять эти картины или разорвать скотч, вновь обнажая зияющую пустоту.

Если бы Андрей мог заглянуть Ане в глаза, то увидел бы в них ещё не ушедшую боль утраты и блеск слёз, которые девушка изо всех сил старалась подавить. Память о матери была для неё ещё слишком свежа. Андрей понял это сразу, ведь сам прошел через такое, и замолчал, ожидая, что и девушка не станет больше ничего об этом говорить, но Аня смахнула слёзы и, как ни в чём не бывало, продолжила. Она просто должна была продолжать, потому что знала, что сделает только хуже, если будет сбегать от этих чувств.

– Я очень любила её. Она была для меня всем: мамой, другом, кумиром. Я во всём стремилась быть похожей на неё… Но её больше нет, так что теперь мои стремления могут равняться только на воспоминания и фотографии.

– Ты так спокойно об этом говоришь… – озадаченно отметил Андрей. – А я ведь совсем чужой человек…

– Спокойно… – девушка вздохнула. – Может и спокойно. Знаешь, если ты что-то пережил, принял и превратил в опыт… Что угодно, даже ошибки, за которые тебе стыдно – если ты сделал из них выводы, то нечего их стыдиться. Не скрывая их, ты делишься этим опытом, позволяешь другим использовать его, чтобы решить собственные проблемы. Таким образом я делаю добро, а заодно и сама постепенно отпускаю собственную боль.

Кое о чем она умалчивала. Она не рассказала Андрею, как после смерти матери несколько месяцев страдала, не в силах принять и переварить этот, как она сейчас сказала, опыт. И сколько сил и слёз было потрачено, чтобы прийти в себя.

Андрей задумался над её словами. Он всегда был иного мнения: открываясь чужим тебе людям, становишься уязвимым, даешь им оружие против себя, показываешь слабости. Он решил высказать эти мысли Ане, но девушка с ним не согласилась.

– Да ну? – она остановилась и посмотрела на него, как на глупенького мальчишку. – Не согласна. Даже наоборот – открытость как раз таки признак силы. Она показывает, что ты со всем способен справиться, что у тебя нет слабых мест. Она скорее дезориентирует противника, чем даст ему оружие против тебя.